XIII. Read the text and translate it into English. What is your personal understanding of this famous picture? квадрат

В 1913, или 1914, или 1915 году, в какой именно день – неизвестно, русский художник польского происхождения Казимир Малевич взял небольшой холст: 79,5 на 79,5 сантиметров, закрасил его белой краской по краям, а середину густо замалевал черным цветом. Эту несложную операцию мог бы выполнить любой ребенок – правда, детям не хватило бы терпения закрасить такую большую площадь одним цветом. Такая работа под силу любому чертежнику, – а Малевич в молодости работал чертежником, – но чертежникам не интересны столь простые геометрические формы. Подобную картину мог бы нарисовать душевнобольной – да вот не нарисовал, а если бы нарисовал, вряд ли у нее были бы малейшие шансы попасть на выставку в нужное время и в нужном месте.

Проделав эту простейшую операцию, Малевич стал автором самой знаменитой, самой загадочной, самой пугающей картины на свете – «Черного квадрата». Несложным движением кисти он раз и навсегда провел не переходимую черту, обозначил пропасть между старым искусством и новым, между человеком и его тенью, между розой и гробом, между жизнью и смертью, между Богом и Дьяволом. По его собственным словам, он «свел все в нуль». Нуль почему-то оказался квадратным, и это простое открытие – одно из самых страшных событий в искусстве за всю историю его существования.

Малевич и сам понял, что он сделал. За год-полтора до этого знаменательного события он участвовал вместе со своими друзьями и единомышленниками, в первом всероссийском съезде футуристов – на даче, в красивой северной местности, – и они решили написать оперу «Победа над Солнцем» и там же, на даче, немедля принялись за ее осуществление. Малевич оформлял сцену. Одна из декораций, черно-белая, чем-то напоминающая будущий, еще не родившийся квадрат, служила задником для одного из действий. То, что тогда вылилось из-под его кисти само собой, бездумно и вдохновенно, позже в петербургской мастерской вдруг обозналось как теоретическое достижение, последнее, высшее достижение, – обнаружение той критической, таинственной, искомой точки, после которой, в связи с которой, за которой нет и не может быть больше ничего. Шаря руками в темноте, гениальной интуицией художника, пророческой прозорливостью Создателя он нащупал запрещенную фигуру запрещенного цвета – столь простую, что тысячи проходили мимо, переступая, пренебрегая, не замечая… Но и то сказать, немногие до него замышляли «победу над Солнцем», немногие осмеливались бросить вызов Князю Тьмы. Малевич посмел – и, как и полагается в правдивых повестях о торговле с Дьяволом, о возжаждавших Фаустах, Хозяин охотно и без промедления явился и подсказал художнику простую формулу небытия.

(Т. Толстая «Река Оккервиль» – сборник рассказов)

XIV. Here are some more Russian texts about painters and paintings. Translate them into English and share your opinion.

Гейнсборо был создателем и основоположником «портрета настроения», ему особенно удаются женские, юношеские, детские образы: «Портрет герцогини де Бофор», «Портрет племянника Гейнсборо Дюпонта», «Голубой мальчик», «Собиратели хвороста». Художник смотрит на модели словно бы сквозь тонкую и почти осязаемую дымку рассеивающегося тумана, так часто окутывающего страну-остров. И эта серебристо-голубая с перламутровыми бликами и синеватыми тенями гамма придает портретам Гейнсборо мечтательную поэзию, возвышенное изящество.

Умение Гейнсборо безошибочно схватить сходство и придать поэтичность образу, изящество его свободной техники сделали его любимым портретистом светских дам. «Ес­ли люди с их проклятыми портретами оставили меня хоть немножко в покое, мне кажется, я показал бы себя в лучшем свете», – жалуется художник, мечтавший безраздельно посвятить себя писанию пейзажей. Но судьба распорядилась вопреки его желаниям. Пришлось почти всю жизнь провести в Лондоне, зарабатывать на существование портретами (английские пейзажи в Англии не покупались) и все творческие силы отдать им, хотя сегодня его пейзажи причисляются к лучшему из созданного в этом виде живописи.

***

Сара Сиддонс, прославленная исполнительница шекспировских ролей, неоднократно изображалась художниками. Рейнольдс написал ее в виде музы трагедии, величественно восседающей на троне среди облаков в окружении аллергических фигур. Гейнсборо был чужд подобный выспренный стиль, и он изобразил актрису в обычном городском платье и большой шляпе с перьями, словно она невзначай зашла к нему в мастерскую и присела на стул, положив муфту на колени. Однако даже самого беглого взгляда на картину достаточно, чтобы увидеть, что это не просто салонный портрет и не просто светская дама. Тонкое нервное лицо, смелый умный взгляд говорят о незаурядной личности, о человеке большой интеллектуальной глубины, страстного темперамента и сильного волевого характера. Гейнсборо и не подумал смягчить черты резко прорисованного профиля своей знаменитой модели. «Черт побери ваш нос, мадам, ему просто конца нет!» - ворчал он во время работы и, тем не менее созданный им образ покоряет своей гордой и одухотворенной красотой.

Хогарт – истинный англичанин, и он неоднократно это доказывал. Что Хогарт называл природой? Он добился известности благодаря картинам и гравюрам «Модный брак», «История распутника» и т.п. Однако он начинал как автор так называемых разговорных портретов, изображающих небольшие группы людей, увлеченных беседой или каким-нибудь другим занятием… жанра, особенно любимого англичанами. И все же среди его ранних работ есть картина, на которой изображена парламентская комиссия, судящая тюремщика, за то, что он плохо обращался с заключенными Ньюгейтской тюрьмы. Это своего рода живописный газетный отчет – и довольно ранний пример подобной живописной тематической иллюстрации.

Он был блестящим живописцем, одним из самых щедро одаренных природой английских мастеров XVIII века. Технику его отличает уверенность, необычайная легкость и удивительное богатство. Но для Хогарта сюжет был важнее техники. Главное в живописи не живопись как таковая, а рассказывание историй со всеми подробностями, доступными внимательному наблюдателю. Хогарт не приукрашивает своих героев, напротив, он неустанно разоблачает их. И он никогда не забывает о морали, которую можно извлечь из каждой истории.

(Николай Певзнер «Английское в английском искусстве»)

Обратимся теперь к «Модному браку». Первая гравюра изображает сцену подписания контракта, скрепляющего брак герцогского сына и дочери городского купца. Оба отца погружены в изучение документов: один – фамильного древа, другой – денежных бумаг. Молодые люди не обращают друг на друга внимания. Виконт, отвернувшись от невесты, нюхает табак, а девушка увлечена беседой с молодым пылким законником советником Сильвертаном (букв.: серебряный язык). На первом плане – привязанные к друг другу железной цепью и явно недовольные этим кобель и сука. На второй гравюре изображено утро после торжества в доме молодых супругов. Виконта на торжестве не было, он только что вернулся домой после бурно проведенной ночи: он сидит на стуле, утомленный распутством и подавленный проигрышем. Из кармана камзола торчат чепчик и лента, прихваченные у ночной подружки. Ее светлость, сидя на стуле en deshabille, лениво потягивается. На полу разбросаны карты и музыкальные инструменты. В соседней с этой комнатой столовой слуга нетерпеливо переминается с ноги на ногу и зевает, а старик- управляющий уходит с озабоченным видом, захватив гроссбух и пачку неоплаченных счетов.

История постепенно разворачивается в следующих гравюрах, и в действие вовлечены даже картины на стенах.

(Николай Певзнер «Английское в английском искусстве)