§ 3 Историографический обзор

Массив историографии, так или иначе связанной с разрабатываемой темой довольно велик. Его можно поделить на несколько больших логических частей. Первая из них включает в себя исследования по общественно-политической мысли Франции XV века. Основная роль здесь принадлежит, конечно, многочисленным исследованиям Ю.П. Малинина. К этой же группе можно отнести монографию Марка Блока «Короли-чудотворцы», статьи Л.Л. Дорониной, А.А. Мироненко и Н.А. Хачатурян.

В первую очередь стоит упомянуть фундаментальную монографию Ю.П. Малинина «Общественно-политическая мысль позднесредневековой Франции XIV – XV вв.». В ней автор не только рассматривает основные вопросы, которые волновали французское общество в указанный промежуток времени, но также пытается проследить развитие общественной мысли в рамках фундаментальных подсознательных представлений средневекового человека. Первый раздел монографии посвящен проблеме бытования и развития этической концепции восприятия мира²⁴ – здесь Малинин показывает, каким образом влияла традиционная христианская этика на все сферы жизни во французском королевстве, и как она постепенно отходила на второй план под действием идей рационализма и натурализма, а так же проникновения во Францию трудов античных мыслителей, бывших основой для нового гуманистического течения. В этом разделе стоит особо отметить главу, посвященную изучению рыцарской этики как основы феодальных отношений на длительном этапе существования французского государства. Тема эта важна по двум причинам: во-первых, здесь наиболее ярко проявляется переходный характер рассматриваемой эпохи, из-за которого рыцарские идеалы подвергаются обширной критике, а затем и вовсе теряют свои позиции в общем комплексе убеждений, формирующих кодекс поведения королевского вассала, а во-вторых, четко выделенные автором основные позиции рыцарского этического учения позволяют лучше понять мотивы действий того же Карла Смелого. Второй раздел²⁵ рассказывает о социальном аспекте французской общественной мысли. Здесь поднимаются такие важные вопросы, как отношение к сословному представительству, формирование национальных и патриотических идей, а так же создание нового социально-нравственного идеала. Но самый главная проблема, которую сам Малинин выделяет особо – это проблема правового развития²⁶, основой для которого стало привитое на французской почве римское право. Этот процесс стал одним из двигателей складывания нового государства, уже не характерного для классического средневековья, пик которого пришелся как раз на эпоху Людовика XI. Третий, и заключительный раздел²⁷ освещает политические аспекты. Он содержит главы об этической концепции королевской власти, о проблеме соотношения морали и права в вопросе деятельности государя, о сакральности власти, о праве престолонаследия во Франции, и наконец, о фундаментальных законах французской монархии. Особняком ставится вопрос о королевском суверенитете²⁸, который с одной стороны был необходим королю для усиления своей власти во время формирования национального государства, а с другой нарушал фундаментальный принцип «своего права», ущемляя владетельных сеньоров. Несомненно, что королевский суверенитет – одна из главных основ будущей абсолютной власти, но любопытно, как эта идея расценивалась в то время, когда не все устои классического средневековья уже были уничтожены, когда абсолютная монархия еще не существовала. Данная монография неоценима для понимания скрытых механизмов действий людей того времени, людей как простых, так и королей. Ведь народ в любом случае думал о короле и формировал свои представления о его правах и обязанностях, а король со своей стороны должен был постоянно в той или иной мере считаться с общественным мнением, чтобы не навлечь на свою голову угрозу бунта или любой другой формы возмущения. Малинин придерживается классического взгляда и на вопрос об абсолютизме, приводя свои ясные и веские доводы, в отличие, например, от Хеншелла²⁹, придерживающегося несколько иной точки зрения и склонного к гиперкритичности.

Множество статей, написанных Ю.П. Малининым, нашли отражение и были объединены в его более поздней монографии³⁰, но некоторые из них выпадают из этого ряда и имеют самостоятельную ценность. Так, Малинин отдельно и очень четко рассматривает проблему синтеза античности и средневековья во Франции³¹ и приходит к выводу о том, что идеи античных мыслителей закрепились среди французских писателей того времени только в той мере, в которой они могли быть полезны для формирования новых течений в политике³², и не имели категорического преимущества перед более ранними идеями феодального толка. Кроме того, большую ценность представляет собой статья о соотношении морали и политики в общественной мысли Франции.³³ Раздел с подобным названием есть и в много раз упомянутой монографии, но статья интересует нас именно потому, что здесь проблему Малинин рассматривает сквозь призму взглядов Коммина как характерного представителя своей эпохи³⁴, что помогает нам лучше уяснить его место в такой важной области.

