Философские проблемы науки и техники (Методологический анализ естественнонаучных и технических теорий)

Инициатор Российско-германского Колледжа получает признание (из журнала “Unikath” университета г. Карлсруэ)

Х. Ленк. Речь в честь присуждени проф. Степину В.С. титула почетного доктора Университета г. Карлсруэ от 22. 06. 1999.

В.С. Степин. Связь функционирования и генезиса естественнонаучной теории.

В. Горохов. Проблема построения современной технической теории.

Г. Банзе. Размышления по поводу научной теории в инженерных науках (пер. В.Г. Горохова).

Х. Ленк. Эпистемологические заметки относительно понятий „теория“ и „теория проектирования“ (пер. В.Г. Горохова).

П. Гайденко. Взаимопроникновение познания и сознания (О техническом в науке и научном в технике)

Информационное общество

Х. Шпиннер. Новый порядок знания информационной эпохи. (пер. А. Лаврухина)

В.Г. Горохов. Каким должен быть новый порядок знания для восточной Европы? (Комментарий на статью проф. Х.Шпинера)

А. Лаврухин. Роль принципа структурно-политического плюрализма в формировании информационного общества. (Комментарий на статью проф. Шпинера)

Философские заметки

Х. Шютт. Современность Декарта (пер. М. Сокольской)

Г. Пауль. Струтурирование мира как функция одной культуры и, в частности, одного языка (пер. Е. Слинько)

ПРАКТИКА И ОБМЕН ОПЫТОМ

В. Ващенко. Моя “радиоактивная” практика.

Д. Ефременко. Исследование последствий технического развития в союзе немецких инженеров.

К.Купин. Практика на фирме “Хубер”.

В. Каганчук. Экоаудит в Германии и в России.

И. Рогожина. Сравнение банковских систем Германии и России.

ФИЛОСОФСКИЕ СКАЗКИ И ЭССЕ

Зигварт и Йорд (из книги “73 kleine Erzдhlungen” M. von Loga, Berlin, 1866) (пер. В.Г. Горохова)

Резюме вышедших книг

1. В.С. Степин. Теоретическое знание, М.: Прогресс-Традиция, 2000.

2. В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев. Концепция устойчивого развития. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

3. В.Г. Горохов, Концепция современного естествознания и техники. М.: ИНФРА-М, 2000.

PHILOSOPHISCHE MДRCHEN

Siegwart und Jцrd

Dort, wo die Wellen der Ostsee schдumend an die Rьften schlagen, stand vor langen Jahren die mдchtige Burg Hartstein.

ФИЛОСОФСКИЕ СКАЗКИ

Зигварт и йорд1

Там, где волны Балтийского моря с пеной разбиваются о побережье, в стародавние времена стоял могучий город Харкштайн. Через бойницы его крепостных башен далеко на север было видно волнующееся море, по которому плыли парусники. Повернувшись на юг, можно было полюбоваться полями, засеянными пшеницей и изобилующими тяжелыми колосьями, тенистыми ельниками и светлыми дубравами. К обеим сторонам города примостились, однако, и приветливые домики, окруженные заботливо ухоженными садами.

Владелицей Харкштайна была молодая вдова, графиня Эрна. Именно ей принадлежали обширные леса и огромные поля, а в нарядных домишках у стен города жили ее слуги, которые с уважением и любовью устремляли свои взоры на госпожу.

С тех пор, как ушел из жизни ее супруг, который внезапно умер, упав с лошади, графиня Эрна жила лишь заботой о своем единственном дитяти, сыне Зигварте. Уже с самых ранних лет преуспел мальчик во всех премудростях верховой езды, а он был смышленым учеником. Далеко летели стрелы его арбалета и всегда точно поражали цель; он скакал на дикой лошади и на шаткой лодчонке устремлялся в море.

Недалеко от Харкштайна, на краю дубравы жил Данкрат, управляющий, которому графиня Эрна доверила надзор за своими владениями. Его сын – Фридхельм – был ровесником Зигварта и его любимым другом. Почти каждый день мальчики встречались, чтобы померяться силами. Но, боролись ли они, чтобы увидеть, кто ловчее, или метали копья в заранее намеченную цель, или на легких лодчонках гребли наперегонки в море, всегда вместе с ними была Астрид, маленькая сестренка Фридхельма. Жена Данкрата умерла и, так как управляющий не имел возможности все время заботиться о малышке, он доверил ее защиту старшему брату и тот, гордый отцовским доверием, никогда не покидал сестру. Глаза ребенка, полные немого восхищения, смотрели на друзей, когда они соревновались друг с другом. После же окончания борьбы, Астрид торжествовала независимо от того, был ли победителем Фридхельм или Зигварт, поскольку ее сердечко с одинаковой любовью принадлежало обоим.

Часто сидели мальчики в лесу в тени суковатого старого дуба и рассуждали о героях прошлого, мечтая сами совершить отважные дела и добиться славы. Но они стремились также доставить радость маленькой Астрид. Они срывали ей самые красивые цветы и сочные фрукты, карабкались по шатким ветвям рябины, чтобы достать красные блестящие ягодки. С большой радостью ухаживали друзья и за садиком Астрид, маленьким кусочком земли, который принадлежал ей одной в отцовском саду. Они вскапывали землю, сажали фруктовые деревца, сеяли цветочные семена, соорудили скамейку из дерна. Первое цветение на деревьях, появление из земли остроконечных росточков цветов друзья встречали с ликованием; они казались им намного красивее того, что встречалось до сих пор.

Так жили друзья в течение многих лет. Прошло время, и они из подростков стали юношами. Они сохранили дружеские отношения, хотя и не могли больше видеться так же часто, как в детстве, поскольку Фридхельм должен был помогать своему престарелому отцу по службе.

«Мама, прикажи снарядить меня в дорогу; я хочу все посмотреть сам, чтобы познать мир», – сказал однажды Зигварт. «И, если я найду девушку, которую мне подскажет мое сердце, то я введу ее в наш дом как мою супругу и твою дочь, чтобы она сняла с твоих плеч заботы о домашнем хозяйстве.»

«Отправляйся, мой Зигварт! Я одобряю твое желание повидать мир», – ответила графиня Эрна. «Но я хочу дать тебе с собой один талисман – арфу, которую когда-то твоему предку подарила русалка. С этими словами она подошла к шкафу из резного дуба, в котором хранились фамильные драгоценности, и достала из него маленькую арфу из янтаря, струны которой, сплетенные из серебряных нитей, сияли на солнце.

«Попытайся сыграть на ней, мой сын,» – сказала она, протягивая Зигварту этот удивительный инструмент.

«О мама, ты же знаешь, что я не умею», – ответил Зигварт. «Я не мог извлечь ни одного звука из ивовой флейты, вырезанной Фридхельмом, а когда захотел попробовать, Фридхельм и Астрид рассмеялись и пришли в ужас от тех звуков, которые я извлек из нее».

«Эта арфа сама поможет тебе сыграть», – повторила графиня.

Ободренный словами матери, взял сын легкий, хрупкий инструмент и ударил по струнам. Лишь дотронулся он до струн, как в его ушах зазвучала мелодия, которая показалась ему такой приятной и знакомой, как будто он ее уже много раз слышал; как будто перед ним еще раз прошло детство, все, что он любил и чувствовал, что волновало его. Он слышал гул моря, любимые песни птиц и шум леса, смеющиеся и поющие голоса Фридхельма и Астрид, и все это соединялось, выстраивалось в одну песню, такую прекрасную и великолепную, что щемило грудь, а глаза стали влажными.

