Тема 16. Основные теоретические подходы к изучению познания

«каждая вещь сама говорит, чем она является», он забывает, что вещь может и солгать. Точнее говоря, вещи могут выглядеть не такими, како­вы они есть.

Что задает преграду и проход?

Я выделяю два главных случая, в которых наблюдателю открыва­ется возможность локомоции, и буду называть их преградой и проходом. Преграда представляет собой прикрепленный или изолированный жест­кий объект, поверхность с заслоняющими краями. Проход — это от­верстие, дыра или брешь в поверхности, у которой также есть заслоняю­щие края. Преграда таит возможность столкновения. Проход открывает возможность передвижения. В обоих случаях контуры в оптическом строе будут замкнуты или почти замкнуты. Эти случаи различаются тем, что край преграды находится внутри контура, а край прохода — вне кон­тура. Те направления, которые заслоняет круглый объект, круглый про­ход оставляет открытыми, и наоборот. Различие между преградой и про­ходом можно пояснить следующим образом.

По поводу того, надо ли за рулем смотреть на дорогу

Должен признаться, что моя привычка глядеть по сторонам, когда я веду машину, очень не нравится моей жене. Ее не убеждают мои рассуждения о том, что совсем не обязательно смотреть на дорогу, для того чтобы видеть, куда едешь, поскольку фокус центробежного потока все равно неявно существует.

Потеря (или приобретение) структуры вне замкнутого контура во время приближения (или удаления) задает преграду. Приобретение (или потеря) структуры внутри замкнутого контура во время прибли­жения (или удаления) задает проход. Это единственный абсолютно на­дежный способ объяснить различие между преградой и проходом. В обо­их случаях зрительный телесный угол по мере приближения преобразу­ется в полусферу, но тем не менее с преградой мы сталкиваемся, а сквозь проход проходим. Увеличение формы как таковой (т.е. контура) не по­зволяет различить эти два случая. Но по мере вашего приближения к препятствию оно скрывает от вас все большую часть перспективного вида позади него, а когда вы подходите к проходу, перспективный вид с каж­дым шагом открывается вам все больше. Различаться эти два случая будут по наличию утраты вне заслоняющего края или прибавлений внут­ри заслоняющего края. Различие между предметами и отверстиями, по­верхностями и проемами всегда смущало как психологов, так и живопис­цев. Феномен фигура—фон, произведший такое сильное впечатление на гештальтпсихологов, по-прежнему рассматривается как прототип воспри­ятия, но это ни к чему, кроме путаницы, не приводит. Замкнутый контур как таковой, имеющийся в оптическом строе, не может задавать объект в окружающем мире.

Гибсон Дж. [Экологическая теория восприятия]

559

Что задает ближний край прохода на поверхности земли, отверстия или провала в опорной поверхности? Эта информация крайне важна для животных, обитающих на суше.

Приобретение структуры, над горизонтом в объемлющем строе при приближении задает край обрыва опорной поверхности. Край обры­ва представляет собой ступеньку или грань выступа. Он был существен­ным элементом в экспериментах со зрительным обрывом <...>^х. Край обрыва — это глубина, уходящая вниз у заслоняющего края. В зависи­мости от того, насколько эта глубина велика по сравнению с размером жи­вотного, она либо дает возможность спуститься, либо таит в себе угрозу падения. Нужно присматривать за малышами, чтобы они не подходили к краю, где они увидят свои ноги в непосредственной близости от этого края. Эксперименты показали, что эффективной информацией является изменяющееся заслонение у края, а не скачкообразное увеличение плот­ности оптической структуры.

Эта формула применима к горизонтальному контуру строя, идуще­го от земли. А что можно сказать о вертикальном контуре строя, идуще­го от стены?