Марк Блок впервые для своего времени обобщил знания и факты по необыкновенно интересной теме – вере людей в сверхъестественные способности королей излечивать больных золотухой.³⁵ Эта способность называлась во Франции «королевским даром» и передача ее наследнику считалась таинством, при котором король произносил слова своего рода обряда. Блока интересует в том числе, почему короли излечивают именно золотушных, как подобные обряды постепенно формировались в Англии и во Франции, и каковы их соответствующие различия. Однако при кажущейся категоричной узости темы, ценны общие замечания Блока по поводу того, для чего такая традиция была нужна самим королям, и как королевская власть от нее выигрывала. Главная его мысль – что никто в народе и не мог бы увидеть в исцелении золотушных чуда, если бы изначально не существовала вера в божественный характер власти, а этой новой монархической легендой всегда были готовы воспользоваться хитроумные политики.³⁶

Проблеме сакральности королевской власти посвящена и статья Н.А. Хачатурян.³⁷ Она рассматривает основные этапы развития этой концепции – возникновение, борьбу империи и папства и т.д. В соответствии с названием, сакральность власти тесно связана здесь с политической ее основой и важен в этом контексте главный вывод – при возникновении правовых оснований для усиления, короли не отказались от сакральной идеи своего происхождения – она оставалась в какой-то степени полезной им, например в том плане, что они по-прежнему могли вмешиваться при необходимости в дела церкви.³⁸

Одна из двух статей Л.Л. Дорониной посвящена изучению представлений об идеальном государе во Франции на основании достаточно редкого источника – «Наставлений Людовика XI» своему сыну.³⁹ Она полагает, что все сведения, содержащиеся в «Наставлениях», как теоретического (рассуждения о Боге и о моральных качествах государя), так и практического толка (например, как правильно выбрать себе советника) свидетельствуют только о том, что именно они и составляют набор качеств, которые, по мнению Людовика XI, необходимы идеальному государю, каковым он и хотел видеть своего сына, передавая ему накопленный опыт.⁴⁰ В этой статье ценной является только постановка вопроса и сам используемый источник – авторские выводы должным образом не аргументированы, а краткий обзор довольно обширной историографии по схожей тематике не приведен вовсе. Другая статья Дорониной посвящена изучению религиозных представлений уже самого Людовика XI на основании все того же источника.⁴¹ Автор делает важный вывод о том, что Людовик XI не считает для себя обязательным прибегать к религиозно-философской аргументации и глубоко вникать в теологические темы, он касается основных вопросов христианского вероучения буднично и повседневно, затрагивая их только в той мере, в какой считает необходимым будущему государю.⁴² Однако, на наш взгляд вывод должен быть шире – религиозные представления Людовика находились вполне в русле его эпохи, когда христианская этика и христианская мораль не играли уже столь важной роли, о чем подробно пишет Ю.П. Малинин.⁴³

А.А. Мироненко в своей статье рассматривает кардинально важный вопрос – зарождение идеи абсолютизма во Франции.⁴⁴ Особое достоинство ее исследования заключается в том, что за его основу приняты «Мемуары» Коммина. Автор последовательно и грамотно излагает основные положения его теории в рамках заданной темы. Тем не менее, сделанные выводы мало чем отличаются от сделанных ранее тем же Малининым – Мироненко связывает всю новизну представлений Коммина с потребностями эпохи и заключает, что эти представления он в основном подстраивает под проводимую Людовиком XI политику - "для Коммина абсолютная монархия воплотилась в справедливом и мудром государе, который прислушивается к советам своих приближенных. В то же время он не усматривает никаких ограничений власти монарха. Никто не может контролировать, насколько король соответствует предъявляемым к нему требованиям".⁴⁵ Как бы то ни было, данная статья полезна главным образом краткостью и четкостью основных своих положений, что позволяет легко использовать ее в качестве вспомогательного материала.

Вторая большая часть историографического массива представлена исследованиями, которые так или иначе затрагивают политическую историю Франции. Сюда можно отнести монографии М.Н. Петрова, Н.А. Хачатурян и Филиппа Контамина, а также статьи Н.А. Хачатурян, Л. Затуловской, Ю.П. Малинина, Р.А. Маслова и И. Пузино.

М.Н. Петров в своей монографии⁴⁶ ставит цель выяснить истинное лицо французского короля и связать основные его черты с основными чертами эпохи, что ему вполне удается. Основной вывод Петрова состоит в том, что Людовик XI в области своей государственной деятельности – лучший представитель своего века, а в самой личности Людовика нет ничего загадочного.⁴⁷ Он связывает все особенности правления Людовика XI с переменчивым характером эпохи, объясняя этот характер тем, что именно тогда начала рушиться традиционная связь феодальных институтов с институтами церковными.⁴⁸ Подобные ошибки (существует четко устоявшееся мнение, что конкретно во Франции процесс отделения феодальных и тесно связанных с ними государственных институтов от Церкви начался еще при Филиппе Красивом) и банальные, недоработанные положения автора (например, об определении феодализма) несомненно связаны только с тем, что в середине XIX века медиевистика еще не была на должном уровне развития, да и объем специальной литературы был не так велик, как в наше время. Наоборот, работа Петрова была для своего времени новаторской, и многие ее положения (например, та же самая связь личности с эпохой) находят свое отражение в более поздних трудах.

