Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

в комнате. Слово здесь исполняет лишь функцию возбудителя, но никак не сообщения. Несомненно, Пи испытывает удовольствие от того, что на­ходится в комнате, где есть люди, но если бы он был один, то и тогда бы произносил аналогичные фразы.

Коллективный монолог

Это наиболее социальная форма из эгоцентрических разновидностей языка ребенка, потому что к удовольствию разговаривать она прибавля­ет еще удовольствие произносить монолог перед другими и этим привле­кать — или полагать, что привлекаешь, — их интерес к его собственному действию или к собственной мысли. Но ребенку, говорящему таким обра­зом, не удается заставить слушать своих собеседников, поскольку факти­чески он к ним не обращается. Он ни к кому не обращается. Он громко говорит для себя перед другими. Подобный образ действий можно найти у некоторых взрослых, <...> которые имеют привычку громко размыш­лять, как если бы они говорили сами для себя, но с расчетом, что их слу­шают. Если отбросить некоторое актерство этого положения, то получим эквивалент коллективного монолога <...> детей.

Для того, чтобы сразу дать себе отчет в малой общественной силе этой формы языка, <...> следует перечесть наши примеры <...>: Пи два раза произносит одну и ту же фразу (25 и 26) двум собеседникам, которые не слушают и не отвечают, и он этому нисколько не удивляется. В свою оче­редь, он два раза спрашивает Беа: «Что ты говоришь?» (31 и 32), не слушая ее; он продолжает размышлять и рисовать и говорит только для себя.

Вот еще несколько примеров, показывающих, как мало ребенок за­ботится о том, чтобы быть услышанным собеседником. <...>

Лев (За столом, где работает группа.) *Я уже одну "луну" сделал, тогда ее надо переменить*. <...>

Лев: «[У меня есть] ружье, чтобы его убить, Я капитан на лошади. [У меня есть] лошадь, [и у меня есть] ружье».

Начало <...> этих фраз заслуживает быть отмеченным: «Я». Пред­полагается, что все слушают. Это отличает указанные фразы от чистого монолога. Но по своему содержанию они являются точным эквивален­том монолога; ребенок лишь думает вслух о своем действии и вовсе не желает ничего никому сообщать. <...>

Измерение эгоцентризма

Среди полученных результатов есть один, как раз наиболее интерес­ный для изучения логики ребенка и представляющий некоторые гаран­тии достоверности: это отношение эгоцентрической речи к общей сумме

Пиаже Ж. [Эгоцентрическая речь]

441

свободных высказываний ребенка. Эгоцентрическая речь — это, как мы видели, группа высказываний, состоящая из трех первых вышеуказанных категорий: повторения, монолога и коллективного монолога. <...> Спон­танная речь — это совокупность семи первых категорий, т.е. всех, за ис­ключением ответов; это совокупность всех высказываний, минус те, ко­торые считаются ответом на вопрос взрослого или ребенка. <...>

Эта пропорция эгоцентрической речи по отношению к сумме спон­танной [свободной] речи выразилась:

(Эгоцентрическая речь по отношению ко всей речи, включая сюда и ответы, равна 39% у Льва и 37% у Пи). Близость результатов у Пи и Льва уже сама по себе является счастливым признаком <...>.

Такие же вычисления, сделанные в отношении приблизительно 1500 высказываний, произнесенных в целой зале, дали результаты 0,45 (сред­няя разница — 0,05). <...>

Заключение

Какой вывод можно сделать из этого факта? [По-видимому, такой: до 6—7 лет] дети думают и действуют более эгоцентрично, чем взрослые, и меньше сообщают друг другу свои интеллектуальные искания, чем мы. Конечно, когда дети бывают вместе, то кажется, что они больше, чем взрос­лые, говорят о том, что делают; но большей частью они говорят только для самих себя. Мы, наоборот, меньше говорим о наших действиях, но наша речь почти всегда социализована.

Л.С. Выготский О ПРИРОД! ЭГОЦЕНТРИЧЕСКОЙ РЕЧИ¹

При изложении этой проблемы мы будем исходить из противопос­тавления двух теорий эгоцентрической речи — Пиаже и нашей. Соглас­но учению Пиаже, эгоцентрическая речь ребенка представляет собой прямое выражение эгоцентризма детской мысли, который, в свою очередь, явля­ется компромиссом между изначальным аутизмом детского мышления и постепенной его социализацией, так сказать, динамическим компро­миссом, в котором по мере развития ребенка убывают элементы аутиз­ма и нарастают элементы социализированной мысли, благодаря чему эго­центризм в мышлении, как и в речи, постепенно сходит на нет.

