Глава XXVII. [о схизматике Бурдене 338]

Тем временем достопочтенной памяти верховному понтифику Римскому Пасхалию из этого света к вечному случилось переселиться ³³⁹. Когда ему Джованни Гаэтано каноническими выборами назначенный как папа Геласий наследовал, [то] этим Бурденом, низложенным архиепископом Браги, на апостольский престол произволом императора Генриха возведенным ³⁴⁰, и народа римского продажностью [и] преследованиями нестерпимо [он] был измучен и от святого престола ими тиранически отогнан; к опеке светлейшего короля Людовика и к состраданию галльской Церкви, как издревле [папы] имели обыкновение [делать], прибег.

Он, когда с помощью корабля – ибо великой бедностью был стеснен, – направился в Магелонн, на тесный остров в море, который управлялся одним епископом ³⁴¹, клириками и редкими служителями надзираемый, одинокий и незначительный, но со стеной по причине набегов бороздивших море сарацинов, – крепчайший город ³⁴². От господина короля, так как о приезде его [он] услышал, посланные, [мы] поручения исполнили; определенный день и место взаимной встречи в Везелэ вместе с его благоволением, так как правления первые плоды [мы] пожали ³⁴³, с удовольствием [мы] привезли обратно.

Когда к нему господин король на встречу поспешил, ему сообщили, что этот же верховный понтифик, подагрической болезнью долго страдавший, как римлян, так и франков, отдав [Богу] душу, пощадил ³⁴⁴. На его апостольских похоронах, когда многие религиозные мужи и церкви прелаты участвовать поспешили, присутствовал среди мужей достопочтенный Ги, архиепископ Вьенны, благородный кровным родством, от императорского и королевского величия происходившим ³⁴⁵; еще более благородный нравом, который, когда во сне ближайшей ночью – довольно сообразным, хотя и простительным предзнаменованием – увидел, что ему от всемогущего существа луна, [117] под хламидой помещенная, была доверена, чтобы дело апостольского перехода Церковь не подвергало опасности из-за того, кто вступил в Римскую церковь верховным понтификом избранный, истинность видений яснее [он] узнал.

Итак, возведенный в столь высокое достоинство ³⁴⁶, [он] славно смиренно, но решительно права Церкви приводил в порядок; любовью и службой господина короля Людовика и благородной Аделаиды, королевы [и своей] племянницы, более целесообразно о церковных делах заботился. Таким образом в Реймсе торжественный собор проводя ³⁴⁷, когда к посланцам императора Генриха ради церковного мира, отложив заседания, на границу по направлению к Музону [он] отправился навстречу ³⁴⁸; но не преуспел [и] точно так же, как предшественники делали, цепями анафемы на соборе, полном франков и лотарингцев, обременил ³⁴⁹. Когда же церквей желанными дарами обогащенный, славно в Рим [он] прибыл ³⁵⁰, пышный как клириков, так и народа римского получивший прием, многих предшественников превосходя, [он] заботу о Церкви счастливо исполнял.

Но немногое время с тех пор на Святом престоле [он] пребывал, когда римляне, как его благородству, так и щедрости содействуя, императором навязанного схизматика Бурдена, в Сутри сидевшего и клириков, к порогу апостолов приходивших, колени преклонять принуждавшего, схваченным держали ³⁵¹, на изворотливое животное верблюда изворотливого антипапу, – мало того, антихриста, – в сырые и сочащиеся кровью козлиные шкуры одетого, поперек положили и, позор Церкви Божьей отомстившие, через центр города королевской дорогой, чтобы еще сильнее перед всеми [он] ославлен был, провезя, по повелению господина папы Каликста на вечное пребывание в тюрьме в горах Кампании близ Санкто-Бенедикто [они] осудили ³⁵² и, чтобы о такой мести сохранить память, в зале дворца под ногами господина папы растоптанным изобразили ³⁵³.

Таким образом, господину Каликсту, славно защищавшему и разбойников Италии и Апулии усмирившему, свет кафедры понтифика не под сосудом, но на гору вознесенный ³⁵⁴, ярко освещал блаженного Петра церковь, и остальные [церкви] в городе и вне [его], освободив захваченное, такого господина с удовольствием принимали покровительство. Когда к нему в Апулию, в город Битонто, посланный господином королем Людовиком ради некоторых дел королевства, [я] прибыл ³⁵⁵, муж апостолический как ради господина короля, так и [118] ради монастыря нашего уважения, с почетом нас принял и дольше задержать хотел, если бы любовью к нашей церкви и к братии, аббата Сен-Жермен ³⁵⁶, брата и соученика ³⁵⁷, и других убеждениями [мы] не были отозваны.

