Глава XXXII. [Как изгнанного папу Иннокентия [он] принимал]

Тем же временем случилось, что Церковь Римская схизмой опасной тяжело и почти в самое сердце была поражена. Так как достопочтенной памяти верховный понтифик и вселенский папа Гонорий на путь вселенского тела вступил ⁴⁵⁵, когда Римской Церкви лучшие и наиболее мудрые [мужи] для удаления из Церкви смятения договорились в [церкви] Сан-Марко и нигде в другом месте, и не иначе, чем все вместе, по римскому обычаю торжественные выборы провести. [Те], кто из-за усердия и родства приближенными понтифика были, из боязни возмущения римлян там собраться не осмелившиеся, достойное лицо – кардинала Санкто-Анджело дьякона Григория ⁴⁵⁶ верховным избрали понтификом ⁴⁵⁷. [Те] же, кто Пьетро Леони ⁴⁵⁸ сторону поддерживали, в Сан-Марко по договору с другими [135] приглашенными пришли и, так как о смерти господина папы узнали ⁴⁵⁹, самого же Пьетро Леони, кардинала-священника, с согласия многих и епископов, и кардиналов, и клириков, и римской знати по [своему] желанию избрали, и, таким образом гибельную схизму создав, Христа, Господа нашего, тунику без единого шва разодрав, [они] разделили Церковь Божью; и так как «призвал защитника сильного каждый» ⁴⁶⁰, друг друга привлекали, друг друга анафеме предавали, только собственному мнению внимали.

Когда же сторона Пьетро Леони то с помощью родственников, то с поддержкой римской знати одержала верх, господин папа Иннокентий со своими [людьми] город покинуть решил, чтобы получив мир земной, добиться перевеса. Итак, спустившись на корабле к берегам Галлии за поддержкой, надежным и испытанным избрал для себя и Церкви после Божьей защиты убежищем благородное королевство Францию и, послов своих к королю Людовику направив, и себе, и Церкви оказать помощь усиленно просил ⁴⁶¹.

Король же, который был благочестивейшим Церкви защитником, этим подстегнутый, быстро Собор архиепископов, епископов, аббатов и религиозных мужей в Этампе собрал ⁴⁶², и по совету их больше о персоне, чем о выборах разузнав, – ведь часто случалось, что из-за волнений римлян и всяких затруднений церковные выборы правильно провести было невозможно, – ему [папе] одобрение выбора Собором [религиозных] мужей выразил и отныне поддерживать пообещал. Когда же и хорошего приема и службы первые плоды в Клюни через нас [Людовик] ему направил ⁴⁶³, столь обрадованный поддержкой, с благодарностью и благословением господину королю через нас милости передав, к себе [они] отправились обратно.

Так как до Сен-Бенуа-сюр-Луар [папа] спустился, господин король с королевой и сыновьями его встретивший ⁴⁶⁴, благородную и часто диадемой коронованную голову ⁴⁶⁵ как перед могилой святого Петра склонивший, у ног его [папы] распростерся, истинное чувство и преданной службы плод ему и Церкви пообещал. По примеру его и король Англии Генрих, в Шартр поспешивший ⁴⁶⁶, благочестиво у ног его распростершийся, от себя и своих [людей] торжественный в земле своей прием и [всю] полноту сыновнего послушания пообещал.

И таким образом, посетив Галльскую, как дело требовало, Церковь, в пределы Лотарингские [он] направился ⁴⁶⁷. Ему навстречу в город Льеж ⁴⁶⁸ император Лотар с большой толпой архиепископов и епископов, и тевтонского королевства высших баронов [136] торжественно поспешил; на площади перед епископской церковью, самого себя конюшим представив, пешком через середину святой процессии к нему поспешил; одной рукой скипетр для защиты, другой уздцы белого коня приняв, как господина [своего папу] привел. Когда же сопровождающие спешились, его, сняв с коня, [Лотар] понес, величие отеческое свое знаменитым и неизвестным явил.

Мир таким образом между императором и Церковью был заключен; приближающийся святой Пасхи день у нас в церкви блаженного Дионисия как особой дочери [своей] пожелал [папа] отпраздновать ⁴⁶⁹. Мы же из страха перед Господом и матерью-Церковью, и дочерью, с благодарностью в канун Тайной Вечери ⁴⁷⁰ принявшие [его], торжественную Господу и людям представив процессию, прибытие его песнями, возбуждением охваченные, окружили.