«Как странно», – воскликнул Зигварт и прекратил играть. «Я мог бы назвать эту песню звуками родины; то, что я слышал, любо и близко мне, ни один чуждый звук не коснулся моих ушей».

«Ты прав, Зигварт, так как слышал лишь то, что любо твоему сердцу», – сказала графиня. «На струнах арфы прозвучали те мысли и чувства, которыми ты их касался. Обещай мне лишь ту привести в мой дом как супругу, чья игра на этой удивительной арфе будет созвучна и твоей мелодии; только такая девушка сможет доставить тебе счастье».

«Я знаю, ты желаешь мне добра, дорогая мама, – сказал задумчиво Зигварт, – поэтому я поступлю так, как ты мне советуешь».

Через несколько дней после этой беседы Зигварт закончил свои дорожные приготовления, повесил на плечо янтарную арфу и прикрепил на бедро свой меч. После этого он нежно попрощался с матерью, сел на благородного вороного коня и, которого, как и лошадь бога Одина, звали Шляйпнир, и поскакал прочь.

Графиня долго смотрела вслед всаднику, пока его можно было видеть. Ее глаза излучали нежную любовь и радостную гордость за сына. Распевая веселую песню, Зигварт скакал вперед. Ему казалось, что ему принадлежит весь мир и что будущее принесет ему только радостные, счастливые дни.

Подъезжая к саду Данкрата, юноша придержал коня и заглянул через забор. Весна входила в сад с птичьим пением и заново рождающейся жизнью. Деревья казались окутанными зеленым покрывалом, у почек появились коричневые кончики, Астрид, теперь почти взрослая девушка, тоже похожая на набухшую почку, грациозно двигалась по саду с лейкой в руке и наклонилась над грядкой, на которой с любопытством вытянули свои белые головки излюбленные дети весны, подснежники.

«Прощай, Астрид!» – крикнул Зигварт юной деве. «Что тебе привезти, когда я вернусь?»

«Привези мне самое лучшее из того, что ты найдешь», – ответила, насмешливо улыбаясь, Астрид. «Будь здоров, Зигварт, и не оставайся надолго на чужбине.»

Зигварт пришпорил коня и продолжил путь, еще раз помахав издалека рукой прелестной девушке. Проскакав почти час, он подъехал к скале, на которой сидела исполинская женщина. На ней было коричневое платье с зеленой каймой. Ее длинные темные волосы ниспадали свободно, задумчиво смотрела она вдаль.

Юноша был поражен ее гигантским ростом, ее строгим и благородным лицом. Он остановил Шляйпнира и спросил: «Кто ты и что делаешь здесь, самая большая из женщин, которую я когда-либо видел?»

«Я – Мать-Земля. Называй меня Йорд, как звали меня твои предки», – ответила женщина, посмотрев на Зигварта с приветливой серьезностью. «Здесь моя работа сделана, теперь я направляюсь на север, где меня ожидают с тоской. Ты можешь, если желаешь, сопровождать меня, так как я люблю народ, к которому ты принадлежишь, и охотно была рядом с ним; а о том, что ты принадлежишь к его лучшим представителям, говорят мне твои глаза.»

«Я с удовольствием пойду с тобой, могучая Мать-Земля», – сказал Зигварт, – я прошу тебя показать мне все прекрасное, все достойное внимания, что есть на земле».

Йорд поднялась со скалы, на которой она сидела, и пошла медленно вперед; юноша же, пришпорив коня, направился в ту же сторону.

Они так молчаливо двигались некоторое время, пока Йорд не указала рукой в южном направлении. «Смотри, там прибыли мои любимцы, дикие лебеди; они направляются на север, где выводят свое потомство,» – сказала она Зигварту.

С шумом хлопая крыльями, приближались к ним огромные птицы как быстрые белоснежные облака.Заметив Йорд, они опустились на Землю и издали пронзительный радостный крик. Могучая женщина опустилась на колени, привлекла лебедей к себе и ласково погладила их по мягкому оперению».

«Летите дальше, – сказала она приветливо, – я следую за Вами, скоро ваша летняя квартира станет теплой и светлой.»

Лебеди захлопали крыльями, поднялись в воздух и улетели. Йорд последовала за ними в том же направлении.

Зигварт хотел последовать за великаншей и далее, но конь его устал и не мог больше угнаться за Йорд.

Тогда Йорд наклонилась к земле, сгребла одной рукой бычьей травы и протянула ее Шляйпниру, который ее жадно съел. Затем Йорд подвела его к источнику, из которого он залпом выпил воды, и теперь, когда Зигварт вскочил на подкрепившегося коня, тот помчался так быстро, как будто только что покинул конюшню.

Там, куда они пришли, из земли уже показалась молодая трава и цветы. Весело щебеча, в воздухе носились ласточки, опускаясь на голову и плечи дорогой Матери-Земли, и взмывали потом, как будто эта ласка давала им новые силы, все выше вверх в голубое небо.

После кратковременного отдыха, путешественники продолжили свой путь. Когда Зигварт и Шляйпнир уставали, они ночевали в пещере или покинутой хижине. Йорд, однако оставалась под открытым небом, садилась на камень и смотрела вверх на звезды.

«У меня нет потребности в сне, – сказала она, – ждать тебя, Зигварт, у меня тоже нет времени. Я могу себе позволить задержаться только на очень короткое время, чего достаточно только для того, чтобы восстановить силы!»

«Смотри, это – северное море», – сказала однажды Йорд Зигварту и указала рукой на необозримую равнину моря, которая появилась из-за горизонта. Если хочешь и дальше идти со мной, ты должен двигаться по воде. Однако я советую тебе оставаться на суше; надвигается шторм и ты можешь погибнуть в море.»»О, Йорд, позволь мне следовать за тобой, разреши мне посмотреть страну по ту сторону моря. Я не знаю страха, а под твоим покровительством мне не грозит беда», – сказал Зигварт и просительно посмотрел на великаншу.

«Пусть будут так, как ты желаешь,» – ответила она благосклонно.

Они пришли на берег моря.

Огромная плоская лодка, в которой лежали два весла, покачивалась у самого берега. «Входи, Зигварт, я возьму Шляйпнира», – сказала Йорд. Когда юноша последовал ее приглашению и прыгнул в лодку, Йорд подняла коня вверх, как легкую игрушку, и опустила его в лодку на самое дно. Затем она размотала конопляную веревку, спутала ею Шляйпниру ноги и привязала крепко к железной скобе, которая была прибита в лодке.

«Скоро будет шторм, – сказала она Зигварту, который удивленно наблюдал за ее действиями, – волны смыли бы коня, если бы я не привязала его. Иди к рулю, а я возьму весла.»

Юноша молча повиновался. Со скоростью стрелы полетела лодка вперед в открытое море, приводимая в движение мощными руками Йорд. Зигварт, управляя рулем, вдыхал полной грудью свежий морской воздух. Внезапно поднялся сильный ветер, Чайки пронзительно кричали, пролетая мимо, и проносились так низко над водой, как будто хотели обрушиться в нее. Волны стали еще больше, так что суденышко швыряло вверх и вниз, как ореховую скорлупу. Темные облака неслись с бешеной скоростью и скоро затмили все небо. Прогремел гром. Волны были похожи теперь на гигантские водяные горы. Гроза разразилась уже над лодкой. Небо и море на секунду озарились, вспыхнула и ударила во вздыбленное море молния, сопровождаемая страшным громовым ударом.

