Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

волах; отсюда символическая игра, или игра воображения — наиболее чистая форма эгоцентрического и символического мышления, отсюда же ассимиляция реального системой собственных интересов и выражение его через образы, созданные собственным Я. <...>

Период от появления языка и приблизительно до четырех лет мож­но выделить как первый период развития мышления, который может быть назван периодом допонятийного интеллекта и который характе­ризуется предпонятиями или партиципациями, а в плане возникающего рассуждения — «трансдукциями», или допонятийными рассуждениями.

Предпонятиями являются те понятия, которые ребенок соединяет с первыми вербальными знаками по мере овладения последними. Харак­терная особенность, свойственная этим схемам, состоит в том, что они рас­положены где-то на полпути между обобщенной природой понятия и ин­дивидуальностью составляющих его элементов, не являясь по сути дела ни тем, ни другим. <...>

Ясно, что такая схема, оставаясь в целом на полпути между инди­видуальным и общим, не является еще логическим понятием и напоми­нает отчасти схему действия и сенсомоторную ассимиляцию. Однако это уже репрезентативная схема, позволяющая, в частности, представлять большое количество объектов через посредство отдельных избранных элементов, которые принимаются за экземпляры-типы допонятийной совокупности. Вместе с тем, поскольку сами эти индивиды-типы конкре­тизируются как посредством слова, так и — в той же мере (если даже не больше) — посредством символа, то предпонятие, с другой стороны, за­висит от символа — в той мере, в какой оно обращается к этим родо­вым экземплярам. Одним словом, здесь имеет место схема, которая с точки зрения способа ассимиляции расположена на полпути между сен-сомоторной схемой и понятием, а с точки зрения своей репрезентативной структуры участвует в конструировании образного символа.

Рассуждение, строящееся на основе соединения подобных предпоня-тий, свидетельствует о наличии точно таких же допонятийных структур. Эти примитивные умозаключения, вытекающие не из дедукции, а из не­посредственных аналогий, Штерн назвал «трансдукцией». К этому мож­но добавить, что допонятийное рассуждение — трансдукция — покоится лишь на неполных включениях и, следовательно, обречено на провал при переходе к обратимой операциональной структуре. Если же оно порой приводит к успеху на практике, то только потому, что подобное умозак­лючение представляет собой всего лишь ряд действий, символизирован­ных в мышлении, — «умственный опыт» в собственном смысле, т.е. внут­реннюю имитацию актов и их результатов, со всеми ограничениями, ко­торые несет с собой такого рода эмпиризм воображения. Таким образом, мы обнаруживаем в трансдукции одновременно как недостаток общно­сти, присущий предпонятиям, так и символичность или образность, позво­ляющие перемещать действия в сферу мышления.

Пиаже Ж, Психология интеллекта

299

Интуитивное (наглядное) мышление. Только что описанные фор­мы мышления можно анализировать лишь путем наблюдения: опрос в данном случае бесполезен, поскольку интеллект маленьких детей слиш­ком нестабилен. Начиная же приблизительно с четырех лет, напротив, становится возможным получать регулярные ответы и прослеживать их устойчивость, проводя с испытуемым краткие опыты, в которых он дол­жен манипулировать заранее определенными объектами. Этот факт уже сам по себе является показателем формирования новой структуры в мышлении.

В самом деле, от 4 до 7 лет мы можем наблюдать постепенную координацию репрезентативных отношений и связанную с ней возраста­ющую концептуализацию, которая подводит ребенка от символической, или допонятийной, фазы к операциям. Но весьма показательно, что та­кой интеллект, прогресс которого (и нередко быстрый) можно проследить, все время остается дологическим, и это имеет место даже в тех областях, где он достигает максимальной адаптации¹. Подобный дологический ин­теллект вплоть до завершения ряда последовательных уравновешиваний, знаменуемых появлением «группировки», выполняет функции дополнег ния еще незавершенных операций за счет полусимволической формы мышления, в качестве которой выступает интуитивное рассуждение. Этот интеллект может контролировать суждения лишь посредством интуи­тивных «регуляций», аналогичных — в плане представления — тому, чем являются перцептивные регуляции в сенсомоторной сфере.

Возьмем в качестве примера опыт, который мы проводили вместе с А.Шеминской. Два небольших сосуда А и А_г имеющие равную форму и равные размеры, наполнены одним и тем же количеством бусинок. Причем эта эквивалентность признается ребенком, который сам раскла­дывал бусинки: он мог, например, помещая одной рукой бусинку в сосуд А, одновременно другой рукой класть другую бусинку в сосуд А^. После этого, оставляя сосуд А в качестве контрольного образца, пересыпаем со­держимое сосуда А_г в сосуд В, имеющий другую форму. Дети в возрасте 4—5 лет делают в этом случае вывод, что количество бусинок измени­лось, даже если они при этом уверены, что ничего не убавлялось и не прибавлялось. Если сосуд В тоньше и выше, они скажут, что «там боль­ше бусинок, чем раньше», потому что «это выше», или что их там мень­ше, потому что «это тоньше», но во всяком случае все они согласятся с тем, что целое не осталось неизменным.

Отметим прежде всего преемственность такого рода реакции по от­ношению к реакциям предыдущих уровней. Обладая понятием сохране­ния индивидуального объекта, субъект не обладает еще понятием сохра­нения совокупности объектов: целостный класс, следовательно, еще не

¹ Мы не касаемся здесь чисто вербальных форм мышления, таких, как анимизм, дет­ский артифисиализм, номинальный реализм и т.п.

300