Глава 7 познавательные процессы у осужденных

7.1. Ощущения и восприятие

Термин «ощущение» относится к первоначальному опыту, возникающему в результате элементарных видов стимуляции (Р. Л. Солсо, 1996).

С ощущений начинается познание человеком окружающей действительности (свет, цвет, звук, запах, тепло, холод и т. д.). Запахи, серость, однообразие, недостаток ярких сенсорных раздражителей в тюрьме притупляют психику. В условиях мест лишения свободы усиливаются или ослабляются ощущения. Сенсорный голод приводит к резкому ухудшению самочувствия (В. Франкл, 1990).

В местах лишения свободы люди видят и слышат то, что не видят и не слышат на свободе. Все необычно и чрезмерно. Вначале заключенного привлекают звуки с воли, затем все его познавательные процессы переключаются на мир тюрьмы, колонии. Заключенный Г., находившийся в СИЗО, рассказывал: «Сам факт, что ты сидишь в тюрьме, что не можешь никуда уйти, что все расписано по определенному режиму, — действует удручающе. Все время ходишь, как по лезвию ножа, ситуации непредсказуемые. Вошедший должен сразу вписаться в тюремный быт, то есть подчиниться условиям, которые там существуют. На того, кто переступил порог колонии, тюрьмы, смотрят с подозрением. Уже через несколько дней человек начинает ощущать очень сильную нехватку чувственной информации. Обостряются все чувства, например, когда ведут на допрос, заключенный старается впитать как можно больше информации. Даже возможность посмотреть на живую зелень благотворно влияет на нервы, успокаивает, позволяет сосредоточиться и мобилизовать себя».

Новый обитатель тюремной камеры сразу принимается за поиски следов пребывания в ней своих предшественников. Он почти всегда находит нацарапанные в углах, у пола или потолка имена, фамилии. У человека создается иллюзия превращения камеры из одиночной в общую. Указания на это есть в очерке Б. Савинкова (1925). Каждое утро он подходил и разглядывал кривые, нацарапанные булавкой буквы, здоровался с ними. «И ты, брат, сидел, — с сочувствием думал он. — Да, брат, вляпались мы с тобой...».

Заключенный прислушивается, поскольку уверен, что там, за стеной, в такой же, как у него, одиночной камере кто-нибудь заперт. По словам В. Поливанова (1924), заключенного в Алексеевский равелин, «из всех чувств при сидении в тюрьме развивается наиболее слух, доходящий до поразительной чуткости, после нескольких месяцев пребывания в одиночном заключении, среди той гробовой тишины, которая царит у нас повседневно, ухо улавливает самый тихий шорох, самый легкий звук в коридоре и его значение, становя­щееся сейчас же понятным».

Много интересного психологического материала можно получить о восприятии заключенными (осужденными) времени. Счет истекающей и остаю­щейся части срока заточения нередко составляет основу их жизни. М. Н. Гернет (1930) писал, что стены камер нередко испещрены так называемыми «календарями», где некоторые дни отмечаются как праздничные (в частно­сти, дата, когда истекает какая-либо значительная часть назначенного срока наказания).

Потребность в том, чтобы не только знать, но и видеть размеры истекшего и оставшегося срока, так велика, и мысль о его подсчете так неотвязна, что даже предметы, не имеющие никакого отношения к исчислению времени, превращаются в мерило счета. Например, один заключенный каждое утро отрезал от ленты кусочек и по зарубке на столе сравнивал, какая часть срезана и какая осталась (М. Н. Гернет, 1930).

У немецких заключенных время обозначается часами с цепью, месяц — стрелой, Пасха — сковородой, колбасами, лето — колосьями, ночь — полумесяцем со звездами, декабрь — зайцем.

Осужденных интересуют и сроки лишения свободы других лиц. Часто пе­ред отправлением на суд подследственного они строят догадки о его шансах на оправдание и предположения о сроках наказания. Вопрос о сроках — самая распространенная тема общения осужденных.

Когда осужденные оглядываются на истекшую часть срока, то одним кажется, что время прошло быстро, другим — медленно. Это связано со свойством человеческой памяти субъективно воспринимать время. О. Уайльд в «Балладе Рэдингской тюрьмы» сравнивает каждый день в тюрьме с годом:

Мы узники, одно мы знаем, Что прочен свод стены, Что день в тюрьме подобен году, Что дни его длинны...