В такие мгновения вам, людям, должно стать ясно, что вы не более чем песчинка в море. Чувствуешь ли ты, что погибнешь?»

«Я должен быть не более чем песчинкой»,  – воскликнул юноша. «О, Йорд, одно-единственное человеческое сердце с его блаженством и болью имеет большую ценность, чем целая земля или все небесные тела, которые вращаются в бесконечной Вселенной. Сегодня я более чем когда либо чувствую, что мой дух переживет смерть, я буду жить; как же он может прекратиться существовать, если он одушевлен всемогущим дыханием Творца. Буйствуй дикий ураган, так сильно, как можешь, мое сердце радуется тебе, – выкрикнул Зигварт в шторм, – а если мое тело станет твоей добычей, возьми его себе. Я выше и сильнее тебя, так как несу в себе вечную жизнь» Зигварт издал громкий яростный и торжествующий крик, который заглушил шторм. Горящими глазами он смотрел вперед сквозь бурю, забыв о Йорд и обо всем на свете.

Великанша, усмехнувшись, сказала про себя: «Ты выдержал испытание и с этого времени стал моим любимцем, маленький человеческий сын. Тебя и твой дом я буду отныне защищать и охранять так, как могу».

Буря улеглась также быстро, как и налетела; волны успокоились, солнце пробило тучи. Вдали они увидели гористое побережье, к которому Зигварт и направил лодку, Чем ближе подплывали они, тем выше становились горы; на их вершинах повсюду лежал сверкающий снег.

Лодка с треском ударилась о берег; Зигварт, сделав длинный прыжок, выскочил на землю. Йорд освободила связанного Шляйпнира, взяла его в руки и медленно поставила коня на землю. Радостно заржав, он подбежал к своему хозяину.

«Это были тяжелые минуты для тебя, мой верный конь,» – сказал юноша, похлопав его по крутой шее. «Теперь тебя ждет богатый обед сочной и душистой травой.» Зигварт растянулся на мягком дерне, его конь пасся в стороне, а Йорд села, как это она любила делать, на скалу.

«О Йорд, как прекрасна эта страна, как прекрасно жить», – воскликнул юноша, поднявшись. Вскоре, однако, устав от долгого путешествия, он опустился обратно на траву и заснул. На его еще влажные после шторма локоны ласково светило солнце, согревая и высушивая их; он долго спал, крепко и без всяких снов, как могут спать только юноши. Йорд терпеливо ждала, пока он проснется.

«Зигварт, пришло время вставать, мы должны идти дальше,» – сказала она, когда тот, наконец, открыл глаза. «Но Шляйпнира мы не можем взять с собой в горы; он должен остаться здесь до тех пор, пока мы не вернемся обратно.»

И Йорд привязала коня длинным канатом к ели, которая раскинула вокруг свои темные ветви. «У него есть все, что нужно, – сказала она при этом, – здесь кругом растет обильная вкусная трава. Мы скоро опять вернемся.» Йорд и Зигварт уже хотели отправиться в путь, когда из ближайшей пещеры вылезли два белых медведя и хотели броситься на Шляйпнира.

Зигварт поспешно схватился за меч, чтобы отогнать белых медведей, но Йорд сказала: «Береги свои силы, я расправлюсь с ним быстрее». Двумя руками она схватила ель, вырвала ее с корнями из земли и прогнала медведей, которые поспешили обратно в пещеру, когда огромная женщина вышла к ним навстречу. «Они испугались меня и нескоро вернутся сюда снова,» – сказала она, повернувшись к юноше. «Поэтому мы можем без опаски оставить Шляйпнира. Пойдем, если мы намереваемся идти,2

Оба бодро зашагали вперед; их провожало громкое конское ржание, как будто конь спрашивал, почему его оставляют одного.

С высоких гор Йорд и Зигварт смотрели на освещенное солнцем, похожее на смгард сверкающее море, Они видели внизу снежные лавины и гигантские водопады, нгизвергающиеся в долину; они заметили пасущихся лосей и орла, который парил в вышине, звершая в воздухе свой широкий круг.

Однажды вечером путники подошли к пещере, перед которой отдыхала стройная бледная женщина. Она поддерживала руками свою голову с длинными светлокудрыми волосами, ее серые глаза смотрели задумчиво.

«Как зовут тебя, женщина?» – спросил Зигварт, – «и, что ты здесь делаешь?»

«Я – Вёла, провидица, и живу в этой пещере», – ответила незнакомка. «Ты искал меня, чтобы задать мне вопрос?»

«Ты можешь отгадывать загадки, Вёла?» – спросил удивленно юноша. «Я могу поставить много вопросов, на которые никто не может ответить. Я хочу испробовать, на что ты способна. Скажи, как выглядит та звезда вблизи и кто ее жители?»

Он указал на звезду, которая восходила на темное ночное небо с мерцающим блеском.

Вёла поднялась, ее взгляд стал пристальным, отсутствующим.

«Твое желание исполнится», сказала она и подняла руки кверху, как будто стаскивая невидимое покрывало.

Звезда стала больше и придвинулась ближе, затем еще ближе к Зигварту., удивительная, на первый взгляд чуждая ему.

Отчетливо различил он скалы и море, которые скоро выступили еще яснее. Голые скалы казались такими огромными, будто доставали до самого неба; волны моря кипели, бродили и с огромной силой ударялись о них. На скалах не было видно ни деревца, ни травинки.

Двое людей с зелеными волосами и грубыми костлявыми лицами плыли по волнам; вместо ног у них были рыбьи хвосты. Они отрывали от скал камни, бросали ими друг в друга и смеялись, если метко попадали. Их смех звучал как львиный рев. Устав, они подплыли к одной из скал и легли на нее отдохнуть. Там один из них увидел на клочке земли растение, на котором распустился белый цветок. Он посмотрел на него с удивлением. Его спутник тоже удивленно поднял глаза, потом приложил обе руки ко рту и закричал громко и пронзительно. На его вызывающий крик из моря вынырнули бесчисленные, похожие на двух первых мужчины и женщины. Впереди всех плыла женщина, у которой были не как у других зеленые, а светло-голубые волосы. На голове у нее сверкали пестрые шевелящиеся змейки.

Оба человека указывали на цветок и морской народец смотрел на него с удивлением. Один мужчина хотел было сломать цветок, но дама со змеями на голове оттолкнула его от цветка. Она подняла руку и сделала предупреждающий жест, ее губы произнесли непонятные, всюду звучащие слова, напоминавшие приказ. Так же быстро, как и появился, морской народец исчез под водой.

Дама со свтелоголубыми волосами осталась одна. Она нагнулась над цветком, вдохнула его аромат и по ее лицу пробежала улыбка.

«Это – жители моря, которые нашли первый цветок, выросший на каменистых скалах. Та, что отстала и которую все слушались, – их королева», – пояснила Вёла.

Чужой мир удалялся сначала медленно, а затем все быстрее. Скоро он стал снова звездой, сверкающей на небе.

«Какой удивительный мир!» – воскликнул Зигварт.

«Этот народ моря нашел бы нас тоже странными», – возразила Вёла. – Ты хочешь еще посмотреть что-нибудь, юноша?»

«Если это возможно, приблизь вон ту звезду с красным мерцанием», – попросил Зигварт и указал на звезду, которая находилась на южной части небосвода. «Какое чудо может она скрывать?»

