3. Кризис сбыта 1923 г.

Внутрипартийные дискуссии проходили на фоне сложного экономического положения в стране. Промышленное производство устойчиво росло. В 1921 г. оно достигло 33% довоенного объема продукции, в 1922 г. — 40%, в 1923 г. — уже 50%. Но рост обеспечивался, главным образом, за счет легкой, в основном мелкой промышленности, тесно связанной с рынком. Крупные же предприятия тяжелой промышленности простаивали или работали нерентабельно. Массовой стала безработица.

Быстрее восстанавливалось сельское хозяйство, достигшее 60–70% довоенного объема производства. В результате доля промышленности в народном хозяйстве снижалась: если в 1913 г. сельское хозяйство производило 60% валового национального продукта, то в 1922 г. — 74,4%. К тому же износ основных фондов¹⁰¹ промышленности значительно превышал их прирост, что грозило большими трудностями в ближайшем будущем.

Реконструкция тяжелой промышленности требовала крупных капиталовложений, а необходимых средств у государства не было. Рассчитывать на внешние займы и инвестиции большевикам, которые национализировали иностранную собственность и отказывались выплатить российские долги, не приходилось. Единственным источником накопления средств для развития крупной промышленности могла явиться деревня. Сторонник Троцкого Е.А. Преображенский провозгласил идею «диктатуры промышленности» и сформулировал т.н. «закон первоначального социалистического накопления». По его мнению, для проведения индустриализации необходимо было предварительно осуществить перекачивание средств из сельского хозяйства в промышленность путем повышения цен на промышленную продукцию и занижения цен на продовольствие и сельскохозяйственное сырье, благо крупная промышленность оставалась в руках государства.

В 1923 г. в соответствии с решениями XII съезда РКП(б) и президиума ВСНХ о повышении прибыли «любой ценой» тресты и синдикаты начали взвинчивать цены на свои изделия. В результате возникли «ножницы цен» между промышленной и сельскохозяйственной продукцией. Если в 1913 г., продав 1 пуд ржи, крестьянин мог купить 5,7 аршин ситца, то в 1923 г. — только 1,5 аршина. Для покупки простейшего плуга в 1913 г. нужно было продать 6 пудов ржи, в 1923 г. — 20 пудов.

Попытка повысить прибыль путем вздувания цен обернулась убытками, поскольку покупательная способность крестьянства резко упала. Возникла абсурдная ситуация: в разоренной стране, испытывающей жгучую нехватку самых разных товаров, начался типичный кризис сбыта. Товары оставались на складах, предприятия не получали средств, рабочие оставались без зарплаты. Президиум ВСНХ во главе со сторонником Троцкого Ю. Пятаковым решил законсервировать нерентабельные заводы (во главе с Путиловским) в целях экономии средств и концентрации их на предприятиях, дающих прибыль. Это вызвало массовое недовольство рабочих, в ряде крупных городов произошли забастовки.

Троцкий и авторы «письма 46-ти» в октябре 1923 г. обвинили Политбюро в бессистемности хозяйственной политики и потребовали усилить плановые начала¹⁰² и ограничить стихийность экономики нэпа. В ответ большинство Политбюро заявило, что оппозиция фактически предлагает отказаться от нэпа и вернуться к военному коммунизму. XIII партийная конференция постановила: «Там, где закрытие заводов означало бы удар по политической силе пролетариата, подрывало его основные кадры и вело к их распылению, — там проведение жесткой концентрации было бы недопустимой политической ошибкой».

Таким образом, экономическая целесообразность отступила перед стремлением не допустить социальных потрясений. Но сохранение убыточных предприятий увеличивало государственные расходы и усугубляло нехватку средств. Для преодоления кризиса сбыта был избран простейший путь — административное снижение цен. Однако вскоре оно привело к товарному голоду: платежеспособный спрос значительно превысил производство.