Из этого понимания природы эгоцентрической речи вытекает воз­зрение Пиаже на структуру, функцию и судьбу этого вида речи. В эго­центрической речи ребенок не должен приспособляться к мысли взрос­лого; поэтому его мысль остается максимально эгоцентрической, что на­ходит свое выражение в непонятности эгоцентрической речи для другого, в ее сокращенности и других ее структурных особенностях. По своей функции эгоцентрическая речь в этом случае не может быть ничем иным, как простым аккомпанементом, сопровождающим основную мело­дию детской деятельности и ничего не меняющим в самой этой мело­дии. Это скорее сопутствующее явление, чем явление, имеющее самосто­ятельное функциональное значение. Эта речь не выполняет никакой функции в поведении и мышлении ребенка. И наконец, поскольку она является выражением детского эгоцентризма, а последний обречен на отмирание в ходе детского развития, естественно, что ее генетическая судьба есть то же умирание, параллельное умиранию эгоцентризма в мысли ребенка. Поэтому развитие эгоцентрической речи идет по убыва­ющей кривой, вершина которой расположена в начале развития и кото­рая падает до нуля на пороге школьного возраста. Таким образом, есте-

¹ Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю.В.Гип-пенрейтер, В.В.Петухова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 176-182.

Выготский АС. О природе эгоцентрической речи

443

ственно, что эта речь является прямым выражением степени недостаточ­ности и неполноты социализации детской речи.

Согласно противоположной теории эгоцентрическая речь ребенка представляет собой один из феноменов перехода от интерпсихических функций к интрапсихическим. Этот переход является общим законом для развития всех высших психических функций, которые возникают первоначально как формы деятельности в сотрудничестве и лишь затем переносятся ребенком в сферу своих психологических форм деятельнос­ти. Речь для себя возникает путем дифференциации изначально-социаль­ной функции речи для других. Не постепенная социализация, вносимая в ребенка извне, но постепенная индивидуализация, возникающая на ос­нове внутренней социальности ребенка, является главным трактом детс­кого развития. В зависимости от этого изменяются и наши воззрения на вопрос о структуре, функции и судьбе эгоцентрической речи. Структура ее, представляется нам, развивается параллельно обособлению ее функций и в соответствии с ее функциями. Иначе говоря, приобретая новое назва­ние, речь, естественно, перестраивается и в своей структуре сообразно с новыми функциями.

Функция эгоцентрической речи представляется нам в свете наших экспериментов родственной функции внутренней речи: это — менее всего аккомпанемент, это — самостоятельная мелодия, самостоятельная функция, служащая целям умственной ориентировки, осознания преодоления зат­руднений и препятствий, соображения и мышления, это — речь для себя, обслуживающая самым интимным образом мышление ребенка. И нако­нец, генетическая судьба эгоцентрической речи представляется нам менее всего похожей на ту, которую рисует Пиаже. Эгоцентрическая речь разви­вается не по затухающей, но по восходящей кривой. Ее развитие есть не инволюция, а истинная эволюция. С точки зрения нашей гипотезы, эгоцен­трическая речь представляет собой речь внутреннюю по своей психологи­ческой функции и внешнюю по своей структуре. Ее судьба — перерастание во внутреннюю речь.

Эта гипотеза имеет ряд преимуществ в наших глазах по сравнению с гипотезой Пиаже. Она лучше согласуется с найденными нами в экспе­рименте фактами возрастания коэффициента эгоцентрической речи при затруднениях в деятельности, требующих осознания и размышления¹, — фактами, которые являются не объяснимыми с точки зрения Пиаже. Но

¹ Мы организовали поведение ребенка таким же образом, как и Пиаже, с той только разницей, что мы ввели целый ряд затрудняющих поведение ребенка моментов. Напри­мер, там, где дело шло о свободном рисовании детей, мы затрудняли обстановку тем, что в нужную минуту у ребенка не оказывалось под рукой необходимого ему цветного каран­даша, бумаги, краски и т.д. Короче говоря, мы вызывали экспериментально нарушения и затруднения в свободном течении детской деятельности.

Наши исследования показали, что коэффициент эгоцентрической детской речи, под­считанный только для этих случаев затруднений, быстро возрастает почти вдвое по срав-

444