«Не требуй ее смотреть», – предостерегла Вёла. «Если ты ее посмотришь, то больше не сможешь жить счастливо на Земле. Там живут светлые духи, которые распространяют вокруг себя счастье и благодать. Заботы, печали и болезни остаются от них далеко, поскольку они правдивые и добрые. Однако они не всегда остаются на этом светиле, так как еще не достигли высшего совершенства.»

«Пойдем, Зигварт, я должна покинуть эту страну, меня ждет работа в других местах», – воскликнула Йорд, которая до тех пор сидела на скале и прислушивалась к беседе. Она схватила юношу за руку и потащила его прочь. Юноша с великой неохотой пошел за ней.

Задумчиво смотрела провидица на уходящих. Ее красные волосы развивались на ветру, озноб пробежал по ее телу и она скрылась в пещере.

Йорд вступила на обратный путь, Была ночь, когда они вернулись к Шляйпниру, приветствовавшему их веселым ржанием. Зигварт освободил канат, прикреплявший коня к ели и поехал на нем к морскому берегу.

Лодка, которая перевезла их через море, стояла на берегу. Юноша опять занял свое место у руля, Йорд же проследовала со Шляйпниром в лодку и взяла весла.

Море было спокойным; лодка летела как на крыльях. Высоко на небе светила луна. Золотились гребни волн, а когда Йорд поднимала весла из воды, чтобы затем снова погрузить их в глубину, они покрывались золотыми искрами. Стадо китов, встретившееся им на пути, также было окружено золотым сиянием.

Уже при ясном солнечном свете лодка снова достигла земли. Йорд, Зигварт и Шляйпнир покинули суденышко. Юноша вскочил на коня, пустил его быстрой рысью, а исполинская женщина зашагала рядом. Когда они, по желанию Йорд, пришли в южную страну, там светило жаркое солнце. Оно жгло палящим зноем, земля высохла.

На вершине высокой горы, из которой исходили клубы дыма, была расположена хижина; она была окружена виноградными лозами, на которых висели великолепные гроздья винограда. Перед обвитой виноградом дверью сидела молодая женщина, которая со счастливой улыбкой смотрела на маленького мальчика, сидевшего у нее на коленях. Мальчик просительно протянул ручки к куску дыни, который высоко подняла мать, и вскрикнул громко от радости, когда дотянулся до него.

Зигварт, мучимый жаждой хотел попросить у нее свежей воды, но Йорд потащила его дальше.

«Ты здесь не должен оставаться, – сказала она, – скоро мы придем к другой хижине, там ты найдешь еду и питье». В сотне шагов от туда стоял домик, который, казалось, был покинут жителями.

«Оставайся там, Зигварт, до тех пор, пока я не вернусь», – сказала Йорд, указав на это место. «Я должна идти на вершину горы, где меня ждет тяжелая работа».

Около дома оказалось стойло, в которое Зигварт провел коня, в яслях, к которым он его крепко привязал, лежала свежескошенная трава. Позаботившись о Шляйпнире, он вошел в дом, который, казалось, был покинут совсем недавно, так как Зигварт увидел в застекленном шкафу хлеб, мясо и бутыль вина. Он вытащил все это из шкафа, сел за стол и стал есть и пить. Посмотрев в окно, он увидел дымящуюся гору. Еще гуще стали выходящие из нее клубы дыма. В потемневшем воздухе нависли свинцовые облака.

Он увидел Йорд, медленно поднимавшуюся в гору. Достигнув вершины, она остановилась, внимательно посмотрела вокруг и затем неожиданно вошла в открытый кратер.

Зигварт бросился из дома вон посмотреть, что случилось с Йорд. Едва он выскочил во двор в воздух с грохотом взмыл огромный огненный шар, брошенный из кратера руками великанши. Дождь искр и пепла последовал за ним. Гора, которая казалась ожившей, задрожала.

Йорд появилась на вершине кратера и новый, еще больший огненный снаряд попал в хижину, перед которой Зигварт незадолго до того видел женщину с ребенком.

«Йорд! Ужасно! Что ты наделала,» – закричал громким голосом Зигварт. «Пощади мать и ребенка».

«Они были предупреждены. В течение нескольких дней было такое землятресение, что ушла вода. Отчего же они не убежали,» – воскликнула Йорд громовым басом ее глаза метали молнии, обычно невозмутимый лик ее исказился яростью. Она подняла новую горящую головню и бросила ее на крышу хижины, которая с треском обрушилась и занялась пламенем.

Это случилось, когда последний припадок гнева Йорд прошел. Она прекратила свою страшную работу и покинула кратер. Еще немного постояв и посмотрев на содеянное, она спустилась с горы.

Йорд медленно подошла к Зигварту. Юноша невольно отшатнулся от нее.

«Почему ты скорбишь о жителях этой хижины? Ты же знаешь, что прекратилась лишь их земная доля,» – сказала она строгим голосом. «Их ждет лучший жребий. Пойдем, если мы хотим идти дальше!»

«Нет, Йорд, теперь мы должны расстаться», – ответила Зигварт. «Я достаточно везде путешествовал с тобой и хочу снова жить с людьми!»

«Так иди же к ним, Зигварт. Ты теперь знаешь и понял меня. Если тебе снова нужно будет видеть меня, ты меня найдешь.»

«Прощай, могучая женщина! Я никогда не забуду ни этого путешествия, ни то время, которое мы прожили вместе», – сказал, поклонившись, юноша.

Йорд отправилась дальше. Зигварт взнуздал и оседлал коня и поскакал прочь.

«Я должен снова увидеть людей, которые чувствуют и думают также, как и я», – сказал себе юноша. «И если я найду сверстницу, которой отдам свое сердце и которая отдаст мне свое, то я приведу ее, как высшее благо для меня, как свою суженую домой к матери. Мы сделаем закат ее жизни безмятежным и радостным.» Скоро он достиг города, в котором решил задержаться. На улице ему повстречалась женщина с темными волосами и такими же глазами. Он внимательно посмотрел на нее и, хотя она была красива, сердце его не дрогнуло.

«Мне необходимо сначала снова привыкнуть к роду человеческому», – подумал Зигварт. «Слишком долго я был наедине с Йорд и сделался слишком строгим».

Он поскакал вперед и после одного дня пути прибыл в другую страну.

Там познакомился он с юной девой, которую звали Сибилла. Она ему очень скоро полюбилась, так как была красива и умела мило беседовать и смеяться.

«Зигварт, – сказала она однажды, – многие мужчины желают жениться на мне, но ты мне нравишься больше всех. Я желаю поехать с тобой на твою далекую родину несмотря на то, что там может быть очень скучно. Но я хочу взять с собой мои лучшие платья, поскольку ваши женщины скверно одеваются.»

«Я тоже тебя люблю, Сибилла», – промолвил Зигварт. «Но я дал обещание матери лишь ту женщину привезти как супругу домой, которая сможет сыграть на этой арфе ту же самую мелодию, что и я. Послушай, я хочу тебе ее показать».

Зигварт взял арфу и начал играть, а Сибилла внимательно слушала.

Когда песнь закончилась, попробовала сыграть Сибилла, но смогла произвести лишь фальшивые пронзительные звуки. Затем она заиграла песнь своего народа, близкую ее сердцу.

«Я чувствую, что мы не подходим друг другу, – сказал Зигварт. – Отдай мне арфу, Сибилла».