Исполнив таким образом дела королевства, которые [мы] взяли на себя, когда благополучно вернуться [мы] спешили, по обычаю паломников получив приют в какой-то деревне, когда закончив матинарии ³⁵⁸, зарю ожидая одетым на ложе, мне показалось в полудреме, что [я] увидел себя на открытом морском просторе, в крошечном легком суденышке одного; всеми гребцами покинутый, [я] блуждал, частыми колеблемый волнами, то поднимаясь, то опускаясь, опасно метался; пронзенный ужасным страхом кораблекрушения, божественные небеса многими криками [я] призывал, когда вдруг божественным снисхождением легкий и кроткий ветерок, как будто из ясного воздуха поднялся, дрожащий и уже в страшной опасности [находившийся] нос кораблика, направление изменив [и], казалось, еще быстрее устремясь, гавани спокойной достиг.

Разбуженный же в утренних сумерках, начатый путь продолжая, когда и видение, и толкование видений и вспомнить, и понять многими размышлениями [я] старался – [я] боялся так же, что неприязнь к колебанию какое-нибудь большое несчастье мне обозначает, – прибежал вдруг мальчик-слуга, который моих [спутников] и меня узнав, радостный и печальный, одного [меня] вызвал, о кончине господина нашего доброй памяти аббата Адама, предшественника [моего], сообщил ³⁵⁹ [и] о персоны нашей всем общим собранием совершенном избрании; но, поскольку без совета с королем сделано было, лучшие и более религиозные из братьев, а также более благородные из рыцарей, когда представили господину королю выбор, чтобы согласие [он] дал, многими упреками осыпанные, в Орлеанский замок были заключены, – [он] передал. Таким образом, выступившими [на глазах] слезами с духовным отцом и воспитателем моим в чувстве человечности и благочестия сострадая, о смерти бренного [тела] тяжело болея, чтобы у вечной [смерти] его вырвать, преданно молил [я] божественное милосердие.

Когда же и многих спутников утешением и своим рассудком в себя [я] пришел, тройным встревожился [я] ущербом: против воли господина короля признав избрание, строгостью Римской Церкви и властью господина папы Каликста, который меня любил, матери Церкви, которая грудью бескорыстной щедростью своей в лоне [своем] нежно взлелеяла, не лишусь ли я, из-за самого себя [став] [119] для обеих сторон разрушителем, разбрасывающим и обманывающим ³⁶⁰, так как ни за что то, чего [они] жаждали, не поддержу. Или братьев и друзей из-за самолюбия изуродовать и обесчестить королевской тюрьмой [я] позволю? Или же это и [ему] подобное отодвинув в сторону, не подвергнусь ли [я] упрекам в поражении? И когда из моих [людей] кого-нибудь к господину папе, чтобы об этом [он] посоветовал, послать [я] решил, вдруг повстречался нам римский клирик, благородный и близкий [человек], который [то], что с большим трудом через наших [людей] мы хотели сделать, сам доброжелательно взял на себя. Также выслали [мы] вперед из наших одного вместе с тем, который приехал от короля, чтобы сообщили нам, в какой конец бурное и запутанное дело вылилось и чтобы также неосторожно под неудовольствие короля [мы] не подставились.

Следуя за ними таким образом, как будто в открытом море без гребцов [мы] носились по волнам, возбужденные, так как неуверенные в ходе событий, [мы] сильно беспокоились; Господа всемогущего щедрой снисходительностью, мягким ветерком гибнущее судно поддержавшей, неожиданно вернулись [те], которые о мире с господином королем, пленных освобождении [и] подтверждении выборов сообщили. Мы же, – из этого самого воли Божьей доказательство увидев, – воля Божья также будет, когда быстро случится то, чего [мы] желаем, – когда к матери Церкви с Божьей помощью [мы] прибудем; так нежно, так любовно, так благородно расточительного сына [она] приняла, что и перед господином королем ранее с суровым, теперь с радостным выражением лица [я] предстал; архиепископом Буржа ³⁶¹, епископом Санлиса ³⁶² и многими духовными лицами, там же нас ожидавшими, милостиво [мы] были встречены. Каковые с большим почтением, весьма торжественно, к радости собравшихся братьев, нас приняли; на следующий день, а именно: в субботу в середине дня – меня, недостойного, украсил священнический сан ³⁶³. В следующее же воскресенье – «То были дни» ³⁶⁴ – там же перед священнейшим телом блаженнейшего Дионисия аббатом, хотя и незаслуженно, посвящен был.

