1. Лингвострановедение. Основные положения лингвострановедческой теории слова

Впервые эта проблематика была затронута в 1969−1971 гг. в публикациях Е. М.Верещагина и В. Г.Костомарова. Немаловажным в термине оказалась идеологическая составляющая. Линвострановедение (ЛС) рассматривалось как методическое обоснование включения сведений о стране в учебный процесс. Лингвострановедение понималось первоначально как «методика ознакомления иностранных школьников, студентов, стажеров с современной советской действительностью, культурой через посредство русского языки и в процессе его изучения» [Верещагин, Костомаров, 1976, с. 63]. Основные положения ЛС изложены в работах Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова: «Язык и Культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного» [1990] и «Лингвострановедческая теория слова» [1980].

Рассмотрим суть лингвострановедческой теории. Все языковые единицы обладают двумя планами – формой и содержанием. План выражения слова – это его звуковая (или графическая) оболочка. План содержания слова – это не предмет или явление, как можно было бы подумать, а лексическое понятие, т. е. набор признаков, с помощью которых люди определяют, можно ли назвать предмет данным словом. Например, стол ‘предмет мебели с горизонтальной поверхностью на трех или четырех ножках’; конфета ‘сладкое кондитерское изделии в виде небольшого кусочка, плиточки’. Эти признаки называются семантическими долями (СД). Так, например, СД понятия «книга» являются: (1) произведение (следовательно, продукт, человеческой деятельности, а не природное явление) (2) печати в виде (3) бумажных листов (4) с печатным текстом (иначе получился бы альбом для рисования) (5) в переплете. Семантические доли, обеспечивающие правильное называние предмета или явления, в совокупности и образуют лексическое понятие. Слова, лексические понятия которых являются межъязыковыми, называются эквивалентными: они легко переводятся (лес, поле, ложка). Напротив, слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями, называются безэквивалентными.

Вокруг слова, особенно центрального, ключевого, складывается целый ореол всевозможных сведений. Так, мы без усилия припоминаем устойчивые выражения, пословицы и загадки, связанные с книгами: Любите книгу – источник знаний; Книги имеют свою судьбу; Сшита, да не рубашка, с листьями, да не дерево, без языка, а рассказывает. Цепь ассоциаций напомнит нам, как издается книга, где ее можно купить, как она выглядит, где хранится и кем пишется, кто издал первую русскую книгу, и т.п.: книжное издательство, книготорговля, общество книголюбов, книжный знак (экслибрис), подписка, подписное издание, библиотека (научная, районная, домашняя), букинист, антикварная книга, книжный голод, первопечатник (Иван Федоров), «Библио-глобус» «Книжное обозрение». Если сюда прибавить и другие значения слова «книг»а, то объём стоящих за словом знаний разрастается ещё больше: бухгалтерские книги, родословная, метрическая, домовая книга, Книга почета, книга жалоб и предложении. Все эти знания всплывают в сознании русского человека не сразу (понятийные уже присутствуют при номинации), а постепенно, благодаря происходящему во времени процессу ассоциаций. Безусловно, непонятийные семантические доли многих эквивалентных слов в разных языках могут не совпадать. Всю «совокупность непонятийных СД, относящихся к слову», Верещагин и Костомаров называют его лексическим фоном. Термин является производным от термина «фоновые знания» (т.е. знания, потенциально присутствующие в сознании человека и той общности людей, к которой данный индивид принадлежит). Лексический фон это принадлежность языка (а не индивидуального сознания), явление массового, общественного, т. е. языкового сознания. Слово рассматривается, следовательно, как вместилище знаний. С опорой на такое понимание развивается и методическая семантизация содержания слова, реализуемая в лексикографии.

Таким образом, авторы этой теории делают акцент на рассмотрении проблем межкультурной коммуникации в методическом плане. Лингвострановедением они называют «аспект преподавания русского языка как иностранного (РКИ), в котором с целью обеспечения коммуникативности обучения и для решения общеобразовательных и гуманистических задач лингводидактически реализуется кумулятивная функция языка и проводится аккультурация адресата, причем методика преподавания имеет филологическую природу ознакомление проводится через посредство русского языка и в процессе его изучения» [1990, с. 37].

Практической реализацией теории стало издание нескольких лингвострановедческих словарей (т. е. таких словарей, в которых «в качестве средств семантизации применяются как толкование номинативной сферы языковой единицы, так и изъяснение ее фоновой семантики): Народное образование в СССР /Под ред.Денисова (1978); Т. Н. Чернявская. Художественная культура СССР.Лингвострановедческий словарь (1980); В. П. Фелицына, В. М. Мокиенко. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь (1990); А. А.Акишина, Т. П. Акишина, X. Кано, Жесты и мимика в русской речи. Лингвострановедческий словарь. (1991).