Разрастание структуры по одну сторону от вертикального кон­тура в объемлющем строе по мере приближения задает заслоняющий край преграды, и именно эта сторона дает возможность прохода. При­мером такого края может служить угол дома, конец стены или верти­кальный выступ дверного проема. Перспективный вид за краем с одной стороны открыт, а с другой — закрыт. По одну сторону от этого края имеется потенциальная угроза столкновения, по другую — потенциаль­ный проход. Ствол дерева состоит из двух таких изогнутых выступов, рас­положенных близко друг от друга. «Завернуть за угол» означает открыть поверхности нового перспективного вида. Так поступают крысы в лаби­ринте и люди в городе. Найти нужный путь в загроможденном окруже­нии означает обогнуть несколько раз заслоняющий край. И весь вопрос в том, как найти тот край, который нужно обогнуть <...>.

Что задает неизбежность соприкосновения с поверхностью

В одной из предыдущих работ, посвященной зрительному управле­нию локомоцией, я писал:

Приближение к телесной поверхности задается центробежным потоком текстуры оптического строя. Приближение к объекту зада­ется в строе увеличением замкнутого контура, соответствующего кра­ям объекта. Приближение с постоянной скоростью сопровождается ус-

¹ См.,например: Gibson EJ., Walk R.D. The visual cliff // Scientific American. I960. Vol. 202. P. 64-71.

560 Тема 16. Основные теоретические подходы к изучению познания

корением увеличения. В той точке, где глаз может теоретически кос­нуться объекта, последний будет занимать зрительный угол в 180°. В самый последний момент перед соприкосновением увеличение будет про­исходить со скоростью взрыва. Такое ускоряющее расширение... задает неизбежное столкновение¹.

В целом это высказывание верно, во всяком случае, оно ведет по правильному пути. Я ломал голову над тем, каким образом пилоту уда­ется посадить самолет на аэродроме или как пчеле удается сесть на цве­ток. Для того чтобы можно было осуществить мягкую посадку, нужно свести на нет взрывное увеличение, или «луминг» — так я назвал это явление. Я никогда не задумывался над другой проблемой: как удается попасть в проход и не промахнуться при этом. Ясно, что оптическая ин­формация, которую несут различные типы увеличений, далеко не так проста, как это мне казалось в 1958 г.

Экспериментальные исследования Шиффа, Кавинесса и Гибсона мало что прояснили в этом вопросе². Эти авторы экспериментировали не с оптической информацией о приближении к поверхности в окружаю­щем мире, а с информацией о приближении объекта в пространстве. Они предъявляли расширяющийся темный силуэт в центре мутного полу­прозрачного экрана <...>. Никто из испытуемых не видел при этом пе­ремещающимся себя самого; все видели нечто неопределенное, прибли­жающееся к ним, как будто это «нечто» парило в небе. В этом экспери­менте испытуемому предъявлялась одна-единственная расширяющаяся форма — тень или силуэт; в нем не было структуры из встроенных друг в друга форм, которая характерна для приближения к реальной поверх­ности. Не было в этом эксперименте и беспредельного увеличения эле­ментов.

Увеличение встроенной структуры, в результате которого в цен­тре постепенно возникают все более тонкие детали, задает приближе­ние наблюдателя к поверхности в окружающем мире. Эта формула ак­центирует внимание на том, что внутри граней вещественных поверхно­стей, с которыми может столкнуться наблюдатель (препятствие, объект, одушевленный объект), есть более мелкие грани, фасетки. Для того что­бы добиться соприкосновения без столкновения, необходимо, чтобы уве­личение встроенных структур прекращалось бы по достижении какого-то определенного уровня, а не продолжалось до предела. По-видимому, для каждой поверхности в зависимости от того, какие возможности она открывает, существует оптимальная для соприкосновения с ней степень увеличения. К пище приближаются на то расстояние, которое удобно для

¹ Gibson J.J. Visually controlled locomotion and visual orientation in animals // British Journal of Psychology. 1958. Vol. 49. P. 182-194.

² См.: Schlff W., Caviness JA„ Gibson J J. Persistent fear responses in rhesus monkeys to the optical stimulus of «looming» // Science. 1962. Vol. 136. P. 982-983; Schiff W. Perception of impending collision // Psychological Monographs. 1965. Vol. 79. № 604.