«Возьми ее, неуклюжий и непонятный мне северянин. Ты прав, мы не подходим друг другу!» – ответила гневно девушка и протянула ему инструмент.

Вскоре Зигварт покинул ее и отправился в другое королевство. Там он отдал свое сердце юной южанке, которая носила в черных как ночь волосах огненно красные гранаты. Но она тоже не смогла извлечь из волшебной арфы песню Зигварта. С грустью простился с ней юноша.

«Как трудно найти жену. Так я, пожалуй, останусь неженатым», – сказал он про себя. «Однако мне уже пора возвращаться в Харкштайн к матери, которая верно заждалась меня с тоской на сердце».

И он отправился на родину. Чем ближе юноша подъезжал к родным местам, тем веселее билось его сердце. Им овладела страшная тоска по родине. Шляйпнир, казалось, разделял желание своего хозяина и мчался с быстротой молнии.

Великолепным утренним утром достиг Зигварт своих владений. Деревья снова зазеленели, птицы пели так же прелестно, как и тогда, когда он уезжал. Подъехав к саду Данкрата, он увидел у яблони прелестную девушку с отливающими золотом волосами, смотревшую сияющими радостью глазами вверх на цветущее великолепие. Она потянула ветку вниз и ее губы прикоснулись к ней тихим поцелуем. Зигварт пришпорил коня и, легким прыжком перемахнув через забор, внезапно возник перед удивленной юной девушкой.

«Астрид, это – действительно ты? Какой же ты стала красивой!» – восхищенно вскрикнул он, протянув ей обе руки.

«Добро пожаловать, Зигварт! Наконец-то ты вернулся домой! На днях мы вспоминали тебя», сказала Астрид с ласковой улыбкой. «Ты все такой же, только выглядишь более гордым и возмужавшим. Но что это за необычная арфа висит у тебя на плече?»

«Да, она – необыкновенная. Ее струны исполняют то, к чему я склонен», – ответил Зигварт.

«Разреши мне попробовать, смогу ли я на ней сыграть», – попросила девушка.

Зигварт протянут ей арфу и, как только ее пальцы коснулись серебряных струн, в его уши потекла та же самая мелодия, которую так часто извлекал из волшебной арфы сам Зигварт. Лишь еще мягче, тише и задушевнее лились звуки, окутывая Зигварта удивительным волшебством.

«Астрид, теперь я знаю, что мое сердце принадлежит одной тебе, несмотря на то, что на чужбине попробовал любить других девушек и не думал о тебе. Ты чувствуешь и думаешь, как я. Родная земля для нас обоих одинаково дорога. Я хотел тебе привезти издалека подарок, но забыл свое обещание. Хочешь ли ты взамен получить меня самого, Астрид, и быть моей до самой смерти?» И он отдал девушке свое сердце.

«Зигварт, я просила, чтобы ты привез мне домой самое лучшее из того, что ты найдешь, и ты сдержал свое слово. Самое лучшее для меня на земле – твое благородное, доброе сердце, которое теперь навсегда принадлежит мне».

(перевод В. Г. Горохова)

INFORMATIONSGESELLSCHAFT

Prof. Dr. Helmut F. Spinner Institut fьr Philosophie, Universitдt Karlsruhe

DIE NEUE WISSENSORDNUNG DES INFORMATIONSZEITALTER

I. Arbeitshypothesen zum gegenwдrtigen Wandel der Wissensordnung

Zunдchst mцchte ich eine Globalthese zusammenfassen, mit der die erforderliche Ursachen– und Folgendiskussion aber erst erцffnet wird.

Teils schon der bereits im 19. Jahrhundert einsetzende Ьbergang von der Reinen Wissenschaft der Theorie zur Angewandten Wissenschaft der Praxis und Realisierten Wissenschaft der Technik; dazu der im 20. Jahrhundert voll einsetzende Bьrokratisierungs-, Technisierungs-, Informatisierungs– und KommerzialisierungsprozeЯ auch der bislang davon ausgenommenen Wissensbereiche, flankiert von hier nicht diskutierten geistigen, sozialen und kulturellen Entwicklungen in der Gegenwart, schaffen neue Erkenntnisstile, Wissensarten, Wissenslagen im wissenschaftlichen und auЯerwissenschaftlichen Bereich.

Diese Entwicklungen bewirken einen tiefgreifenden Wandel der Wissensordnung, den wir erst allmдhlich in seinen Auswirkungen erkennen und auf den wir bislang nur reagieren, zum Beispiel mit darauf gar nicht geeichter Technikfolgenforschung oder mit einer viel zu eng angesetzten Datenschutzdiskussion. Es kommt darauf an, dem Wandel der Wissensordnung auf breiter Front mit angemessenen und ausgearbeiteten philosophischen, politischen und auch technischen Konzepten schцpferisch zu begegnen, im Hinblick auf die erforderlichen OrdnungsmaЯnahmen.

Im Schnittpunkt dieser Entwicklungen liegt die hier erlдuterte Wissensordnung, in der sich die Kernproblematik bьndelt, die Einzelprobleme lokalisieren und – wenn ьberhaupt, dann hier – lцsen lassen. Das mindeste, was man mit aller Vorsicht zugunsten dieses Konzepts sagen kann, ist die Erwartung, daЯ im ordnungspolitischen Rahmen – gemдЯ der bereits skizzierten dreigeschossigen Architektur mit konstitutiven, regulativen und implementativen Bauteilen – die komplexen Problemlagen ordnungstheoretisch durchsystematisiert, interdisziplinдr bearbeitet und цffentlich diskutiert werden kцnnen.

Fьr die Weiterarbeit kцnnen folgende Arbeitshypothesen aufgestellt werden:

(1) Technisierung und/oder Kommerzialisierung grцЯerer Informationsbereiche schaffen neue Bedingungen, aber noch keine neue Wissensordnung.

Die Technik – allen voran die Informations– und Kommunikationsstechniken, gefolgt und teils ьberholt von den Biotechniken – fьhrt zwar zum weitgehenden Wegfall der Geschдftsgrundlage fьr die ьberkommende Wissensordnung, nicht aber zu ihrem wohlgeordneten Neuaufbau. Die enorm gesteigerten Mцglichkeiten und unbestreitbaren Errungenschaften der modernen Wissenstechniken sind nicht die Lцsung, sondern das Problem, dessen umfassende Regelung noch aussteht.

(2) Was sich beim jetzigen Stand der Dinge daraus ergeben hat, ist eine sozusagen naturwьchsige Wissens-Unordnung, die fьr die Zukunft erst zu gestalten ist: rechtlich, wirtschaftlich, technisch, politisch, vor allem aber ordnungsmдЯig!

Das gilt nicht nur fьr die so­genannte Weltinformationsordnung, welche beim bisherigen Stand der Dinge eine «naturwьchsige» militдrisch-politische Machtordnung ist und ohne weltweite Ordnungspolitik im hier gemeinten Sinne nie etwas anderes sein wird. Die Frage ist, ob angesichts der hier noch vцllig fehlenden Abkopplungen von der politischen, цkonomischen und militдrischen «Ьberordnung» der Staatsrдson mit ihren Macht– und Sicherheitsinteressen die internationale Weltinformationsordnung je die Sonderstellung von intranationalen, regionalen, kulturellen Wissensordnungen erreichen kann. Die Aufgabe der Neuordnung bleibt bis jetzt dem – teilweise vorbildlichen, in herausgegriffenen Einzelfragen zum Beispiel des Datenschutzes – Rechtsdenken ьberlassen und somit ordnungspolitisches Flickwerk, wenn man an die vielen nicht rechtsfцrmig darstellbaren und lцsbaren Probleme denkt. Auch das ansonsten hochentwickelte ordnungspolitische Denken der Цkonomie hat sich im Hinblick auf den Informationssektor bislang nur der Wettbewerbsordnung auf Wissensmдrkten angenommen und die weitere, wichtigere Wissensordnung strдflich vernachlдssigt.

