2. Финансы

После прихода большевиков к власти финансы страны пришли в окончательное расстройство. Сбор налогов продолжал сокращаться, государственные расходы значительно превысили доходы. Это вынудило правительство выпускать в обращение необеспеченные деньги. Сначала печатались «керенки», в 1919 г. появились «совзнаки». Но они сразу обесценились, так как уже к началу 1919 г. цены выросли в 15 раз по сравнению с 1917 г.

Весной 1919 г. власть намеревалась остановить инфляцию и обменять 60 млрд. обесцененных рублей на 20 млрд. новыми купюрами. 1–2 тыс. рублей предполагалось обменивать из расчета один к одному и выдавать наличными, а сверх этой суммы — записывать в долг. Однако реформа не состоялась. Большевики предпочли довести развал финансовой системы до конца и тем подготовить окончательную отмену денег, что, по их мнению, должно было стать важным шагом к ликвидации товарного хозяйства.

Ленин писал: «РКП будет стремиться к возможно более быстрому проведению самых радикальных мер, подготовляющих уничтожение денег, в первую голову замену их сберегательными книжками, чеками, краткосрочными билетами на право получения общественных продуктов».

С мая 1919 г. печатный станок заработал на полную мощность: если в 1917 г. уровень цен вырос в 7,55 раз по сравнению с 1913 г., а в 1918 г. — в 102 раза, то в 1919 г. — в 923, в 1920 г. — в 9620 раз. Инфляция не закончилась и после Гражданской войны: в 1921 г. уровень цен 1913 г. был превышен в 81900 раз, в 1922 г. — в 7340000 раз. Безудержная инфляция отразилась в городском фольклоре того времени:

Залетаю я в буфет,

Ни копейки денег нет.

Разменяйте десять миллионов!

В январе 1920 г. Постановлением СНК был упразднен Банк РСФСР. Понимая, что сразу отменить деньги нельзя, большевики стремились расширить безденежные расчеты в качестве первого шага «по пути к отмене денежного обращения вообще».

3. Положение деревни

Разгром помещичьих имений, ликвидация отрубов и хуторов, конфискация имущества у зажиточных крестьян подорвали передовые хозяйства. В деревне вновь восторжествовали патриархальные общинные отношения. Нехватка промышленных товаров, которые можно было бы обменять на хлеб, ослабила связь крестьянства с городом. Крестьянское хозяйство становилось замкнутым, самодостаточным. В социально-экономическом отношении деревня откатилась назад на целую эпоху. От власти, от государства крестьянин хотел лишь одного — невмешательства в его хозяйственную жизнь.

Советская власть, вопреки этому настроению крестьянства, настойчиво навязывала ему коллективные формы земледелия. В декабре 1918 г. I Всероссийский съезд земотделов, комбедов и коммун единодушно провозгласил целью земельной политики организацию «земледельческих коммун, советских коммунистических хозяйств общественной обработки земли», которые должны были привести «к единой коммунистической организации всего сельского хозяйства». 14 февраля 1919 г. ВЦИК принял Положение «О социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию». Отныне вся земля, в чьем бы пользовании она ни находилась, считалась «единым государственным фондом». Все виды единоличного земледелия признавались «преходящими и отживающими».

Однако, поскольку коммуны и советские хозяйства накормить страну не могли, Советской власти приходилось мириться с существованием крестьянина-единоличника и рассчитывать на им выращенный хлеб. С введением продовольственной диктатуры для крестьян были установлены нормы потребления: 12 пудов зерна и 1 пуд крупы (или 7 пудов картофеля) в год на душу. Весь хлеб сверх этого количества подлежал сдаче государству. Изъятие хлеба натолкнулось на упорное вооруженное сопротивление. К тому же оказалось невозможно учесть излишки в каждом крестьянском дворе. Комбеды, на которые рассчитывала опереться власть, готовы были отбирать хлеб у зажиточных крестьян, но зачастую сами препятствовали его вывозу за пределы волости. Известны даже случаи, когда беднота не давала конфисковать хлеб у «своих» кулаков, объясняя это тем, что у богатого крестьянина взять хлеб будет легче, чем у продотряда. «Вооруженный поход в деревню» потерпел крах. До осени 1918 г. органам Наркомпрода удалось заготовить немногим более 1 млн. т зерна, в то время как Временное правительство заготавливало 738 тыс. т ежемесячно. В губерниях Поволжья советское государство заготовило в 10 раз меньше хлеба, чем царское Министерство земледелия в 1916 г.