Гибсон Дж. [Экологическая теория восприятия]

561

еды; для манипулирования требуется другое расстояние — его можно было бы назвать расстоянием достижения; к печатному тексту нужно приблизиться на расстояние, удобное для чтения.

Чем определяется, что нас ожидает впереди: польза или вред?

В 1709 г. епископ Беркли утверждал, что у животных конечная цель зрения заключается в том, чтобы «предвидеть, что получится при сбли­жении их собственного тела с тем или иным предметом, находящимся на расстоянии, — польза или вред». То, что этот философ называл предви­дением, я называю восприятием возможностей. Видеть на расстоянии, что сулит соприкосновение с объектом, «необходимо для сохранения живот­ного».

Я не согласен с утверждением епископа Беркли, что информация о возможностях, которые сулит животному соприкосновение с объектом, заключена в свете. Однако я разделяю его мнение о практической значи­мости зрения.

Информация о возможностях, которые сулит индивидууму столк­новение с объектом, заложена в оптическом строе, исходящем от этого объекта, в виде инвариантов и сочетаний инвариантов. Орудия, пища, партнеры и дружелюбные животные отличаются от ядовитых веществ, огня, оружия и враждебно настроенных животных по своей форме, цве­ту, текстуре и деформациям. Именно тот факт, что предметы окружаю­щего мира таят в себе как положительные, так и отрицательные возмож­ности, делает передвижение животных в среде одним из основных видов их поведения. В отличие от растений животное может приближаться к тому, что для него полезно, и удаляться от того, что вредно. Однако жи­вотное должно уметь воспринимать эти возможности издалека. Правило для зрительного управления локомоцией может быть таким: передвигать­ся так, чтобы любое столкновение с объектом или местом было только полезным, и избегать вредных столкновений.

36 Зак. 2228

4. Теория бессознательных умозаключений. Понятия первичного образа, образа представления, перцеп­тивного образа, бессознательных умозаключений

Г. Гельмгольц О ВОСПРИЯТИЯХ ВООБЩЕ¹

Ощущения, вызываемые светом в нервном аппарате зрения, исполь­зуются нами для формирования представлений о существовании, форме и положении внешних объектов. Представления такого рода мы будем называть зрительными восприятиями, В настоящем разделе «Физио­логической оптики» нам нужно рассмотреть научные результаты, полу­ченные мною относительно условий, при которых возникают зрительные восприятия.

Поскольку восприятия внешних объектов относятся к представле­ниях, т.е. актам нашей психической деятельности, они сами могут быть результатом лишь психической деятельности. По этой причине учение о восприятиях по его существу следует отнести к области психологии. Мы должны исследовать типы соответствующей психической деятельно­сти и управляющие ею законы. Обширное поле деятельности имеется также для физических и физиологических исследований, так как мето­ды естественных наук могут дать совершенно необходимые сведения о том, какие особенности стимулов и физиологического стимулирования приводят к тем или иным представлениям о свойствах внешних объек­тов. <...> Таким образом, наша основная цель заключается в исследова­нии чувственного материала и именно тех его сторон, которые суще­ственны для получаемых из него образов восприятия. Эта задача может быть целиком решена методами естественных наук. В то же время нам придется говорить о психической деятельности и ее законах в той мере, в какой она проявляется в чувственном восприятии. Однако мы не рас­сматриваем анализ и описание психической деятельности как суще­ственную часть данной работы, поскольку с этим связана необходимость отхода от методов, основанных на достоверных фактах и общепризнан­ных и ясных принципах. Следовательно, по крайней мере здесь, я счи-

¹ Гельмгольц Г. О восприятиях вообще // Хрестоматия по ощущению и восприятию / Под ред. Ю.В.Гшшеярейтер, М.Б.Михалевской. М.: Иад-во Моск. ун-та, 1975. С. 61-87.

