3. «Антипартийная группа»

Если для интеллигенции политический и идеологический курс Хрущева был слишком консервативным, то в глазах значительной части партийного руководства он выглядел чрезмерно либеральным. После ХХ съезда бывшие соратники Сталина понимали, что критика «вождя» становится все более опасной для них самих. К тому же Хрущев действовал все более авторитарно, нередко не считаясь с мнением членов Президиума ЦК. В июне 1957 г. 7 из 11 членов Президиума ЦК (Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Молотов, Первухин, Сабуров) и поддержавший их кандидат в члены Президиума Шепилов потребовали смещения Хрущева. Они обвиняли Хрущева в формировании собственного культа личности, популистских обещаниях и ошибочной внешней политике. Хрущева поддерживали лишь три члена Президиума (Микоян, Кириченко, Суслов), но на его стороне было большинство кандидатов в члены Президиума и секретарей ЦК. Опираясь на их поддержку, Хрущев сумел в кратчайшие сроки созвать Пленум ЦК и добиться осуждения своих противников. Особенно решительно встали на сторону Хрущева военные во главе с маршалом Жуковым.

Действия противников Хрущева были охарактеризованы Пленумом как создание фракционной антипартийной группы. Каганович, Маленков и Молотов были выведены из членов Президиума, Шепилов — из кандидатов. Позднее, в 1961 г., Каганович, Маленков и Молотов были исключены из партии. В новом составе Президиума ЦК, расширенном до 15 человек, преобладали сторонники Хрущева. Булганин был удален из состава Президиума в 1958 г., Ворошилов — в 1960 г. С 1958 г. Хрущев сменил Булганина на посту председателя Совета Министров, совместив, таким образом, посты главы правительство и лидера партии.

На июньском Пленуме стало очевидно, что в политике значительно возросла роль военных, прежде всего Жукова. Опасаясь политического влияния маршала, Хрущев в октябре 1957 г. обвинил его в недооценке роли партийных организаций в армии, преувеличении собственных заслуг, бонапартизме. 60-летний Жуков был исключен из Президиума ЦК, лишен поста министра обороны и уволен в отставку.

• Сравните методы политической борьбы, применявшиеся Сталиным и Хрущевым.

4. Продолжение политики десталинизации и ее противоречия

Крушение антипартийной группы способствовало усилению критики культа личности: теперь осуждению наряду со Сталиным подвергалось его ближайшее окружение: Молотов, Каганович, Маленков. Именно на них (вместе со Сталиным и Берией) была возложена ответственность за «субъективный подход к некоторым произведениям искусства», когда в мае 1958 г. ЦК КПСС пересмотрел принятое в 1948 г. постановление «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели». Творчество Г. Мясковского, С. Прокофьева, А. Хачатуряна, Д. Шостаковича отныне официально не считалось «формалистическим». Впрочем, обвинения были сняты лишь с отдельных авторов, а в целом постановление 1948 г. оценивалось как «сыгравшее положительную роль в развитии советского музыкального искусства». При обсуждении нового партийного документа подчеркивалось, что «подвергать сомнению основные положения постановлений 1946–1948 гг. это совершать ошибку ревизионистского толка». Тем более незыблемыми оставались постановления «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», «О кинофильме “Большая жизнь”», касавшиеся областей искусства, не столь далеких от идеологии, как музыка.

Продолжения либеральных шагов не последовало. Напротив, осенью 1958 г. отечественная культура пережила еще один кризис, вошедший в историю как «дело Пастернака».

«Дело» Б. Пастернака

В 1956 г. Б.Л. Пастернак предложил для публикации журналу «Новый мир» и Государственному литературному издательству роман «Доктор Живаго», посвященный судьбам русской интеллигенции в годы революции и гражданской войны, нàä которым он работал в течение десяти лет. И «Новый мир», и Гослитиздат отвергли роман по идеологическим соображениям. Отдел культуры ЦК КПСС расценил книгу Пастернака как «произведение, проникнутое ненавистью к советскому строю».

• Если вы уже читали роман «Доктор Живаго», то насколько обоснованной считаете такую его оценку?

Одновременно автор передал рукопись романа итальянскому издательству. Попытки властей добиться возвращения рукописи из-за границы оказались тщетными. В ноябре 1957 г. «Доктор Живаго» был издан в Италии. В течение года он выдержал еще восемь изданий в разных странах. В октябре 1958 г. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия в области литературы. Таким образом, Пастернак стал вторым (после Бунина) нобелевским лауреатом среди русских писателей. Нобелевский комитет специально отметил, что Пастернак премируется не только за роман, но по совокупности творчества.

