Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

ду родства между интеллектом и перцептивной деятельностью: и то и другое опирается на сенсомоторную ассимиляцию на ее различных уров­нях — на одном из них ассимиляция порождает перцептивную переста­новку (весьма родственную переносу привычных движений), тогда как для другого характерно прежде всего специфически интеллектуальное обобщение.

Для выявления связей между восприятием, навыком и интеллек­том — связей столь простых с точки зрения общности их источника и вместе с тем столь сложных с точки зрения их многочисленных диффе­ренциаций — самый подходящий материал дает анализ сенсомоторного построения основных схем объекта и пространства (которые, кстати, не­отделимы от схем причинности и времени). В самом деле, с одной сто­роны, построение таких схем тесно связано с этапом развития, который мы называем довербальным интеллектом. Но, с другой стороны, для него крайне необходима организация перцептивных структур и структур, ко­торые нераздельно слиты с моторикой, развитой в навыках.

Итак, что же такое схема объекта? Это схема, в построении которой главную роль играет интеллект; иметь понятие об объекте — значит при­писывать воспринятую фигуру субстанциальной основе, благодаря чему фигура и представляемая ею субстанция продолжают существовать вне поля восприятия. Постоянство объекта, рассматриваемого под этим углом зрения, является не только продуктом интеллекта, а образует также пер­вое из тех основных понятий сохранения, которые развиваются только в недрах мысли <...>. Но поскольку твердое тело (единственное, что вна­чале может оцениваться субъектом) сохраняется, и, более того, его сущ­ность в этом контексте может быть сведена к сохранению, как таковому, постольку остаются неизменными также его размеры и форма. А это зна­чит, что константность формы и величины является схемой, которая по меньшей мере столько же зависит от восприятия, сколько и от интел­лекта. Наконец, само собой разумеется, что объект, в силу перцептивных постоянств и в силу сохранения его за границами актуального поля вос­приятия, связан с целой серией моторных навыков, являющихся однов­ременно и источником, и результатом построения этой схемы. Все это позволяет увидеть, насколько построение схемы объекта по самой своей природе облегчает понимание истинных отношений между интеллектом, восприятием и навыком.

Каким же образом строится схема объекта? На уровне рефлекса объект, естественно, не существует, поскольку рефлекс является таким ответом на ситуацию, когда ни стимул, ни вызываемый им акт не тре­буют ничего иного, кроме свойств, приписываемых перцептивным карти­нам, в частности, не требуют субстанциальной основы: когда грудной ре­бенок ищет и находит грудь, нет нужды, чтобы он делал из нее объект, и точного расположения груди вместе с постоянством положений вполне достаточно для того, чтобы строить такое поведение без участия более

Пиаже Ж. Психология интеллекта

287

сложных схем. Точно так же и на уровне первых навыков опознавание не включает в себя объекта, поскольку процесс опознавания перцептив­ной картины не связан с наличием убежденности в существовании вос­принятого элемента за пределами актуальных восприятий и опознава­ний. С другой стороны, зов, обращенный к отсутствующему лицу, сви­детельствует лишь о предвосхищении возможного возвращения этого лица (выступающего в качестве перцептивной картины известного), но отнюдь не о том, что данное лицо пространственно локализуется в орга­низованной ребенком действительности как ее субстанциальный объект. В противоположность этому, когда ребенок следит глазами за движущей­ся фигурой и продолжает искать ее в момент исчезновения или когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть в направлении звука, и т.д., — во всех этих случаях уже образуются истоки практического постоянства, хотя оно пока еще связано только с текущим действием; это перцептив­но-моторные предвосхищения и ожидания, но определяются они непос­редственно предшествующими восприятием и движением, а отнюдь еще не таким активным поиском, который был бы отличен от движения, уже намеченного или определенного актуальным восприятием.

На третьей стадии (вторичные круговые реакции) эта интерпрета­ция может быть проверена, поскольку ребенок уже может схватить то, что он видит. Согласно наблюдениям К.Бюлера, субъекту на этом уровне уже удается снять платок, которым закрыли его лицо. Но нам удалось пока­зать, что на той же самой стадии ребенок совсем не стремится отодви­нуть платок, положенный на объект, который он хочет взять, — даже в том случае, если движение схватывания уже было намечено им, когда цель была еще видна; следовательно, он ведет себя так, словно предмет исчез в платке и прекратил свое существование как раз в тот момент, когда вышел из поля восприятия, иначе говоря, ребенок не обладает еще никакими формами поведения, позволяющими искать исчезнувший пред­мет при помощи действия (снять покрытие) или мысли (вообразить).

А между тем на этом уровне более, чем на предыдущем, он при­дает цели текущего действия своего рода практическую непрерывность или мгновенное продолжение: стремится вернуться к игрушке после того, как его что-то отвлекло (отсроченная круговая реакция), предвос­хитить позицию объекта при падении и т.д. При этом мгновенное со­хранение сообщается объекту именно действием, а после его окончания оно утрачивается. Искать объект за прикрытием ребенок начинает на четвертой стадии развития (координация известных схем). Это кладет начало дифференцированным формам поведения по отношению к исчез­нувшему объекту и тем самым — начало субстанциального сохранения. Но здесь нередко можно наблюдать интересную реакцию, показывающую, что эта рождающаяся субстанция еще не является индивидуализирован­ной и, следовательно, остается связанной с действием, как таковым: если ребенок ищет объект в точке А (например, под подушкой, расположенной

288