§ 4 Особенности внешней политики Людовика XI

Филипп де Коммин в «Мемуарах» уделяет огромное внимание внешней политике и дипломатии, что, конечно, связано с постоянными внешнеполитическими маневрами его господина – короля Людовика XI. Однако стоит заметить, что большинство источниковых данных, так или иначе относящихся к области внешней политики, представляют собой теоретические рассуждения Коммина о способах ведения переговоров и т.д. Эти рассуждения, тем не менее, очень часто базируются на реальных действиях самого Людовика, почему мы и считаем нужным их рассмотрение.

Коммин убежден, что умные государи успешны и в межгосударственных делах – по его мнению, в дипломатии всегда «выигрывают самые мудрые».¹⁵³ Успешные войны может также вести только умный монарх, а «если нет большого ума, то все прочее, необходимое для успешных завоеваний, ничего не стоит»¹⁵⁴, и примером мудрого дипломата Коммин считает Людовика XI, который «изрядно превосходил всех умом, что он в конце концов и доказал своими делами».¹⁵⁵ Он полагает, что отчасти дипломатические таланты Людовика объясняются его принадлежностью к французской нации, изначально более дипломатически сильной, чем ее соседи, ведь «когда бы ни велись переговоры между англичанами и французами, благодаря уму и искусности французы всегда брали верх».¹⁵⁶

Согласно Коммину, «два могущественных сеньора не могут жить в мире и согласии из-за постоянных подвохов и подозрений»¹⁵⁷, но он уверен, что в этой борьбе разумнее всего избегать сражений¹⁵⁸, и стараться уладить все мирным способом. И здесь Людовик XI является лучшим примером – например, при заключении перемирия с англичанами в Пикиньи, король откупился большой денежной суммой, не допустив военных действий, которые могли бы разорить государство. Это решение Коммин считает проявлением большой королевской мудрости.¹⁵⁹ Но кроме уступок существуют и другие методы, активно используемые Людовиком – подкуп, шантаж и шпионаж. Так, например, во время войны Карла Смелого со швейцарцами, король имел в местах боевых действий свою разветвленную шпионскую сеть, с помощью которой получал самые важные известия и мог частично контролировать ситуацию.¹⁶⁰

Очень подробно в «Мемуарах» отражены принципы ведения переговоров, в первую очередь правила обмена послами. По мнению бывалого дипломата Коммина, ни в коем случае не стоит прерывать отправку послов к противнику, даже если война уже началась – надо самим принимать вражеских послов и следить за ними, и в то же время, пользуясь сумятицей войны, отправлять своих людей, используя их в качестве шпионов.¹⁶¹ Однако посланцев от друзей и от врагов стоит четко различать – друзьям надо оказать прекрасный прием и выслушать все их требования, а врагов принять даже с преувеличенной роскошью, а потом постепенно спровадить, не давая никаких обещаний.¹⁶² Но стоит помнить о соблюдении меры – потому что когда стороны обмениваются послами слишком часто, те могут вступить в самостоятельный сговор, и тем самым навредить своему господину.¹⁶³ Такой объем информации о посольствах Коммин приводит потому, что с его точки зрения безумны те государи, которые встречаются для переговоров лично, ибо часто это приводит к необратимым последствиям.¹⁶⁴ Несмотря на то, что Людовик XI был самым искушенным в переговорах монархом того времени¹⁶⁵, он все же был способен на принятие подобных невзвешенных решений.¹⁶⁶ В качестве единственной его оплошности подобного рода Коммин имеет в виду позорную ситуацию плена, в которой король оказался из-за своего неожиданного безрассудства в Перонне. Характерно, но больше во всем тексте «Мемуаров» нет ни одного упоминания о внешнеполитических ошибках короля.

Итак, Людовик XI был без сомнения выдающимся дипломатом своего времени, добившимся на этом поприще выдающихся успехов. Однако хорошее впечатление о внешнеполитической деятельности короля слегка портится при учете некоторых его дипломатических приемов. Никто не говорит о том, что король труслив, вспоминая его денежные уступки англичанам – это, скорее, действительно проявление благоразумия, а вот широко применяемые Людовиком шпионаж и подкуп могут расцениваться только как «удары ниже пояса», если учитывать, что рыцарская этика на тот момент еще отмерла не окончательно. Но нельзя и думать, что подобная безнравственность характеризовала исключительно французского монарха, она была небывало широко распространена в ту эпоху, и заметна у того же Коммина, ни разу не отсылающего читателя к рыцарским идеалам.¹⁶⁷