С августа 1918 г. продовольственная политика большевиков стала постепенно меняться в сторону соглашения с крестьянством. Были втрое повышены заготовительные цены на хлеб, расширена поставка в деревню промышленных товаров. Впрочем, организация товарообмена по-прежнему была выгодна лишь бедноте, поскольку полученные за сданный хлеб товары поступали в распоряжение местного совета или комбеда, который распределял их в соответствии с «классовым чутьем».

В декабре 1918 г. Советская власть, идя навстречу крестьянам-хозяевам, упразднила окончательно скомпрометировавшие себя комбеды.

В январе Совнарком временно разрешил торговлю продовольствием (за исключением монополизированных хлеба, чая, сахара и соли). К заготовкам продуктов стали привлекать кооперацию.

11 января 1919 г. Совнарком принял декрет о разверстке на хлеб и фураж. Если при введении продовольственной диктатуры предполагалось забирать у крестьян все излишки, то теперь сначала определялась потребность государства в хлебе, а затем она разверстывалась по губерниям, уездам и волостям. Таким образом, общее количество изымаемого хлеба определялось заранее. По идее, это должно было ограничить произвол продотрядов. Но, поскольку размеры хлебозаготовок определялись исходя не из наличия хлеба у крестьян, а из требований власти, на практике продразверстка привела к изъятию не только излишков, но и минимально необходимых запасов.

На VIII съезде РКП(б), состоявшемся 18–23 марта 1919 г., Ленин заявил, что от политики нейтрализации середняка Советская власть должна перейти к союзу с ним. Однако принципиальных изменений отношение к крестьянству не претерпело. Не случайно делегаты съезда недоуменно спрашивали: «Как согласовать лозунг добрососедских отношений с мелкобуржуазными элементами и нашу продовольственную политику, которая отражается, конечно, не только на кулацких спинах, но, главным образом… на среднем крестьянстве?»

Союз со средним крестьянством большевистские лидеры рассматривали как вынужденную уступку. В июне 1919 г. Бухарин заявлял: «Если говорить о социальной базе, то ясно, что мы должны показать кулак мужику и держать курс на мировую революцию. На меня самое отрадное впечатление произвел один шахтер, который мажет середняка вазелином и спереди и сзади, когда он, сжимая кулаки, говорил мне по секрету со злобой: “когда же мы ему морду набьем?”»

По мере того, как опасность со стороны белых армий уменьшалась, ужесточалась и политика по отношению к крестьянству. В течение 1919–1920 гг. разверстка была распространена практически на все продовольствие и многие виды сельскохозяйственного сырья. Размеры обязательных поставок росли: если с 1 августа 1918 г. по 1 августа 1919 г. было заготовлено 111 млн. пуд. зерна, то с 1 августа 1919 г. по 1 августа 1920 г. — 212,5 млн. пуд. В октябре 1920 г. на III съезде комсомола (РКСМ) Ленин требовал: «Надо, чтобы ни одного лишнего пуда не было ни у одной крестьянской семьи… чтобы излишки хлеба были полностью сданы государству рабочих».

Сдавая хлеб по разверстке, крестьянин практически ничего не получал взамен, кроме пустых долговых расписок. В ответ крестьянство, утратившее заинтересованность в результатах собственного труда, сократило посевы. Позднее, в эпоху новой экономической политики, Ленин признавал: «Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 г.».