(3) Im Rahmen der gesamten Gesellschaftsordnung, verdient heutzutage die Wissensordnung dieselbe Aufmerksamkeit in Wis­sen­schaft, Politik und Publikum wie alle anderen Teilordnungen.

So wenig Wissen lediglich ein Gut ist wie andere Gьter auch, so wenig ist die Wissensordnung ein Bestandteil oder AusfluЯ der Wirtschaftsordnung – mit weitgehender Ausnahme des vollkommerzialisierten Bereichs der Massenkommunikation. Dasselbe gilt im Verhдltnis zur Rechtsordnung und zu den sonstigen Teilordnungen der Gesellschaft. Neben allen anderen Ordnungen gewinnt die Wissensordnung zunehmend an Bedeutung, auch fьr die Kulturpolitik. Das дndert nichts an den durch das rechtliche Legalitдts– und durch das цkonomische Realitдtsprinzip geschaffenen Machtverhдltnissen zwischen den drei Ordnungen. Diese praktische Abhдngigkeit der Wissensordnung steht ihrer theoretischen Eigenstдndigkeit nur dann entgegen, wenn man einen Krieg der Ordnungen versuchte. Besser sind verbundene Bemьhungen um die Weiterentwicklung aller drei Ordnungen, die allerdings zur Verdrдngungskonkurrenz in Teilbereichen fьhren kann. Das sind die Zentren der kьnftigen Konflikte um die ordnungspolitischen Weichenstellungen.

II. Entwicklungslinien zur neuen Wissensordnung des Informationszeitalters

Auch dort, wo sie einst unangefochten gegolten haben mцgen wie im akademischen Sondermilieu – was natьrlich nicht heiЯen soll: uneingeschrдnkt, ohne Ausnahmen und Abweichungen -, sind die klassischen Regelungen durch die neueren Entwicklungen unter Druck gekommen. Der naturwissenschaftlich-technische Fortschritt hat Technikfolgen zweiter Art, welche die Verhдltnisse in Richtung auf nichtklassische Verhдltnisse verдndern und deren bereichsspezifische Gestaltung wesentlich mitbestimmen. Dabei zeichnen sich Entwicklungslinien ab, die nicht nur vom bisherigen Zustand weit wegfьhren, sondern neue Verhдltnisse schaffen, wenn keine anderen Vorkehrungen getroffen werden. Dafьr dьrfte es in manchen Bereichen mit vollendeten Tatsachen schon zu spдt sein. So ist das Telefongeheimnis des «in den Wind gesprochenen Wortes» vom wissenstechnischen Fortschritt aus den Angeln gehoben worden, auch wo es rechtlich weiterhin vorgeschrieben sein mag. Technisch ist es lдngst ausgehebelt.

Damit soll, nebenbei bemerkt, keinem Technikdeterminismus das Wort geredet, sondern lediglich auf die mit der modernen Technik besonders stark verbundene normative Kraft des Faktischen hingewiesen werden. Das ist die Regelungspotenz der Technikfolgen, die nicht aus Normen flieЯt, sondern sich aus den Tatsachen ergibt. Die groЯen technischen Entwicklungslinien sind nicht unvermeidbar, aber, einmal mit allen Folgen eingetreten, im Prinzip unumkehrbar. So sind Auto, Telefon, Fernsehen, Atombomben unabschaffbar geworden – ьbrigens hauptsдchlich als Folge des zugrunde liegenden Wissens, weil man dieses nicht mehr aus der Welt schaffen kann. DaЯ die Produkte des menschlichen Geistes – die Ideen und Theorien also – als Bestandtteile der «dritten Welt» bestдndiger sind als die materiellen Objekte (der «ersten Welt») und die mentalen Tatbestдnde (der «zweiten Welt»), wird von Popper (Popper K.R., Objective Knowledge, Oxford; Clarendon, 1972, Kap. 4) betont. Das technische Wissen wьrde sogar die selbst kaum machbare Abschaffung der technischen Artefakte ьberleben. Das ist einer der Grьnde fьr die geforderte wissensorientierte Technikgrundlagen– und Technikfolgenforschung.

Es gibt viele Wege in die Zukunft, aber keinen zurьck in die Vergangenheit, von kontrafaktisch stabilisierten rьckwдrtsgewandten Utopien abgesehen. Wenn wir die alte Wissensordnung (wieder) haben wollen, mьssen wir sie erhalten, wo sie noch besteht, oder neu schaffen. Der Versuche, den status quo ante wieder herzustellen oder wenigstens den status quo festzuhalten, wдre «das illusionдrste aller Ziele» (David Riesman, Die einsame Masse, Hamburg 1958, S. 318).

Unverдndertes Wieder-Holen ist unmцglich, und sei es auch nur, weil sich die Randbedingungen dieser Welt weiterentwickelt haben. Das gilt vermutlich nicht weniger fьr die zentralen Bestimmungen der Wissensordnung, die eben mitlaufen oder untergehen, wenn man den Dingen einfach ihren Lauf lдЯt. Wichtig fьr die Gestaltung der neuen Ordnung ist, daЯ die alte kognitive Matrix dafьr als ideen– und institutionengeschichtliche Vorlage verfьgbar bleibt, an der man die Entwicklungsprozesse und GestaltungsmaЯnahmen ausrichten kann.

Die alte Wissensordnung verдndert sich laufend. Darьber hinaus muЯ sie gestaltet werden und kann sie sogar untergehen. Aber sie darf unter keinen Umstдnden vergessen werden, wenn die Neue Wissensordnung mehr werden soll als eine ungestaltete Mischung aus Ordnungsrelikten der Alten Wissensordnung und allerlei Technikfolgen, einschlieЯlich punktueller politischer Interventionen aus aktuellen Anlдssen.

Als maЯgebliche, weitgehend autonome EinfluЯfaktoren sind im Hinblick auf die sich daraus ergebenden Technikfolgen erster und zweiter Art, getrennt oder verbunden, zu nennen:

– die Technisierung des Wissens (oder «Informatisierung» im wissenstechnischen Sinne), mit der elektronischen Datenverarbeitung als Vorreitertechnik, deren Auswirkungen ьber die Speicherung, Verarbeitung, Vernetzung, Verwaltung lдngst auf die anderen Schwerpunkte der Wissensordnungsproblematik ausstrahlen, darunter immer noch am wenigsten auf die Wissenserzeugung;

– die Kommerzialisierung von Wissensgьtern, insbesondere im auЯerwissenschaftlichen Bereich;

– die Globalisierung der Informationsstrцme, im nationalen und internationalen Rahmen, insbesondere im Geschдftsleben und bei den Massenmedien;

– teilweise als Reaktion darauf, aber im Endeffekt eher verstдrkend, die Privatisierung bestimmter Wissensarten oder Wissensbestдnde, einerseits von Datenwissen zur Abschirmung der «hцchstpersцnlichen» Privatsphдre gegen Informationseingriffe als erweitertes Persцnlichkeitsrecht, andererseits von kommerzialisierbaren, geldwerten Wissensgьtern zwecks Ausdehnung der Nutzungsmцglichkeiten als erweitertes Eigentumsrecht.