Гельмгольц Дж. О восприятиях вообще

563

таю необходимым отделить психологический аспект физиологии чувств от чистой психологии, занимающейся установлением сущности и зако­нов психической деятельности. <...>

Я хотел бы прежде всего подвести читателя к известным общим особенностям психической деятельности, влияющей на чувственное вос­приятие. <...>

Когда в особых условиях либо с помощью оптических приборов не­который стимул воздействует на глаз, то общее правило формирования наших зрительных образов состоит в том, что мы всегда видим объекты в поле зрения так, как видели бы их при обычных условиях, если бы по­лучили то же впечатление. Допустим, что внешний угол глазного ябло­ка подвергается механическому воздействию. Тогда мы видим свет, иду­щий со стороны переносицы. В обычных условиях внешний свет возбуж­дает сетчатку в височной части именно тогда, когда он действительно приходит со стороны переносицы. Таким образом, согласно сформулиро­ванному правилу мы помещаем воспринятый нами источник света в со­ответствующую точку поля зрения, хотя механическое воздействие исхо­дит не из внешнего поля впереди нас и не со стороны переносицы, а, на­оборот, как бы изнутри, сзади и с височной стороны глазного яблока. Общую справедливость приведенного правила мы продемонстрируем в дальнейшем на большом числе примеров.

Нормальными условиями наблюдения в формулировке указанного правила мы называем обычные условия зрения, при которых глаз сти­мулируется светом, приходящим извне, отраженным от непрозрачного тела и непосредственно проникшим в глаз через слой воздуха. Такое оп­ределение естественно, потому что указанный тип стимуляции имеет ме­сто в подавляющем большинстве случаев; остальные случаи, при которых преломляющие или отражающие поверхности искажают ход лучей, или стимулирование происходит не внешним светом, можно рассматривать как редкие исключения. Это объясняется тем, что сетчатка, расположен­ная на дне твердого глазного яблока, почти полностью защищена от всех видов стимуляции, кроме внешнего света. Если же для кого-то стало нор­мой употребление определенного оптического прибора, например, очков, то интерпретация зрительных впечатлений приспосабливается в известной степени к этим изменившимся условиям.

Сформулированное правило касается не только зрения: оно является общим свойством всех видов чувственного восприятия. Например, возбуж­дение осязательных нервов в подавляющем большинстве случаев происхо­дит через воздействия на окончания этих нервов на поверхности кожи. Лишь при очень сильной стимуляции в некоторых исключительных слу­чаях могут возбуждаться и сами нервы. В соответствии с вышеприведен­ным правилом всякая стимуляция кожных нервов связывается с соответ­ствующим периферическим участком кожи, хотя она может возникнуть и в проводящих путях и в центрах. Наиболее поразительные примеры та-

564 Тема 16. Основные теоретические подходы к изучению познания

кой иллюзии представляют случаи, когда соответствующие периферичес­кие участки кожи вообще отсутствуют, например, у людей с ампутирован­ной ногой. Часто такие субъекты долгое время после операции испытыва­ют живые ощущения в отрезанной ноге. Они чувствуют со всей опреде­ленностью, в каком пальце ноги возникает боль. Естественно, что в этом случае стимуляция может приходиться только на остаток того нервного волокна, которое подходило прежде к отрезанным пальцам. Чаще всего оно возникает в шраме либо вследствие внешнего давления, либо впоследствие сдавливания соединительной тканью. Иногда по ночам ощущения в отсутствующей конечности бывают столь остры, что человек вынужден ощупать это место, чтобы убедиться в отсутствии конечности.

Итак, в случаях необычного стимулирования возникают искаженные представления об объектах, что дало повод ранним исследователям назы­вать их иллюзиями органов чувств. Очевидно, однако, что в этих случаях нет ничего неправильного в функционировании органов чувств и соответ­ствующих нервных механизмов — и те и другие подчиняются постоянно действующим законам. Это иллюзии именно в интерпретации содержания чувственных ощущений.

