Вставка 8.4

Неспособность парламента призвать действующее правитель­ство к ответу за очевидные и ощутимые просчеты беспокоит вы­сокопоставленных чиновников: поскольку они знают, как выгля­дит ситуация на самом деле, то рискуют стать соучастниками не­благовидных поступков министров, которым помогают вводить парламент в заблуждение. Иные даже оспаривают правило, в со­ответствии с которым государственный служащий обязан поддер­живать министра вне зависимости от своего личного мнения. СМИ подробно освещали историю сотрудника министерства обороны Клайва Понтинга: он предоставил в парламент документы, ста­вившие под сомнение достоверность правительственных заявле­ний по поводу боевых действий на Фолклендских островах. Пон-тинг был привлечен к суду по обвинению в разглашении сведе­ний, составляющих государственную тайну. Судья призвал присяжных взглянуть на дело в таком ракурсе: «Можно ли в инте­ресах государства идти против политики правительства?» Присяж­ные дали утвердительный ответ, и Понтинг был оправдан. Впро­чем, высокопоставленные чиновники чаще всего предпочитают не рисковать своей карьерой и не «выдавать» министров, с дей­ствиями которых не согласны. Они надеются, что сама «система» найдет способ либо пресечь их деятельность, либо предать гласно­сти совершенное ими должностное преступление*.

* Graham Wilson and Anthony Barker, Whitehall's Disobedient Servants? Senior Officials' Potential Resistance to Ministers in British Government Departments//British Journal of Political Science 27, No. 2 (1997), p. 223-246.

дои». В другом случае правительство якобы в интересах национальной безопасности не допустило информации по делу пятерых бизнесме­нов, привлеченных к суду по обвинению в продаже оружия Ираку, поскольку стремилось скрыть, что эта сделка планировалась с ведома и одобрения нескольких членов Кабинета. Когда же это обнаружилось (в результате утечки информации [38]), расследование зашло в тупик. Действия террористов, сеющие хаос, разрушения и смерть, ока­зывают сильнейшее давление на правоохранительные органы. В Се­верной Ирландии на акты насилия, организованные незаконной ИРА и вооруженными формированиями протестантов, отвечали части бри­танской армии, в свою очередь «подминавшие под себя» закон. В «кро­вавое воскресенье» 1971 г. британские солдаты открыли в Лондондер­ри огонь по мирной демонстрации протеста, застрелив несколько десят­ков ирландцев [39]. В Англии полиция время от времени добивается признания у подозреваемых в терроризме или уличает их свидетельс-

328

кими показаниями. Первоначальный результат этого — приговор и тюремное заключение, но затем обычно следует длительная кампа­ния протеста против судебной ошибки, и в конечном итоге все нару­шения закона, допущенные полицией, исправляются.

В 90-е годы в газетах появилась серия статей, посвященных «мораль­ной нечистоплотности» некоторых членов палаты, использовавших слу­жебное положение в личных целях. В ответ правительство образовало специальный орган, призванный следить за соблюдением норм обще­ственными деятелями, а в парламенте появилась должность уполномо­ченного по этим вопросам, который должен расследовать жалобы на отдельных членов палаты вне зависимости от того, какая партия имеет в ней большинство. На выборах 1997 г. избиратели впрямую выступили против двух парламентариев, обвиненных в том, что они получали деньги за внесение запросов в палату, — оба были забаллотированы.

Отсутствие реакции правительства на представления парламента побуждает широкие массы общества к протесту, однако легитимность власти означает, что этот протест обычно не преступает границ зако­на (рис. 8.3). 92% англичан утверждают, что готовы выразить свое не­довольство проводимой политикой, подписав соответствующую пе-

Процент тех, кто предпочитал или предпочел бы: подписать петицию _г

Британия Германия Франция

Британия Германия Франция

принять участие в неразрешенной забастовке

Британия Германия Франция

захватить здание или завод

Британия Германия Франция

Рис. 8.3. Различия между законными и незаконными протестами.

Источники: World Values Survey, 1990, as reported in Sheena Ashford and Noel Timms, What Europe Thinks: A Study of West European Values (Brookfield, VT: Dart­mouth, 1992), pp. 100—101. German data are for West Germany only.

329

тицию; почти 50% готовы участвовать в мирной демонстрации проте­ста. Большинство отвергает действия, выходящие за рамки закона: лишь 29% согласны участвовать в неразрешенной забастовке, 12% — захватить в знак протеста по тому или иному поводу завод или иное здание. Протестный потенциал англичан ниже, чем у французов, и такой же, как у граждан ФРГ. Кроме того, англичане склонны под­держать власти в том случае, если они решатся принять крутые меры против незаконно протестующих групп.

Возможности британского правительства ограничены нормами культуры, определяющими, что могут и чего не могут делать власти. Как выразился один из членов Высокого суда: «В конституции этой страны нет гарантированных или абсолютных прав граждан. Свободу британцев охраняют их собственный здравый смысл и давно разрабо­танная система представительного ответственного правления» [40].