Im Trend der neuen Entwicklungen liegt nicht nur, beispielsweise, die Patentierung von Organismen oder der Handel mit menschlichen Organen. Auch das vom Bundesverfassungsgericht wenn nicht geschaffene so doch explizit ausgesprochene und inhaltlich ausgedehnte Recht auf informationelle Selbstbestimmung lдuft meines Erachtens, ohne die Dinge beim Namen zu nennen, de facto auf die Einrдumung eigentumsдhnlicher AusschluЯbefugnisse bezьglich der «eigenen» Daten hinaus, abgemildert durch natьrliche Grenzen (keine Vererbbarkeit) und praktische Schwierigkeiten (geringe Ьberschaubarkeit und beschrдnkte Kontrollierbarkeit).

Wie immer man diese Entwicklungen und Errungenschaften beurteilen mag, so entsprechen sie sicherlich nicht der Klassischen Wissensordnung, die weder Informationseingriffe und Abwehrrechte gegen bloЯes «Wissen ьber, von, fьr, zu» kennt noch цkonomisch verwertbares Informationseigentum, welches ьber die metaphorische Bedeutung der «geistigen Eigentьmerschaft» oder «Werkherrschaft» hinausginge.

Die praktische Bedeutung der damit ausgelцsten ordnungspolitischen Technikfolgen zweiter Art lдЯt sich u. a. daran erkennen, was allen vier Entwicklungen gemeinsam ist und zum Beispiel Kommerzialisierung und Privatisierung zumindest in diesem Punkt auf einen gemeinsamen, ziemlich kleinen Nenner bringt. Das ist die weitgehende Entbindung von wissenschaftlichen Richtigkeits– und Gьtekriterien fьr qualifiziertes Wissen, sei es aus Respekt vor der freien Meinung des Bьrgers oder mit Rьcksicht auf die Rechtsposition des Wissensbesitzers. Weder fьr die technische Verarbeitung durch den Computer oder fьr die цffentliche Kommunikation durch Medien noch fьr den privaten Gebrauch als freie Meinung oder die wirtschaftliche Verwertung durch den Markt muЯ Wissen wahr, wichtig, sinnvoll, ьbergeprьft oder sonstwie qualifiziert sein.

Zur alten, im akademisch-erzieherischen Bereich der Reinen Wissenschaft und Allgemeinen Bildung eingegrenzt fortlaufenden Theoretisierung des menschlichen Wissens nach griechisch-abendlдndischem Wissenschaftsprogramm sind damit gegenlдufige Entwicklungen auf breiter Front hinzugekommen, die neue Regelungen teils als implizite Neuordnung in den Technikfolgen zweiter Art mit sich fьhren, teils als ordnungspolitische Reaktion und bewuЯte GestaltungsmaЯnahme zwingend erforderlich machen.

Bereichsspezifische Regelungen werden bereits mit den ersten Ьbergдngen von der Theorie zur Praxis und Technik erforderlich, also mit dem Schritt vom «uninteressierten» klassischen Bildungswissen – wozu vor allem das Theorienwissen der Reinen Wissenschaft gehцrt – zum zielgerichteten Handlungswissen fьr die Praxis und zum zweckbezogenen Herstellungswissen der Technik. Hinsichtlich seiner nichtklassischen Ordnungsverhдltnisse nahe kommt letzterem das kommerzialisierte Wissen der Informationsgьter und -mдrkte, also Wissen als Produktivkraft und Konsummittel.

Insgesamt betrachtet, handelt es sich hier teils um bereichsspezifische Technikfolgen und Reaktionen darauf – wie beim Datenschutz, der bereits wieder sorgfдltig eingehegt wird -, teils um «durchlaufende» Kategorien, welche auf alle Bereiche ausgreifen und ihre Neuordnung prдjudizieren, wenn ihnen nicht entgegen gewirkt wird. Hier zeichnet sich bereits der ordnungspolitische Pluralismus der neuen Verhдltnisse ab, mit unterschiedlichen Bereichsordnungen fьr gesonderte Wissensbereiche, die sich mit den grцЯeren Informationssektoren der Gesellschaft ungefдhr decken.

III. Neue Bereichsordnungen

Nach vorherrschender Ansicht der modernen Soziologie sind hochentwickelte Gesellschaften, unbeschadet mancher Restbestдnde aus дlteren Schichtungen, funktional gegliedert: nicht in statische Gegenstands– oder Positionsbereiche, sondern dynamisch in Funktionsbereiche, gekennzeichnet durch institutionalisierte Optionen fьr bestimmte Problemstellungen und Problemlцsungen, einschlieЯlich der jeweiligen nichtdominanten funktionalen Alternativen und Дquivalente. Das ist beispielsweise die «groЯe» Option einer kapitalistischen Wirtschaft fьr den Markt, in ungleicher Koexistenz mit «kleinen» Alternativen oder auch grцЯeren Abweichungen, von der privaten Tauschwirtschaft bis zum bьrokratischen Staatskapitalismus.

Diesem funktionalistischen Gesellschaftsmodell der Theorie sozialer Systeme und ausdifferenzierter Subsysteme entspricht die – ordnungspolitisch gesehen – sektoral eingeteilte Welt des Wissens nur bedingt. Wenn also im folgenden von Bereichsordnungen gesprochen wird, sind damit die jeweiligen ordnungspolitischen Regelungen fьr die groЯen Wissensbestдnde bzw. Informationssektoren der Gesellschaft gemeint, ohne funktionale Vorentscheidung ьber deren «bestimmungsgemдЯen» richtigen Gebrauch. Fast alle Wissensarten sind vielfдltig verwendbar («multifunktional» in der Sprache des soziologischen Funktionalismus), ohne deswegen immer ihre Bereichszugehцrigkeit und Ordnungsmatrix zu дndern.

So kцnnen die gleichen Daten innerhalb desselben Informationsbereichs «desinteressiert» oder «interessiert» erhoben und ausgewertet werden. Ersteres fiele, fьr sich allein gesehen, unter die Klassische Wissensordnung, letzteres unter die Technologische oder Цkonomische Wissensordnung. Derartige Fluktuationen des Gebrauchs oder gar nur der Absicht дndern nichts an der MaЯgeblichkeit der sektoralen Gliederung in grцЯere Bereiche, deren vorherrschende Wissensordnungen im Umgang mit den Wissensbestдnden durchaus einigen Funktionsspielraum einrдumen. Nicht zuletzt wegen dieser Flexibilitдt ist ja das Ordnungskonzept dem Systemkonzept vorgezogen worden.

Der Wandel der Wissensordnung und die Neuordnung der davon unterschiedlich betroffenen Wissensbereiche sind lдngst im vollen Gange, nach einem vielzitierten aber nie genau formulierten Gesetz der ungleichen Entwicklung. Das bereits jetzt konstatierbare Ergebnis ist ein ordnungspolitischer Pluralismus von (mindestens) acht Bereichsordnungen, aus denen sich die Neue Wissensordnung des Informationszeitalters zusammensetzt. Die folgende Zwischenbilanz zeigt ein spannungsreiches Nebeneinander teils komplementдrer, teils konkurrierender Regelungen.