Каковое обычаем всемогущества Господня делается, когда с низу к вершине, – «из праха поднимает бедного, из брения возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями, с князьями народа его», ³⁶⁵ – [оно] подняло настолько более смиренным и, если слабость человеческая не воспрепятствует, во всем более преданным, [120] рукой как мягчайшей, так и могущественнейшей утвердило. Так что когда во всем более снисходительно к убожеству нашему благополучие делается, ибо знает [он] недостаточность наших как рождения, так и разума, – среди возвращения церкви прежних владений и новых приобретения, и церкви отовсюду приращения, и зданий восстановления или строительства ³⁶⁶ эту самую лучшую и самую приятную высшую милость явил ничтожному, поскольку святую Церковь свою, от святых ее высшую честь, святой порядок в ней же полностью реформировал, святой религии основные положения, чем радость Божия достигается, без возмущения и замешательства братьев, хотя [они] и не привычны, мирно установил ³⁶⁷.

За этой Божьей волей успешной деятельностью столь щедрый поток доброй славы и земельного изобилия последовал, что даже в настоящем, поскольку больше наше ничтожество возбуждается, некоторым образом признается, что мы сами еще и светское вознаграждение получили, так как и апостолов, и королей, и государей с благополучием Церкви поздравлять приятно; драгоценных камней, золота и серебра, плащей и других церковных украшений приток вследствие этого изобилует, чтобы прямо сказать [мы] могли: «А вместе с нею пришли ко мне все блага и несметное богатство через руки ее» ³⁶⁸. [121]

Каковым опытом будущей славы Божьей братьев-наследников наших заклиная милосердием Божьим и Страшным его судом, [мы] призываем, чтобы святое правило, которое и людей, и Бога соединяет, нерушимо укреплять, потерянное восстанавливать, бедность обогащать, позволять согреться, ибо если богобоязненным всего хватает, [то] у небогобоязненных, даже у королей, всё само по себе исчезнет.

Итак, на следующий после нашего назначения год, чтобы в неблагодарности [мы] не были обвинены, – ведь Святая Римская церковь перед нашим назначением [нас] как в Риме, так и в других местах на многих и разных Соборах действовавших, как ради нашей церкви, так и ради других благожелательно принимала, благосклонно споры выслушивала, дело наше выше меня поднимала, -посетить ее спеша, господином папой Каликстом и всей курией с большим почетом принятые, в течение почти шести месяцев, когда подле него оставаясь, на большом Соборе трехсот или более епископов в Латране об умиротворении спора об инвеституре [мы] присутствовали ³⁶⁹. Ради молитв посетив различные святые места, а именно: Сан-Бенедикто в Монте-Кассино, Сан-Бартоломео в Беневенте. Санкто-Маттео в Салерно. Санкто-Николо в Бари. Санкти-Анджели в Монте-Гаргано ³⁷⁰ – с Божьей помощью, с милостью и любовью господина папы и рекомендательными письмами ³⁷¹ благополучно возвратились.

Когда же в следующий раз, несколько лет спустя ³⁷², нас сердечнейше, чтобы больше оказать чести и, как в грамоте его содержится, с удовольствием возвысить ³⁷³, в курию вновь [папа] призвал, в Тоскане, в городе Лукке, о кончине его правду узнав, римлян новой и древней скупости избегая, [мы] отправились обратно. Ему наследовало из епископа Остии признанное лицо под именем папы Гонория ³⁷⁴, муж серьезный и суровый. Каковой, когда о правосудии нашем из-за монастыря Аржантей. монахинь недостойным поведением опозоренного, как легата своего Матье, епископа Альбано. так и господ [епископов] Шартрского ³⁷⁵, Парижского ³⁷⁶, Суассонского ³⁷⁷, а также господина архиепископа Реймского Рено и многих других мужей свидетельство узнал, наставления древних королей Пепина, Карла Великого, Людовика Благочестивого и других о праве на [это] место, выше названными посланцами нашими представленные, прочитал, по убеждению всей курии как ради нашего правосудия, так и из-за их чрезмерной зловонности святому Дионисию и восстановил, и подтвердил ³⁷⁸. [122]