Ценности политической культуры сужают спектр публичной поли­тики. Так, например, культурные нормы, касающиеся свободы слова, исключают появление политической цензуры. Они же затрудняют пра­вительству принятие и введение в действие законов, которые защища­ли бы королевскую семью от агрессивного вмешательства журналистов и фотографов в ее частную жизнь. Однажды это привело к роковым последствиям — автомобиль принцесеь|г,Щианы, на высокой скорости преследуемый репортерами, разбился. В 60-е годы — время увлечения свингом — были отменены законы против гомосексуализма, легализо­ваны аборты, а появившийся позже СПИД стал восприниматься про­сто как болезнь, а не как нечто постыдное, из чего следует извлечь урок. Доминирующие в обществе ожидания, относящиеся к сфере культуры, диктуют и поведение политических деятелей. Вне зависимости от того, кто за какую партию голосует, огромное большинство британцев счи­тают, что правительство должно развивать и совершенствовать системы образования, здравоохранения и социального обеспечения.

В наши дни уровень социальной политики сильнее всего ограничи­вается практическими соображениями. Экономические ресурсы не бес­предельны, и даже в том случае, если экономика находится на подъе­ме, у правительства не хватает денег на такие находящие всеобщую по;и1ержку программы, как, например, развитие здравоохранения.

Политическая социализация

Социализация оказывает политическое воздействие на разделе­ние труда. Дети в очень раннем возрасте узнают о социальных разли­чиях, имеющих прямое отношение к политике: малая их часть прони-

330

кается к ней интересом, гораздо большая — остается глубоко безраз­лична. Взрослый опыт модифицирует предпочтения, возникающие у человека к тому времени, когда он получает право голоса. Британско­му гражданину средних лет приходилось участвовать в пяти-шести все­общих выборах, и потому он склонен оценивать политические перс­пективы в свете того, что уже успел узнать.

Семья и пол

Хронологически первым оказывается влияние семьи: политичес­кие пристрастия, усвоенные в семье, переплетаются с первичными семейными привязанностями. Ребенок может и не знать, какие имен­но принципы отстаивают лейбористы или консерваторы, но для иден­тификации партии достаточно, что за нее голосуют «папа с мамой».

Семья оказывает на выбор голосующего достаточно ограниченное влияние: 36% не знают, как обычно голосуют отец, мать или они оба, как не знают и того, не за соперничающие ли партии они голосуют. Более половины тех, кому известно, какую партию поддерживают его родители, голосуют тазгже, как они. Во всей совокупности элек­тората только 35% опрошенных ответили, что знают, как голосуют их родители (оба), и голосуют за ту же партию [41]. Как правило, дети получают от родителей и кшфессйонадьную идентификацию. Если не считать Северную Ирландию, исповедуемая религия в наши дни уже не оказывает сколько-нибудь значительного воздействия на выбор голосующего, и в Англии нет групп, сопоставимых с американскими религиозными «правыми».

Дети узнают о различных социальных ролях в соответствии со сво­им полом, хотя взрослые мужчины и женщины имеют равные изби­рательные права. Обе ведущие партии продемонстрировали стремле­ние привлечь на свою сторону женщин, что доказывается принятием в 1976 г. закона, запрещающего дискриминацию по половому призна­ку при трудоустройстве. Этот парламентский акт был подготовлен консерваторами, а введен в действие лейбористами.

В настоящее время все политические партии стараются снискать симпатии женщин, поскольку те составляют большинство электората. Впрочем, предпринимаются усилия, чтобы не обидеть мужчин, — они, хоть и в меньшинстве, но все же составляют 48% избирателей. О чем бы ни говорили политические деятели — об экономике, соци­альной помощи или международных делах, они обычно стремятся выделить аспекты, одинаково важные и для мужчин, и для женщин. На всех общенациональных выборах голоса тех и других распределя­ются между партиями примерно одинаково.

У мужчин и женщин — сходное отношение к политическим воп­росам, по большинству которых женщины, как и мужчины, делятся на два противоположных лагеря. Например, больше половины жен-

331

мужчины женщины

Повышение налогов приведет к совершенствованию

согласных)

Забастовка профсоюза железнодорожников вызывает сочувствие

Членство в Европейском союзе полезно для страны

женщины

Контроль над иммиграцией осуществляется недостаточно жестко Уважение к королевской фамилии — это справедливо и важно Убийство полицейского должно караться смертной казнью

В СМИ слишком много секса и обнаженных тел

|_ 58

Рис. 8.4. Сопоставительные оценки политических вопросов у мужчин и

женщин.

Источник: Data made available by Gallup Poll, London, from nationwide surveys conducted in 1993 and 1994.

щин и половина мужчин выступают за смертную казнь, а против нее в каждой группе высказывается меньшинство, хотя и значительное (рис. 8.4). Даже по отношению к таким вопросам, как демонстрация в СМИ обнаженного тела и сексуальных сцен, расхождение между груп­пами составляет 20% и у мужчин, и у женщин. Как видим, различия молов являются для приверженности к той или иной партии менее определяющими, чем классовые или образовательные различия.

Однако мужчины и женщины по-разному участвуют в политичес­кой деятельности. Хотя женщины составляют более половины электо­рата, мужчины почти в два раза чаще занимают должности муници­пальных советников. Женщины составляют почти половину государст­венных служащих, но практически все они — работники низового звена, ответственные должности занимают менее 10%. На парламент-

332

ских выборах 1997 г. было выдвинуто рекордное число основных кан­дидаток, и все же мужчины-кандидаты превосходили их более чем вчетверо. В палату было избрано беспрецедентно много женщин — 119, однако британский парламент более чем на четыре пятых состо­ит из мужчин. Пять женщин вошли в состав первого кабинета Блэра, но на заседаниях правительства они остаются в меньшинстве [42].