Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

«Психология мышления» и психологическая природа логических операций

Операции и их «группировки». Основным камнем преткновения для теории интеллекта, базирующейся на анализе высших форм мыш­ления, является то гипнотическое действие, которое оказывают на со­знание исследователей возможности вербального мышления. П.Жане блестяще показал, как язык отчасти заменяет действие,—настолько, что наибольшей трудностью, стоящей перед интроспекцией, становится рас­познавание (при помощи одних лишь ее средств) того, что язык вы­ступает еще и как подлинное поведение. Вербальное поведение — это действие, пусть сокращенное и интериоризованное, некий эскиз действия, который даже рискует постоянно оставаться в состоянии проекта, но это все равно действие, которое просто замещает вещи знаками, а движения — их восстановлением в памяти, и которое функционирует в структуре мышления при помощи этих посредников. Пренебрегая этим действен­ным аспектом вербального мышления, интроспекция не видит в нем ничего, кроме рефлексии, рассуждения и понятийного представления; отсюда возникают как иллюзия интроспективных психологов, сводящая интеллект к этим привилегированным конечным состояниям, так и иллюзия логиков, согласно которой наиболее адекватной логистической схемой является, по существу, теория высказываний.

Поэтому, чтобы понять реальное функционирование интеллекта, сле­дует перевернуть только что охарактеризованный путь исследования и дать анализ с позиций самого действия: только тогда предстанет в полном све­те роль такого интериоризованного действия, каким является операция. И благодаря самому этому факту будет твердо установлена преемственность, связывающая операцию с подлинным действием — источником и средой интеллекта. Эта перспектива наиболее ясно вырисовывается при анализе языка такого типа, как математический язык, все еще остающийся языком, но языком чисто интеллектуальным, максимально четким и чуждым об­манчивости образа. В любом выражении, например, таком, как «х² + у = z -u», каждый термин обозначает в конечном счете действие: знак «=» выра­жает возможность замены, знак «+»—объединение, знак «-» — разделение; квадрат «А — действие, состоящее в том, что х берется х раз, а каждая из величин «и, х, у, z» — действие воспроизведения единицы некоторое число раз. Каждый из этих символов относится, таким образом, к действию, кото­рое могло бы быть реальным, но в отношении которого математический язык ограничивается тем, что выражает его абстрактно в форме интериори-зованных действий, т.е. операций мышления¹.

¹ Этот активный характер математического рассуждения хорошо показал Гобло в своем «Трактате о логике» («Traite de logique»). «Делать вывод, — говорил он, — это значит конструировать». Но операциональные конструкции казались ему просто регули-

Пиаже Ж. Психология интеллекта

273

И если это обстоятельство очевидно в случае математического мыш­ления, то оно не менее реально и в логическом мышлении, и даже в раз­говорном языке, причем с двоякой точки зрения — логистического ана­лиза и анализа психологического. Так, например, два класса могут быть сложены как два числа. В высказывании «позвоночные и беспозвоноч­ные суть животные» слово «и» (или логистический знак «+») представ­ляет действие объединения, которое может быть осуществлено матери­ально в виде образования совокупности объектов, но мысль может произ­вести это действие и в уме. <...>

Короче говоря, основное свойство логического мышления состоит в том, что оно операционально, т.е. продолжает действие, интериоризируя его. По этому вопросу объединяются мнения представителей самых раз­личных течений, начиная с эмпирических и прагматических теорий, ко­торые ограничиваются этим элементарным утверждением, приписывая мышлению форму «умственного опыта» (Мах, Риньяно, Каслин), и вплоть до интерпретаций априористского внушения (Делакруа). Более того, та­кая гипотеза согласуется с логистическими схематизациями в тех слу­чаях, когда эти последние ограничиваются лишь конструированием тех­ники и не превращаются в философию, отрицающую существование са­мих операций, которыми практически постоянно пользуются.

Однако этим сказано отнюдь не все, поскольку операция не сводит­ся к любому действию; и хотя операциональный акт вытекает из акта действия, однако расстояние между этими актами остается пока еще весьма значительным, что мы и рассмотрим детально, когда будем изу­чать развитие интеллекта <...>. Операцию разума можно сравнить с про­стым действием только при условии, что она рассматривается изолиро­ванно. Но спекуляция на изолированных операциях — это как раз и есть основная ошибка эмпиристских теорий «психического опыта»: еди­ничная операция не является операцией, а остается на уровне простого интуитивного представления. Специфическая природа операций, если их сравнивать с эмпирическими действиями, заключается, напротив, в том, что они никогда не существуют в дискретном состоянии. Об «одной» операции мы можем говорить только в результате абсолютно незакон­ной абстракции: единичная операция не могла бы быть операцией, по­скольку сущность операций состоит в том, чтобы образовывать системы. Именно здесь и необходимо особенно энергично возразить против логи­ческого атомизма, схема которого ложилась тяжким бременем на пси­хологию мышления. Чтобы осознать операциональный характер мышле­ния, надо достичь систем как таковых, и если обычные логические схе­мы не позволяют увидеть такие системы, то нужно построить логику целостностей.

руемыми ранее принятыми высказываниями, тогда как на самом деле регулирование операций имманентно им и создается их способностью к обратимым композициям, ины­ми словами, тем, что по своей природе они суть «группы».

18 Зак.2228

274