Сразу после присуждения Пастернаку премии Президиум ЦК КПСС принял секретное постановление, предписав организовать проработку поэта в печати и писательских организациях. «Литературная газета» откликнулась на присуждению русскому поэту Нобелевской премии статьей «Провокационная вылазка международной буржуазии». Секретарь ЦК ВЛКСМ В.Е. Семичастный предложил лишить Пастернака советского гражданства и заявил, что писатель «плюнул в лицо народу… Свинья не сделает того, что он сделал… Он нагадил там, где ел…». Однако авторство идеи о высылке Пастернака принадлежало самому Хрущеву⁴³⁴.

Руководство Союза писателей единогласно осудило Пастернака и исключило его из членов СП СССР. Затем последовало общее собрание писателей Москвы.

ИЗ РЕЗОЛЮЦИИ СОБРАНИЯ МОСКОВСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

«Собрание московских писателей, обсудив поведение литератора Б. Пастернака, несовместимое со званием советского писателя и советского гражданина, всецело поддерживает решение руководящих органов Союза писателей о лишении Б. Пастернака звания советского писателя, об исключении его из рядов членов Союза писателей СССР.

Давно оторвавшийся от жизни и от народа, самовлюбленный эстет и декадент, Б. Пастернак сейчас окончательно разоблачил себя как враг самого святого для каждого из нас, советских людей — Великой Октябрьской социалистической революции и ее бессмертных идей.

Написав антисоветский, клеветнический роман «Доктор Живаго», Б. Пастернак передал его для опубликования за границу и совершил тем самым предательство по отношению к советской литературе, советской стране и всем советским людям.

Но и этим не завершилось морально-политическое падение клеветника. Когда международная реакция взяла на вооружение в «холодной войне» против советского государства и всего лагеря социализма грязный пасквиль — роман «Доктор Живаго» и по ее указке Б. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия,— он не отверг ее, а пришел в восторг от этой оценки своего предательства. Окончательно став отщепенцем и изменником, Б. Пастернак послал телеграмму с благодарностью за эту подачку врагов, протянул руку к тридцати сребреникам.

С негодованием и гневом мы узнали о позорных для советского писателя действиях Б. Пастернака.

Что делать Пастернаку в пределах советской страны? Кому он нужен, чьи мысли он выражает? Не следует ли этому внутреннему эмигранту стать эмигрантом действительным?

Пусть незавидная судьба эмигранта-космополита, предавшего интересы Родины, будет ему уделом!

Собрание обращается к правительству с просьбой о лишении предателя Б. Пастернака советского гражданства».

• Проанализируйте и охарактеризуйте данный документ.

Бичующие Пастернака речи произносили не только заядлые «лакировщики» и угодливые слуги режима, но и такие писатели как А. Яшин или В. Панова. Последняя объясняла: «Если исключат Пастернака, они успокоятся, если нет, то начнется то, через что мы с вами прошли». Всю жизнь мучительно переживал свое выступление на собрании замечательный поэт Б. Слуцкий. Но отказ выступить означал изгнание из партии, и, как следствие, из литературы. В. Каверин в мемуарах вспоминал: «Я не пошел на это собрание, сказался больным… я «храбро спрятался». Теперь, когда я думаю об этом, я испытываю чувство стыда. В день собрания — чувство удовлетворения: несмотря на угрозы, не поехал на собрание».

В газетах печатались возмущенные письма «простых советских граждан», решительно осуждавших роман, которого они не читали. Выражение «я роман Пастернака не читал, но скажу…» вошло в поговорку. Совсем другие письма, в подавляющем большинстве сочувствующие и поддерживающие, люди со всех концов страны и мира слали самому Пастернаку. По некоторым сведениям, таких писем было от 20 до 30 тысяч.

Под угрозой высылки из СССР Б.Л. Пастернак обратился в Шведскую Академию: «В связи со значением, которое придает Вашей награде то общество, к которому я принадлежу, я должен отказаться от присужденного мне незаслуженного отличия. Прошу вас не принять с обидой мой добровольный отказ…». О том, что на самом деле отказ был отнюдь не добровольным, свидетельствует стихотворение Б. Пастернака «Нобелевская премия»:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу хода нет.

Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно —

Путь отрезан отовсюду.

Будь, что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,

Я — убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над судьбой страны моей.

Но и так, почти у гроба,

Верю я, придет пора —

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.

6 ноября в «Правде» было опубликовано письмо Пастернака, в котором он сожалел о том, что не осознал, что «роман может быть понят читателями как произведение, направленное против Октябрьской революции и основ советского строя». Но даже это полупокаяние было буквально вырвано у поэта: его первоначальное письмо в «Правду» до неузнаваемости исказили в Отделе культуры ЦК.