Аналогично в дневниках и альбомах осужденных (заключенных) в настоящее время указывается на чрезвычайную медлительность течения времени в тюрьме. Особенно это характерно для неопределенных приговоров (в тюрьмах США. Незнание дня выхода из тюрьмы (по воле администрации он может приблизиться или отдалиться) приводит к тому, что к томительному состоянию ожидания присоединяется чувство раздражения, тревоги, беспокойства, отчаяния, если надежды на условно-досрочное освобождение не оправдались. Осужденному приходится переживать все как бы сначала. Большой срок лишает человека будущего, но он вселяет надежду, что когда-нибудь он выйдет на свободу, а отсутствие ее часто приводит к суициду.

Наблюдая за течением времени, осужденный стремится его делить. Оно пред­ставляется ему в виде более или менее длинной дороги, которую надо пройти. На этой дороге он мысленно определяет остановки, на которых может вздох­нуть с облегчением, что часть пути уже пройдена. У каждого такого этапа он ставит верстовой столб, по которому видно, сколько он прошел и сколько еще осталось (М. Н. Гернет, 1930). Расчлененное на части время психологически представляется осужденному короче, потому что оно протекает быстрее.

К. Брейтман отмечает, что если для осужденного знаменательными стано­вятся дни прохождения какой-либо значительной части срока, то дни боль­ших праздников как будто удлиняют или отягощают наказание. Объяснение этому надо искать в сравнении того, как отмечаются праздники на воле и в местах лишения свободы.

И. В. Коротков (1923) так писал о времени в карцере: «При получении горячей пищи через три дня на четвертый и при переводе каждый четвертый день из темного карцера в светлый считал этот день праздником, днем радостного отдыха и утешал себя мыслью, что, в сущности, этот день считать не стоит, так как в тебе сидят запасы света и горячей пищи. По этой психологии самообмана получалось, что предстоит пребывать в карцере не 30, а всего 20 дней».

В восприятии времени осужденные чаще всего недооценивают короткие временные промежутки и переоценивают длинные.

Течение времени замедляют особые психические состояния ожидания, тоски, скуки, депрессии, чему способствуют однообразие, незанятость, невозможность организовать свое время в местах лишения свободы так, как хочется.

Бывший осужденный вспоминает: «Начался шмон. Заходят контролеры. Меня выводят в коридор и сажают возле стены. Минут через пятнадцать захо­жу в камеру. Начинаю складывать вещи на места и наводить порядок. Вот, до обеда занятие нашлось. Фотографии лежат на столе, их вынули из папки. Начал пересматривать и нахлынули волной воспоминания.

После обеда можно часика два поваляться и помечтать, а потом поведут на прогулку. Давненько уже не был, надо сходить посмотреть на снег. В этом году по снегу еще не ходил. Зимой вообще не хожу на прогулку. Намерзся в изоляторах и «воронках», кажется, на всю жизнь».

Избирательность восприятия и наблюдательности осужденных связана с апперцепцией — зависимостью восприятия от общего содержания психической жизни и опыта преступника, особенностей его личности, знаний, эмоций и чувств, интересов, направленности преступной деятельности. Одно и то же явление разные люди воспринимают по-своему, что обусловлено перцептив­ной установкой (тем, что человек желает и ожидает увидеть).

Жизненная позиция вора, мошенника, убийцы, бандита (рэкетира) — жить на нетрудовые доходы, вести паразитический образ жизни — вырабатывает у закоренелого преступника устойчивую апперцепцию. У него наблюдается моральная невоспитанность восприятия, выражающаяся в неумении слушать других, обостренной тяге к интимным, криминогенным сторонам жизни.

Внимание и его проявления у осужденных имеют некоторые особенности. Одним из свойств внимания осужденного является его избирательная направленность, о чем свидетельствуют воспоминания заключенных (осужденных), отбывших наказания как в царских тюрьмах, так и в исправительных учреждениях в советское и постсоветское время. Централизация в сознании того, что имеет наибольшую значимость для человека в местах лишения свободы, позволяет производить отбор существенных в данный момент воздействий.

Внимание осужденных концентрируется на всех возможных формах общения: переписка, телефонные переговоры, свидания и т. п. Если информация из этих источников перестает поступать даже на короткое время, то их мысли начинают неустанно работать только в одном направлении: выяснить причину.

Уровень организации сознания зависит от содержания деятельности осужденных. Очень длительная, непрерывная работа в одном направлении, что свойственно для исправительных учреждений, приводит к нейрофизиологическому истощению. Одним из видов временной дезорганизации сознания осужденных является апатия — состояние безразличия к внешним воздействиям. Наивысшая степень непатологической дезорганизации сознания возникает у осужденных (заключенных) при стрессах и аффектах. Сбор и переработка информации о действительности осуществляется системой познавательных процессов: ощущения, восприятие, память, мышление, представление и др.