Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Взрослые могут понимать речь, произносимую со скоростью 250 слов в минуту¹; в пересчете на фонемы — около 16 фонем в секунду. Эти фонемы обычно выпаливаются как непрерывный поток, без пауз для обозначения границ каждой единицы речи. В самом деле, создание од­ной фонемы часто почти совпадает с созданием следующей, так что, на­пример, человек начинает произносить гласную, не закончив предшеству­ющую согласную. Это верно в отношении последовательных фонем внут­ри отдельного слова, а также для последовательных слов внутри фразы, так что иногда трудно понять, слышишь ли ты слова «на мели» или сло­во «намели». Следовательно, частью задачи слушателя становится раз­деление потока речи на соответствующие единицы — процесс, который определяется знанием словарного состава и структуры языка, на кото­ром говорят.

Соединение фонем

Во всех человеческих языках сравнительно небольшой запас фонем объединяют по-разному, чтобы создать впечатляюще большое количество слов (по крайней мере 75000 для большинства студентов колледжей). Но фонемы объединяются не как попало; это один из многих способов струк­турирования языка. Такие правила структурирования языка бессозна­тельно выполняются всеми людьми, на этом языке говорящими, и усваи­ваются без специального обучения или руководства каждым ребенком обычно к трем годам².

Морфемы и слова

На следующем уровне лингвистической иерархии (см. рис. 1) фик­сированные последовательности фонем объединяются в морфемы. Мор­фемы — наименьшие единицы языка, которые несут в себе смысл. По­добно фонемам, морфемы языка можно объединять только определенны­ми способами. Некоторые слова состоят из одной морфемы; например, но, бег или путь. Но многие морфемы не могут существовать автономно и должны быть присоединены к другим, чтобы составить сложное слово. Например, суффикс -ник (означающий «тот, кто осуществляет») и окон­чание -и (означающее «больше, чем один»). Когда они объединяются с морфемой путь в сложное слово путники (путь + ник + и), значение соответственно становится сложным («те, кто осуществляет путь»). Каж-

¹ См.: Foulke E., Sticht Т.О. Review of research on the intelligibility and compression of accelerated speech // Psychological Bulletin. 1969. Vol. 72. P. 50-62.

² См.: Berho J. The child's learning of English morphology // Word. 1958. Vol. 14. P. 150-77.

Глейтман Г., Фридлунд А, Райсберг Д. Язык

335

дая из этих морфем имеет жесткую позицию в слове. Так, -ник должно следовать за путь и предшествовать и; другой порядок (например, ник-пути или путиник) — неприемлем¹.

Значения слов

Что именно мы знаем, когда мы знаем значение слова? Этот вопрос оказывается на удивление сложным, и исследователи, занимающиеся проблемой семантики, смогли дать на него только частичные ответы². Начнем с исключения некоторых ответов, которые представляются лож­ными.

Референтная теория

Один из подходов к теме значения уравнивает значение слова или фразы с их референцией. Согласно этому подходу, значение слова или фразы — это все, к чему оно относится в мире. Считается, что слова функционируют точно так же, как имена собственные. Имя Джордж Ва­шингтон можно понимать как ярлык для определенного человека, имя Афины — как ярлык для города в Греции. Таким же образом рефе­рентная теория значений утверждает, что вишня — это просто ярлык для определенного вида плодов, а локомотив — ярлык для определен­ного вида транспортного средства. Следовательно, знание этих слов — это всего лишь вопрос знания того, какой именно объект в мире получа­ет ярлык.

Но здесь возникают определенные трудности. Большинство из нас знает слово единорог, и мы без труда понимаем словосочетание крон­принц Южной Дакоты. Но эти морфемы вообще не имеют соответствия в реальном мире. Подобным образом, мы не можем указать соответ­ствия для абстракций типа бесконечность шли историческая неизбеж­ность. Однако эти понятия далеко не бессмысленны. Очевидно, слово или фраза могут иметь смысл, не обозначая какой-либо конкретный объект.

Другая проблема значения как референции была отмечена немец­ким философом Готлобом Фреге. Он заметил, что выражения могут час-

¹ См.: Aranoff M. Word-formation in generative grammar (Linguistic Inquiry Monograph 1). Cambridge, Mass: MIT Press, 1976.

² См.: Putnam H. The meaning of «meaning» // Gunderson K. (Ed.). Language, mind and knowledge. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1976; FodorJA. The modularity of mind. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1983; Fodor JA. A theory of the child's theory of mind // Cognition, 1988. Vol. 44. P. 283-96; Partee B. The development of formal semantics in linguistic theory // Lappin S. (Ed.). The handbook of contemporary semantic theory. Oxford: Blackwell, 1996. P. 11-38.