Травля и угрозы подорвали здоровье Пастернака — в 1960 г. он скончался. Единственное извещение о его смерти в «Вечерней Москве», было набрано петитом на последней странице. Несмотря на это, тысячи людей пришли на Переделкинское кладбище проводить в последний путь опального великого поэта.

• Травля Б. Пастернака в 1958 г. по своей грубости не уступала кампании против А. Ахматовой и М. Зощенко в 1946 г. И все же между этими двумя циклами «проработок» имелась существенная разница. В чем она состояла? Чем объяснялась?

«Поэзия на площадях»

Дело Пастернака четко обозначило допустимые для власти пределы «оттепели». Однако прекратить саму «оттепель» сторонникам жесткого курса тогда не удалось. Именно в 1958 г. возникло такое уникальное явление, как поэтические вечера под открытым небом.

Вторая половина 50-х гг. отличалась небывалым прежде интересом к поэзии. Огромной популярностью пользовались молодые поэты-современники: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава, Р. Рождественский. По словам В. Буковского (известного впоследствии диссидента), по всей Москве пишущие машинки были загружены до предела: все, кто мог, перепечатывал для себя и для друзей — стихи, стихи, стихи… Возникла молодежная среда, паролем которой было знание стихов Ахматовой, Гумилева, Мандельштама, Пастернака, Цветаевой.

ИЗ КНИГИ Л. АЛЕКСЕЕВОЙ «ИСТОРИЯ ИНАКОМЫСЛИЯ В СССР»

«29 июня 1958 г. в Москве открыли памятник Владимиру Маяковскому. На официальной церемонии официальные поэты читали стихи. А когда официальная часть закончилась, стали читать стихи желающие из публики. Незапланированный вечер поэзии многим понравился, и договорились встретиться здесь же, у памятника снова. Чтения стали происходить чуть ли не каждый вечер. Большинство участников составляли студенты. Наряду с разрешенными читали стихи забытых и репрессированных поэтов, а также свои собственные. Иногда возникали литературные дискуссии.

Власти сначала не препятствовали этим сходкам. В «Московском комсомольце» от 13 августа 1958 г. даже появилась одобрительная статья с указанием места и времени встреч, но вскоре эти собрания были прикрыты. Однако в сентябре 1960-го их возобновила группа студентов. Прослышав об этом, стали приходить участники прежних встреч. На этот раз чтения происходили по субботним и воскресным вечерам. Собиралось по нескольку сот человек. Люди были самые разные. Некоторых действительно интересовало лишь искусство, они горячо настаивали на праве искусства оставаться «чистым от политики», что парадоксально приводило их в самую гущу общественной борьбы того времени. Но для многих участников сходок они были привлекательны именно своим общественным звучанием».

• Почему именно во второй половине 50-х — начале 60-х гг. в СССР возник исключительный интерес к поэзии?

• Почему Л. Алексеева считает, что стремление к «чистому искусству» вовлекало его сторонников в «гущу общественной борьбы»?

• В чем вы видите «общественное звучание» поэтических вечеров на площади Маяковского?

Впрочем, вскоре, власти начали всячески мешать встречам на «Маяке», а осенью 1961 г., в связи с подготовкой XXII съезда КПСС, окончательно разогнали их.

Судьба «Жизни и судьбы»

Еще одним подтверждением незыблемости советской цензуры стала история романа-эпопеи В. Гроссмана «Жизнь и судьба». Автор отдал свою рукопись для публикации в журнал «Знамя». На заседании редколлегии роман был единодушно отвергнут как антисоветский. Роман Гроссмана в то время не напечатал бы ни один советский журнал, так как автор откровенно ставил знак равенства между сталинским и гитлеровским режимами. Но из редколлегии «Знамени» о рукописи Гроссмана сообщили в ЦК. По-видимому, именно по поручению партийных инстанций руководство Союза писателей предупреждало Гроссмана, чтобы он не отдавал рукопись за границу. Гроссман ограничился обещанием «подумать». Тогда в феврале 1961 г. сотрудники КГБ провели обыски в квартирах писателя и членов его семьи и изъяли все экземпляры рукописи, черновики, подготовительные материалы и даже копировальную бумагу, которая использовалась при перепечатке рукописи. Гроссмана заставили дать подписку о неразглашении факта изъятия рукописи.

Писатель несколько раз обращался в высокие партийные инстанции, вплоть до Хрущева, добиваясь возвращения романа, однако тщетно. Секретарь ЦК КПСС по идеологии М.А. Суслов, приняв Гроссмана летом 1962 г., решительно заявил писателю, что его роман может быть опубликован не раньше, чем лет через 200–300. К счастью, партийный идеолог ошибся: публикация романа «Жизнь и судьба» на родине состоялась в 1988 г.⁴³⁵

• Сравните действия власти в отношении Пастернака и Гроссмана. В чем причины различий?