Глава 2. Социальные основы и роль права

33

не запрещают типичные для данного общества явления и поведе­ние и не настолько обширны в своих запретах и предписаниях, что превышают уровень их восприятия общественным сознанием.

Некоторые философы и юристы XIX века, находившиеся под влиянием философии Гегеля, утверждали, что правовые нормы уже содержатся в самих общественных отношениях и законодателю ос­тается лишь обнаружить их и воплотить в нормативно-правовых актах. Одним из первых это положение сформулировал Генрих Дернбург. "Жизненные отношения, — писал он, — несут свою меру и свой порядок в самих себе"¹. Это положение сводит процесс нор­мотворчества к выявлению того, что "разумно" (мера и порядок) в самих общественных отношениях. Такое понимание нормотворче­ства представляется весьма спорным. Общественные отношения столь разнообразны, индивидуальны и во многом неповторимы, что невозможно предположить в каждом из них свою собственную "нор­му". Уже римские юристы замечали, что нормы права "не уста­навливаются исходя из того, что может произойти в единичном слу­чае"². Нормы (мера, порядок) не заложены в самих отношениях, а создаются общественным сознанием и законодателем с помощью обобщений типичных и видовых признаков многообразных, инди­видуальных, повторяющихся и распространенных в данном обще­стве отношений. В. А. Четвернин верно отмечает, что абсурдно го­ворить о норме (правиле должного), проявляющейся только в фак­тическом содержании общественных отношений. Социальные нор­мы не обладают самостоятельным бытием, а возникают на основе оценки общественным сознанием содержания общественных отно­шений³, и их воплощение в действующее право усложняется тем, что законодатель, развивающий право, почти всегда привносит уже в сам процесс отбора, изучения и обобщения общественных отно­шений нечто субъективное, идеологическое, видя отношения не такими, какие они суть сегодня и какими могут стать в будущем, а какими их хочет видеть законодатель.

В философии и общей теории права этот процесс (определе­ние содержания будущих норм права) выглядит еще более слож­ным, поскольку за исходный пункт формирования правовых норм берется не только содержание общественных отношений, соединен­ное с идеологическими устремлениями законодателя, но и еще ос­мысление права и его истории с позиций какой-либо философской школы (особенно философии Гегеля).

Отражением теоретической позиции Дернбурга в советской литературе стало предположение о существовании "объективных

¹ Цит. по: Кленнер Г. От права природы к природе права. М., 1988 С. 229.

² Дигесты Юстиниана. С. 32.

³ Четвернин В. А. Лекции по теории права. Выпуск I. М., 2000. С. 9—10.

норм". Это предположение обычно обосновывалось ссылками на ранние труды Маркса, где говорилось, что законодатель "не дела­ет законов, он не изобретает, а только формулирует, он выражает в сознательных положительных Законах внутренние законы духов­ных отношений"¹. При этом забывалось, что данные суждения от­носятся к тому периоду, когда Маркс находился под влиянием геге­левской философии права, в которой идея права как меры свобо­ды органически связана с общей концепцией истории как раскры­тия идеи свободы, ее воплощения в мирских отношениях. Извест­но, что впоследствии Маркс и Энгельс разработали иную концепцию права, согласно которой право и выражающее его законодатель­ство определяются не естественным законом свободы, как утверж­далось ранее², а волей экономически и политически господствующего класса³.

Если правовая норма объективно заложена в общественных отношениях и сознанию остается лишь познать и выразить ее, то, спрашивается, чем обусловлено существование такого множества разнообразных и исторически изменчивых правовых систем, норм, институтов, принципов права?

Идея "объективных норм" по существу отрицает многовари­антность права, которое в каждом обществе и в каждой стране со­здается и меняется под влиянием разных исторических обстоя­тельств, преобладания тех или иных социальных групп, религий, форм собственности, национальных традиций, производственных отношений, ряда других постоянно меняющихся внутренних и вне­шних условий, определяющих динамику общественных отношений и, соответственно, изменение правовых норм. Предположение, что каждое жизненное отношение несет в себе собственную норму, де­лает вообще ненужным понятие нормы как обобщения видовых качеств типичных для данного общества, распространенных и по­вторяющихся отношений. Кроме того, предположение об имманен­тной нормативности любого отношения (или даже их вида) порож­дает мысль об их фатальной предопределенности; однако вряд ли современный читатель способен усвоить мысль, что, скажем, кол­хозно-правовые нормы и способы их осуществления были объек­тивно заложены в общественных отношениях нашей страны в 1929 и последующие годы.

Представление об "объективных нормах" подвергалось обосно­ванной критике⁴. Если предположить, что эти нормы действитель-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 162.

² Там же. С. 62—63.

³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 322—323; Т. 4. С. 443.

⁴ См.: Халфина Р. О. Что есть право: понятие и определение // Сов. государство и право. 1984. № И. С. 24 и след.; Баймаханов М. Т. Рецензия на книгу Е. А. Лукашевой "Право, мораль, личность" // Сов. государство и право. 1987. № 3. С. 138—139.

34

Сущность права. Проблемы теории и философии права