Глава XII. О взятии замка Сент-Север

Итак, подобно тому как благородных в неблагородных, славных в бесславных превращающая лень в сопровождении праздности даже придавливает, так благородных еще более благородными, славных еще более славными доблесть духа, телесными упражнениями побуждаемая, вверх поднимает и их радостной деятельностью наслаждается, славных деяний во всех землях предоставляя возможность вознаграждает.

Помогли равным образом [и те], которые уговорили нижайшими просьбами и еще многими и дорогостоящими службами в земли Берри господина Людовика пойти, в ту часть их, с которой границы Лимузена соседствуют, а именно: к замку Сент-Север. благороднейшему и наследственным рыцарством знаменитому владению, местность весьма населенную, и господина их, мужа благородного Умбо или к следованию законам принудить, или по суду за злодеяния согласно Салическому праву ¹³⁶ замка лишить.

Упрошенный же не со [всем] войском, но с отрядом рыцарей [своего] домена ¹³⁷ в эти пределы вступил; когда к замку поспешил, названный шателен в сопровождении многочисленного ополчения ([он] же был знатного происхождение по крови, весьма щедр и благоразумен), ему [Людовику] навстречу вышел и, за каким-то ручьем препятствия и колья поставив, – поскольку никакая другая дорога не вела, – войску французскому противостоял ¹³⁸. И когда там же, разделенные ручьем, на обоих берегах [они] стояли, господин Людовик, – один из них храбрее прочих, – недовольный возникшим затруднением, коня шпорами ударил и, так как был он муж по сравнению с остальными рассудительный, бросив в него, и не только его одного, копьем пронзив, но через него другого одним ударом поверг и, что королю не подобает, в том же ручье обильное – до самого шлема – купание устроил и, чтобы успехи свои использовать не откладывая, узким проходом, которым [тот] вышел, этот вошел и ударами кулаков врагов разгонять не переставал. Увидев это, французы, чудесно воодушевленные, препятствия разрушили, ручей перешли и, многих врагов в сражении преследуя, вплоть до замка оставшихся отбросили.

Молва пролетела, находившихся в крепости и всю округу поразила, что господин Людовик и его [воины], так как [они] сильнейшие рыцари, до тех пор, пока полностью не разрушат замок и знатных из замка или в шейную колодку не закуют, или глаза не вырвут, уходить отказываются. В виду этого [Людовик] осмотрительно действовал, чтобы и хозяин замка сдаться королевскому величию не [77] откладывал, и замок и земли своей власти подчинил. И поэтому возвращавшийся обратно господин Людовик добычей хозяина замка сделал и, одержав победу, его в Этампе оставив ¹³⁹, в Париж, счастливый успехом, вернулся.

Глава XIII. О смерти короля Филиппа

На следующий после успешного для сына день похода отец его Филипп дни правления свои закончил и на деле после выше названной графини д'Анжу чего-либо королевского величия достойного не совершил, но, похитив супругу ¹⁴⁰, охваченный вожделением, похоть свою удовлетворять старался. С тех пор ни о государственных делах не заботился, ни стройности и изысканности телесного здоровья, более жеребца расслабленный, не берег ¹⁴¹. Одно то оставалось, что страхом и любовью к [его] наследнику-сыну положение королевства было прочным. И когда он был почти шестидесятилетним ¹⁴², от королевства отрешившись, в замке Мелён на реке Сене, в присутствии господина Людовика, последний закрыл в свой день.

В его благородных похоронах участвовали мужи достопочтенные: Галон, епископ Парижский, [епископы] Санлиса ¹⁴³, Орлеана ¹⁴⁴ и доброй памяти Адам, святого Дионисия аббат, и мужи религиозные в немалом количестве. Они, благородного королевского величества труп к церкви блаженной Марии доставив, в торжественных его похоронных обрядах провели всю ночь. На следующее же утро носилки, покровом или всяким погребальным украшением достойным образом украшенные, на плечи старших своих слуг положил сын и в сыновней любви, таким образом, как подобает, то пешком, то верхом вместе с баронами, которых [там] имел, носилки, рыдая, поддерживать старался; он также, чудесное обнаруживая души великодушие, когда всё время жизни его ни за развод с матерью, ни даже за вышеназванную анжуйку его в чем-либо задеть или, королевство его власти лишить обманом в чем-либо, как другие обычно делали юноши, заботился не приводить в расстройство.

Когда же к благородному монастырю блаженного Бенедикта на реке Луаре ¹⁴⁵ в сопровождении многих [они] доставили, – так как там же себя [Филипп] посвятил ¹⁴⁶, – ибо сказали [те], кто от него [78] слышали, что от гробницы отцов своих королей, которая в церкви блаженного Дионисия как бы по природному праву имеется, удалиться [он] решил, поскольку от него меньше благ в отношении [этой] церкви имелось и потому что среди столь благородных королей не особенно будет уважаема его гробница, – в том же монастыре перед алтарем, положенного, как смогли достойнее, гимнами и молитвами душу Господу поручив, тело обычными камнями [они] накрыли ¹⁴⁷.