Психическая деятельность, заканчивающаяся выводом, что перед на­ми в определенном месте находится определенный объект с определен­ными свойствами, как правило, является неосознанной деятельностью. По своему результату такой вывод совпадает с умозаключением, поскольку мы по произведенному действию на наши органы чувств создаем представле­ние о его причине, хотя на самом деле мы непосредственно имеем дело лишь с возбуждениями нервов, т.е. с воздействиями внешних объектов, а не с самими объектами. Однако от умозаключения в его обычном понимании эта психическая деятельность отличается тем, что она не является актом сознательного мышления. К сознательным умозаключениям приходит, например, астроном, вычисляющий положение звезд и расстояние до них на основе перспективных изображений в различные моменты времени и для различных точек земной орбиты. Его умозаключения опираются на осоз­нанное знание законов оптики. В обычных актах зрения такие знания от­сутствуют. Следовательно, психические акты обычного восприятия можно назвать бессознательными умозаключениями, отличая их от обычных, так называемых сознательных умозаключений. Хотя подобие психической де­ятельности в обоих случаях вызывает и, по-видимому, всегда будет вызы­вать некоторое сомнение, подобие результатов бессознательных и созна­тельных умозаключений несомненно.

Бессознательные умозаключения о причинах чувственных впечат­лений по своим результатам сходны с заключениями по аналогии. По­скольку в громадном большинстве случаев стимуляция височной облас­ти сетчатки исходит от внешнего света, падающего со стороны перено­сицы, мы заключаем, что то же имеет место в каждом новом случае стимулирования той же части сетчатки. Точно так же мы считаем, что

Гельмгольц Дж. О восприятиях вообще

565

всякий живущий человек умрет, потому что весь предшествующий опыт показывает, что умерли все люди, жившие до нас.

Именно потому, что эти бессознательные заключения по аналогии не являются свободными актами сознательного мышления, они непреодо­лимы; от них нельзя избавиться путем более глубокого понимания дей­ствительного положения вещей. Мы можем отдавать себе ясный отчет о механизме возникновения светового явления в результате нажима на глаз, однако нам не избавиться от впечатления, что свет возникает в опреде­ленном месте поля зрения, и не суметь отнести его к тому месту сетчат­ки, которое действительно стимулируется. То же самое происходит в от­ношении всех изображений, даваемых оптическими приборами.

Существует множество примеров того, какими жесткими и непрео­долимыми становятся связи, образованные многократным повторением, даже если они основываются не на естественных, а на условных сочета­ниях, как, например, связь между написанием слова, его произношением и смыслом. Тем не менее многим физиологам и психологам связь меж­ду чувственными ощущениями и представлением об объекте кажется настолько строгой и обязательной, что они не хотят признать, что эта связь в значительной степени основана на приобретенном опыте, т.е. на психической деятельности. Напротив, они пытаются найти механические основы этой связи с помощью воображаемых органических структур. Все это придает большое значение тем данным, которые показывают, как из­меняются и приспосабливаются к новым условиям умозаключения о чувственных данных с накоплением опыта и тренировкой. Так, субъект может научиться выделять те детали ощущений, которые прежде оста­вались без внимания и не участвовали в формировании образа объекта. С другой стороны, выработанная таким образом привычка может стать настолько твердой, что тот же индивид, попавший в прежние нормальные условия, может испытать чувственные иллюзии.

Подобного рода факты говорят о глубоком влиянии, которое оказы­вают на восприятие опыт, тренировка и привычка. Однако мы не можем пока точно оценить, как далеко распространяется их действие. Пока име­ется слишком мало данных, полученных на младенцах и детенышах жи­вотных, и интерпретация этих данных крайне произвольна. Кроме того, нельзя сказать, что дети лишены всякого опыта и тренировки в осязатель­ных ощущениях и телодвижениях. Все это побудило меня сформулировать вышеприведенное правило в таком виде, который не уточняет эти вопро­сы, а говорит лишь о результатах. В таком виде оно может быть принято даже теми читателями, которые имеют совершенно иную точку зрения на происхождение представлений об объектах внешнего мира.

Вторая общая особенность нашего чувственного восприятия состоит в том, что мы лишь постольку обращаем внимание на наши ощущения, поскольку они полезны для познания внешних объектов; напротив, мы привыкли отвлекаться от деталей чувственных ощущений, которые не

566