336

Гемо 15, Познавательные процессы: виды и развитие

то иметь разное значение и все же относиться к одной и той же вещи¹. Например, ясно, что фраза животное, имеющее сердце означает нечто иное, нежели фраза животное, имеющее почку. И все же в биологии на­шей планеты оказывается, что животные, к которым относится первая фраза, тождественны животным, к которым относится вторая (т.е. все животные, имеющие сердце, имеют и почки, и наоборот). Из этого следует, что существует различие между значением слова или фразы и объек­тами, с которыми это слово или фраза соотносятся в мире. Значение сло­ва есть понятие, которое оно выражает. Референты слова — это все те вещи реального (или воображаемого) мира, которые включены в это понятие.

Определительная теория

Мы только что сделали вывод, что значение слова — это понятие (или категория). Некоторые слова описывают понятия, которые относят­ся только к одному предмету или существу в реальном или воображае­мом мире (как например, Мадонна или Пиноккио), тогда как другие сло­ва (как, например, собака или единорог) являются более общими, они опи­сывают категории со множеством референтов. Но является ли значение слова всегда лишь простым понятием, не сводимым к более простым элементам? Большинство теорий значения слов утверждают, что только небольшая горстка слов в языке описывает элементарные, простые поня­тия. Остальные слова— это ярлыки для совокупностей понятий. Так, слова перья, летает, животное, крылья могут описывать простые поня­тия, но все эти значения связаны вместе в относительно сложное слово птица. Один из подходов такого рода — это определительная теория значений. Она утверждает, что значения можно разложить на набор ком­понентов, которые в нашем сознании организованы наподобие того, как они организованы в стандартных словарях. Эта теория исходит из того факта, что между различными словами и фразами существуют различные смысловые отношения. Некоторые слова сходны по значению (злой — злобный); другие противоположны (злой — добрый); а третьи кажутся практически не связанными между собой (злой — ультрамариновый). Согласно определительной теории, эти отношения можно объяснить, до­пустив, что слова — это совокупности семантических свойств².

Возьмем в качестве примера слово холостяк. Это слово имеет не­что общее со словами дядя, брат, жених и жеребец — все эти слова со­держат в себе понятие мужчина (самец).

¹ См.: Frege в. On sense and reference // Geach P., Black M. (Eds.). Philosophical writings of Gottlob Frege. Oxford: Oxford University Press, 1952.

² См.: Katz J J., Fodor JA. The structure of a semantic theory // Language. 1963. Vol. 39. P. 170-210; Katz J J. Semantic theory. N. Y.: Harper & Row, 1972.

Глейтман Г., Фридлунд А, Райсберг Д. Язык

337

Дальнейшие размышления показывают, что слово холостяк содер­жит дополнительные характеристики, такие, как неженатый и взрослый. Именно поэтому следующие предложения также аномальны по смыслу:

Моя сестра замужем за холостяком.

Вчера я встретил двухлетнего холостяка.

Следовательно, полное значение слова холостяк можно составить из набора следующих семантических характеристик: никогда не был женат, человек, взрослый и мужчина. Значение слова жеребец объединило бы следующие характеристики: взрослый, самец и лошадь. Именно эти ха­рактеристики составляют определение каждого слова, и, согласно этой теории, в нашей голове имеются такие определения для каждого слова из нашего словарного запаса.

Теория прототипов

Определительная теория значений сталкивается с определенной проб­лемой: иногда кажется, что некоторые члены смысловой категории лучше представляют эту категорию, чем другие. Так, немецкая овчарка кажется больше похожей на собаку, чем пекинес, а кресло кажется более удачным примером понятия мебель, чем торшер. Это расходится с анализом, кото­рый мы описывали до сих пор, цель которого — установить необходимые и достаточные признаки, которые определяют понятие. Когда в словаре гово­рится, что холостяк — это «взрослый мужчина, который никогда не был женат», считается, что сказано все. Все, что соответствует этому списку оп­ределительных характеристик, является холостяком. Все, что не соответ­ствует, не является холостяком. Но если так, то как может один холостяк больше походить на холостяка, чем другой (или одна собака больше похо­дить на собаку, чем другая)?

Вопрос состоит в том, действительно ли семантические категории, описываемые словами, так категоричны, как утверждает определительная теория. Несколько исследователей привели веские доводы в пользу аль­тернативной теории, носящей название теория прототипов¹.

Факты, которые пытается объяснить теория прототипов, можно лег­ко проиллюстрировать. Рассмотрим категорию птица. Существуют ли такие свойства, которые характеризуют всех птиц и которые характери­зуют только птиц? Можно было бы предположить, что способность ле­тать — это свойство всех птиц, но это не так (страусы не способны ле­тать). Вместо этого можно было бы предположить, что иметь перья — это свойство всех птиц, но опять-таки это не так (если у малиновки выщи-

¹ См.: Rosch Е.Н. On the internal structure of perceptual and semantic categories // Moore Т.Е. (Ed.). Cognitive development and the acquisition of language. N. Y.: Academic Press, 1973; Rosch E.H., Mervis C.B. Family resemblances: Studies in the internal structure of categories // Cognitive Psychology. 1975. Vol. 7. P. 573-605; Smith E.E., Medin DX. Categories and concepts. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1981.

22 Зак. 2228

338