Ob sie zu einer einheitlichen, umfassenden gesamtgesellschaftlichen oder gar weltweiten Informationsordnung aus einem GuЯ weiterentwickelt werden kann (und sollte!), ist eine offene Frage, die sich beim gegenwдrtigen Stand der Dinge nicht stellt. Die seit dem Golfkrieg in der Presse herumgeisternde «Neue Weltordnung» gibt es nicht. Und wenn es sie gдbe, wдre es eine Macht-, keine Informationsordnung – allerdings mit erheblichen, vermutlich unguten Auswirkungen auf diese. Das hat sich bei der Golfkriegs-Berichterstattung zur Genьge gezeigt, die der Neuen Internationalen Informationsordnung des «Freien Informationsflusses» (Free Flow of Information) in keiner Weise entsprach.

Die neuen Bereichsordnungen entstehen aus der – entwicklungsgemдЯ gewachsenen oder durch Eingriffe bewerkstelligten – Aufhebung von mindestens einer der vier klassischen Sonderregelungen. Nicht dieses Ergebnis, sondern das Gegenteil wдre heutzutage ein Ausnahmefall. Ohne wirksame Vorkehrungen wдchst auch hier zusammen, was ohne sie im wirklichen Leben zusammen gehцrt, ob wir es fьr richtig halten oder nicht. Das ist zwar natьrlich, wдre aber nicht gut fьr manche Wissensbereiche, denen die kьnstlichen Trennungen angemessener zu sein scheinen.

Die vier Abkopplungen der Klassischen Wissensordnung bilden zwar eine kognitive Matrix aus verbundenen, aufeinander abgestimmten Regelungen, jedoch keine Paketlцsung in dem Sinne, daЯ es bei ihrer Aufhebung immer um «alles oder nichts» ginge. Sie hдngen praktisch mehr oder weniger eng zusammen, so daЯ es bei der Aufhebung einer Abkopplung zumeist nicht bleibt.

Die Unterscheidung von eigenstдndigen Bereichsordnungen ist theoretisch sinnvoll und praktisch bedeutsam, schlieЯt aber Ьberschneidungen und flieЯende Ьbergдnge nicht aus. Umso wichtiger ist ihre klare analytische Beschreibung in den unterscheidenden Bestimmungen, wie im folgenden versucht. Beim gegenwдrtigen Stand der Diskussion kann die Zwischenbilanz nur ein Panorama aus grцЯerer Hцhe sein, als Wanderkarte fьr eingehendere Erkundungen in jedem Bereich.

Das Ergebnis sind ebenso unbefriedigende wie – hoffe ich – hilfreiche Kurzbeschreibungen, deren «Ordnungsprofile» als Steckbrief gelesen werden sollten: «Gesucht wird…»

In der Akademischen Wissensordnung der universitдren, mit Abstrichen auch der auЯeruniversitдren Wissensschaftsverfassung lebt die Klassische Wissensordnung fort: zeitgemдЯ fortgeschrieben, den heutigen Anforderungen mehr oder weniger genьgend, immer noch behaftet mit dem Geburtsfehler der «hinkenden» Trennung von Wissenschaft und Staat, zu dem im Informationszeitalter die hinkende Trennung von der Wirtschaft kommen mag.

Davon abgesehen, ist es ein vergleichsweise gelungener Versuch, die funktionalen Trennungen der Klassischen Wissensordnung fьr die Produktion und Publikation wissenschaftlicher Erkenntnisse aufrecht zu erhalten, soweit dies unter den heutigen Verhдltnissen noch mцglich ist. Fьr die Verwendung und Verwertung gilt dies weniger.

Der grцЯte Vorzug der Akademischen Wissensordnung ist die den ganzen Wissenschaftsbereich abdeckende Infrastruktur der Kritik zur systematischen Fehlerkorrektur, wie sie in dieser Breite und Effizienz in keinem anderen Wissensbereich zu finden ist. Dadurch ist die Wissenschaft zu dem vermutlich wissensehrlichsten und kritikoffensten Erkenntnisbereich unserer Gesellschaft geworden, mit dem geringsten AusmaЯ an Lьge, Tдuschung und bewuЯter Desinformation und den vergleichsweise besten Bedingungen fьr die Chancengleichheit von Gegeninformation.

DaЯ der Grund dafьr nicht in der grцЯeren Wahrheitsliebe, Unvoreingenommenheit oder FairneЯ der Wissenschaftler liegt, sondern in den geringeren Erfolgschancen fьr Wissenskriminalitдt und informationelles Fehlverhalten, streicht die Einzigartigkeit der Akademischen Wissensordnung noch mehr hervor. Sie ist allerdings an ein Sondermilieu gebunden, dessen Binnenordnung durch die geschilderte Entwicklung immer mehr unter Druck gerдt.

Dank ihrer Wissensordnung und Infrastruktur der Kritik wird die Wissenschaft mit dem informationellen Fluch aller wohletablierten Institutionen – dem Bestдtigungsfehler -– besser fertig als andere Einrichtungen. Diese Vorzьge sind allerdings in zweifacher Hinsicht eng begrenzt: zum einen sektoral auf das Betдtigungsfeld der wertfreien Erkenntnis; zum anderen funktional auf deren Erzeugung und Verцffentlichung. Jeder Schritt darьber hinaus in Richtung auf Weltanschauungsfragen, Anwendungsprobleme oder Beratungsaufgaben fьhrt zu deutlichen Abstrichen, die bis zum Umschlag ins Gegenteil gehen kцnnen.

Inhaltlich betrachtet, entspricht die Akademische Wissensordnung der zwecks Fortschreibung des Theoretisierungsprogramms den heutigen Verhдltnissen -– mehr schlecht als recht, wie viele Kritiker der heutigen Universitдtsverhдltnisse meinen -– angepaЯten Klassischen Wissensordnung, gekennzeichnet durch die vier beschriebenen Abkopplungen der kognitiven Ausgangsmatrix. Diese werden einerseits auf ihren ordnungspolitischen Barwert herunterdiskontiert durch das цkonomische Realitдtsprinzip der Trennung von den Betriebsmitteln; andererseits nachhaltig gestдrkt durch die verfassungsrechtlich eingerдumte Wissenschaftsfreiheit, welche neben individuellen Freiheiten auch institutionelle Garantien einschlieЯt. Institutionell gesehen, ist die Akademische Wissensordnung im universitдren, teils auch im industriellen Bereich aufrechterhalten oder neugeschaffen durch die staatliche Einrichtung und rechtliche Absicherung Freier Forschung & Lehre im Sinne von Art. 5, Abs. III des Grundgesetzes der Bundesrepublik Deutschland, in дhnlicher Weise in den meisten Staaten der westlichen Welt.

Obwohl die verfassungsmдЯigen Forschungs-, Lehr– und Verbreitungsrechte der Wissenschaft schlechthin eingerдumt werden, wo und wie simmer sie institutionell «verortet» sein mag, handelt es sich de facto im wesentlichen um eine Bereichsordnung fьr die Reine Wissenschaft des hochtheoretisierten Wissensbereichs, d. h. fьr Bildungs– und Fachwissen (unter zunehmender Schwerpunktverlagerung zugunsten des letzeren). Dafьr ist das akademisch-universitдre Sondermilieu ein geeignetes Realisierungsfeld, obgleich auch hier die Friktionen der Realitдt manche Abstriche bewirken.

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО

Хельмут Ф. Шпиннер

Институт философии университета г. Карлсруэ