Тайную же Вечерю у нас по римскому обычаю и с щедрыми подарками, которые пресбитерием называются ⁴⁷¹, отпраздновав, [он] достопочтенными Господа Страстями проследовавший, ночь в канун святейшего Воскресения с должными почестями провел. Ранним же утром, сверх того к церкви Мучеников, что на дороге ⁴⁷², со многими спутниками как бы тайно отправился, и там по римскому обычаю [они] сами приготовленные, многими и удивительными облачениями окутанные, ему на голову фригий, украшение императорское, наподобие шлема, золотым кругом изогнутого, возложили; на белого под попоной коня посаженного [папу] повели, сами, также в паллиумы ⁴⁷³ одетые, на различной масти конях под белыми попонами, песнопениями оглашая, попарно двинулись. Бароны же, церкви нашей вассальные, и благородные шателены как смиренные конюшие, пешком его [папу], восседающего на коне, под уздцы вели. Передние также многочисленную монету, чтобы толпу мешавшую раздвинуть, бросали. Королевская же дорога и воткнутыми вербовыми ветвями, и драгоценными плащами украсилась. Ибо и военных отрядов, и многочисленного народа толпы ему с великим почтением вышли навстречу, и даже сама парижских евреев ослепленная синагога участвовала, которая свиток грамоты Закона, а именно: под покровом, – преподнеся, из уст его такой о милосердии и благочестии удостоилась молитвы: «Да уберет Господь всемогущий покров с сердец ваших» ⁴⁷⁴.

Прийдя же в базилику святых, венками золотыми блистающую, серебра и золота сто крат более драгоценных камней и жемчужин великолепием сверкающую, божественные [Таинства] божественным образом отпраздновав, настоящего пасхального агнца в святейшую [137] жертву при нашем участии принес. Закончив же службу, так как в монастыре, тканями устланном, стояли столы, словно на ложе возлежащие, [они] брали плотского ягненка и под другие кушанья с благородного стола по обычаю подставляли рот. Но и на следующий день ту же процессию от церкви святого Ремигия ⁴⁷⁵ к главной [церкви] возвратили. Таким образом, по прошествии трех после Пасхи дней, с благодарностью за деяния и помощи и совета обещанием в Париж [он] отправился ⁴⁷⁶. Оттуда, галльские церкви посещая и от их изобилия нужды своей истощение пополняя, в Компьене остаться выбрал ⁴⁷⁷.

Между тем случилось странное и прежде неслыханное в королевстве Франция несчастье. Ибо короля Людовика сын – цветущий и милый мальчик Филипп, надежда добрых и страх дурных [людей], – когда однажды через предместье города Парижа скакал верхом, встретившийся с дьявольской свиньей [его] конь тяжело упал и седока своего, благородного ребенка, на булыжник опрокинутого, тяжестью веса своего прижав, раздавил. Какой болью охваченные город и все, кто [об этом] услышали, – поскольку в тот день войско для похода [король] привлек, – вопили, плакали и рыдали. Юного мальчика, почти угасшего, подняв, [они] в ближайший дом отнесли; следующей же ночью – о, горе! – [он] дух испустил ⁴⁷⁸. Какая же и сколь удивительная боль и скорбь отца и мать и высших баронов королевства поразила, и сам Гомер выразить был бы не в состоянии. Его же в церкви блаженного Дионисия, в гробнице королей и в левой части от алтаря святой Троицы, при большом стечении [138] епископов и высших баронов королевства по королевскому обычаю похоронив ⁴⁷⁹, мудрый отец после скорбных сетований, после проклятий ничтожной жизни пережившими, религиозных и мудрых [людей] советом утешить себя позволил. Ведь мы, близкие его [друзья] и родственники, опасавшиеся, что под бременем страдания своего бессильного тела [он] внезапно изнеможет, посоветовали ему, чтобы с этих пор сына Людовика, прекрасного мальчика, королевской диадемой короновать, святого елея помазанием королем вместе с собой, чтобы устранить завистников волнения, установить. Тот, советами нашими успокоенный, в Реймс с супругой и сыном, и высшими баронами королевства отправился, где на полном и торжественном Соборе, который господин папа Иннокентий созвал, через помазание святым елеем и королевской короны возложение в короли возведенный, [сын] счастливым королевства наследником был заранее назначен ⁴⁸⁰. В том многие как бы некое предсказание увидели, что должно увеличиваться его могущество, [того], кто столь много от стольких и столь разных архиепископов, епископов французских, тевтонских, аквитанских, английских, испанских получил обильное благословение ⁴⁸¹.

И когда отец, живой радостью боль о погибшем облегчивший, в Париж вернулся, господин папа, завершив Синод, Оссер избрал для пребывания ⁴⁸². Благоприятную же возможность для возвращения случайно получив, в сопровождении императора Лотара ⁴⁸³, так как ему [папе] сильной рукой в Рим привести и Пьетро Леони низложить торжественно пообещал, туда с ним и отправился ⁴⁸⁴. Но когда его Августом императором установил, из-за сопротивления римлян мира добиться при жизни Пьетро Леони не смог. Но когда Пьетро Леони из общественной жизни исчез, мир Церкви после долгих волнений ⁴⁸⁵, после длительного и почти истощившего бездействия с Божьей помощью восстановив, господин папа со счастливым успехом Святейшую кафедру жизнью и обилием заслуг облагородил ⁴⁸⁶.