Лингвострановедческий словарь объединяет в своей структуре элементы идеографического (тематического) словаря и словаря сочетаемости слов. Благодаря последнему иностранец, изучающий русский язык, одновременно овладевает как планом содержания, так и планом выражения; он узнаёт, что сказать и как сказать.

Словарная статья из лингвострановедческого словаря:

(1) ЛЕЗТЬ НА РОЖОН

(2) Идти/перетъ па рожон/против рожна; напороться на рожно.

(З) Рожно, -жна, –- заостренная большая длинная крепкая палка (кол), шест. Слово и сейчас известно в русских говорах: рожном погоняют крупных домашних животных (волов, быков).

Выражение восходит к приему русской медвежьей охоты: будили в берлоге спящего медведя, охотник упирал тупой конец рожна в землю, а острый выставлял перед собой, разъяренный медведь лез на рожон и погибал.

(4)Предпринимать что-либо рискованное, с очень небольшими шансами на успех или заведомо

безуспешное, особенное необдуманно, сгоряча, забыв о последствиях, и в ситуациях, когда противодействие велико, непреодолимо.

Выражение разговорно-бытовое, а некоторые его варианты (переть/напороться на рожон) даже грубы.

Говорится неодобрительно с целью удержать человека от необдуманного поступка или осудить

его действия.

(5) На площадке он только и занимался тем, что демонстрировал свою отвагу. Он лез на рожон, пытался прорватъся в одиночку к чужим воротам, ввязывался во всякую драку (Майоров).

(6) Идти против течения, идти напролом.

(7)Против рожна не попрешь [Фелицына, Мокиенко, 1990, с. 104].

Несмотря на стройность и жизнеспособность теории, она встречает определенные возражения у различных исследователей. Гак, например, Д.Б.Гудков считает спорными следующие положения лингвострановедения, которые мы и рассмотрим:

1. излишняя идеологизированность направления: практика JIC была направлена не столько на изучение взаимодействия языка и культуры, на формирование культурной компетенции, сколько на пропаганду советского образа жизни;

2. «аккультурация», (т.е. «усвоение человеком, выросшим в одной национальной культуре, существенных фактов, норм и ценностей другой национальной культуры» [Верещагин, Костомаров, 1983, c. 11]. По мнению Д. Б.Гудкова, преподаватель не должен ставить перед собой цель превращения иностранца в «русского», его полного вхождения в русскую культуру как «своего» (это и невозможно). Необходимо исходить из принципа учёта инофоном определённых категорий и моделей новой для него культуры и адекватного пользования ими;

3. жесткое разделение страноведения и лингвострановедения: лингвистам и методистам – ЛС, страноведение – специалистам общественных наук. Д.Б.Гудков настаивает на необходимости единства страноведения, лингвострановедения и культуроведения;

4. не обращается внимания на то, что с одним и тем же экстенсионалом у носителей разных языков и культур могут соотноситься разные интенсионалы. Например:

Русскую фраза «Вот Обломов-то!» иностранец вряд ли поймет, даже если прочтет роман «Обломов». Что имел в виду русский – порядочность, слабую волю, чувствительность и ранимость... Между тем любой русский, даже не читавший роман, прекрасно поймет: лентяй.

Для Кащея атрибуты: бессмертие, властность, жестокость и т. д. Русские же выделяют главный понятийный признак – худоба, именно это имеется в виду, когда звучит реплика: «Настоящий Кащей!».

Представления о тех или иных феноменах, существующие в национальном культурном сознании, зачастую серьезно отличаются от тех представлений об этих феноменах, которые могут сложиться на основании сведений, добьных из энциклопедий и специальной литературы. «Можно сказать, что информация воспринимается по принципу яркости впечатления (поэтому ... в обыденном сознании довольно много несущественных, но ярких подробностей)» [Гудков, 2000, с. 29];

5. фоновые знания, или «лексический фон», по терминологии Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова, составляют часть означаемого слова. Между тем существует мнение, что фоновые знания принадлежат именно невербальному, смысловому уровню сознания: «Фоновые знания, формирующие смысловой уровень сознания, <...> существуют в неязыковой форме, но не в форме СД слов и словосочетаний» [Этнопсихолингвистика, 1988, с. 25–26] (...) Значение слова «не есть “вместилище знаний”, а лишь форма презентации и актуального удержания знания в индивидуальном сознании» [с. 27].

Вместе с тем нельзя отрицать, что благодаря лингвострановедческой теории в обиход методики преподавания РКП введены плодотворные положения

– о культурной составляющей при обучении иноязычному общению;

– необходимости учёта фоновых и энциклопедических знаний, стоящих за языковыми единицами, при презентации последних инофонам;

– страноведческой значимости учебных текстов и лнгвострановедческого комментария к ним; созданы методики подготовки такого комментария и лингвострановедческой семантизации номинативных единиц языка.