Монография Н.А. Хачатурян посвящена сословной монархии во Франции⁴⁹, но в ней содержатся главы о налоговой политике монархии⁵⁰ и о составе французской армии⁵¹, которые представляют для нас непосредственный интерес. Касаемо налогов, Хачатурян пишет о развитии налоговой системы, о соотношении в разные времена налогов косвенных и прямых, и наконец, подробно рассматривает налоговую реформу Карла VII, которая стала основой нового налогообложения, применявшегося в том числе и при Людовике XI. В главе об армии наше внимание уделено разделу об организации новой постоянной армии и ее структуре⁵², в котором подробно говорится о всех тех изменениях, которые произошли в результате этого процесса и затронули не только военное сословие, но и все общество.

Подробные сведения о французской армии можно найти и в монографии Филиппа Контамина.⁵³ Ценность этой книги заключена в том, что она содержит многочисленные статистические данные не только о численности военных формирований, но и о социальном составе командования за весь период Средних веков для всех крупных государств того времени. Много Контамин пишет и о Франции второй половины XV века. Некоторые из приведенных им цифр найдут отражение в нашей работе.

Большое значение имеет статья Н.А. Хачатурян о Бургундском герцогском дворе, который она изучает на основе трактата Оливье де ла Марша.⁵⁴ Здесь мы видим не только описание функций всех учреждений двора, но и более ценные для нас общие рассуждения о Бургундии⁵⁵ и некоторые цифры, относящиеся в основном к области расходов.⁵⁶ Любопытны и приведенные мнения самого де ла Марша как современника о целесообразности некоторых герцогских доходов, о предназначении государственных институтов и наконец, о герцогской власти вообще.

Основные положения диссертации Л. Затуловской⁵⁷ совершенно характерны для классической советской историографии середины XX века. Она полагает, например, что в создании централизованного государства во Франции нет никакой заслуги Людовика XI – все сделали угнетенные классы.⁵⁸ Далее можно видеть традиционную мысль о борьбе королевской власти с силами феодальной реакции⁵⁹, после чего следует мысль о том, что дворянам и феодалам была нужна сильная королевская власть⁶⁰. Вообще даже краткое изложение основных положений диссертации Затуловской состоит из подобных противоречий, что не вызывает доверия и к полному ее тексту.

Статья Ю.П. Малинина о политической борьбе во Франции второй половины XV века⁶¹ рассматривает попытки Людовика XI различными способами добиться повиновения от своих вассалов – как мирными способами, так и военными. Автор уделяет большое внимание формированию во Франции идеи королевского внутреннего и внешнего суверенитета и изучает основные атрибуты королевской власти того времени. В конечном итоге Малинин приходит к выводу, что успехи каждого короля приводили к усилению его же личной власти, и хотя Людовик XI добился беспрецедентной ее полноты, он не смог передать ее в полном объеме своим наследникам, в связи с чем и нельзя говорить об абсолютизме во Франции того времени.⁶²

Три статьи Р.А. Маслова посвящены различным аспектам борьбы Людовика XI за присоединение Бургундии. Первая из них рассказывает о борьбе французского короля за герцогство Бургундия⁶³ на внутриполитической арене Франции.⁶⁴ Автор пытается понять, от кого исходила инициатива вооруженной борьбы двух государств, и приходит к выводу, что вина лежит на Карле Смелом. С другой стороны, Маслов больше оправдывает политику Людовика XI по поддержанию мира с бургундским герцогом и одновременные интриги против него как в области внешней политики, так и внутренней⁶⁵, уклончиво заявляя, что полностью обелять короля, тем не менее, не стоит.⁶⁶ Вторая статья Маслова рассматривает отношение бургундских феодалов к присоединению Бургундии Людовиком⁶⁷, и главный вывод здесь состоит в том, что часть их изначально была за переход под власть короля⁶⁸, а другая часть соблазнилась многочисленными королевскими подарками и уступками.⁶⁹ И наконец, третье исследование Р.А. Маслова посвящено наоборот отношению городов к королевской политике⁷⁰, и в нем автор на основе многочисленных примеров королевско-городских взаимоотношений, в которых Людовик XI пытался также уступками склонить горожан на свою сторону, тем не менее делает вывод, что «взаимоотношения королевской власти с бургундскими городами в 60-х - 70-х годах XV века желали лучшего и не могли являться примером доброго содружества и взаимопонимания».⁷¹

И. Пузино в своем очерке⁷² занят проблемой политических воззрений Коммина, которые он опять же тесно связывает с современной ему действительностью.⁷³ Много внимания автор уделяет мнению Коммина о необходимости создания совета при короле для оптимизации управления государством⁷⁴ и о божественном контроле как основной силе, смиряющей своеволие государя.⁷⁵ Вообще же, Пузино думает, что Коммин обладает большим желанием помочь человечеству выйти из состояния жизненной анархии и повлиять для этого на государей, от которых в основном и зависит благополучие их народов.⁷⁶