5. Послевоенная деревня

Особенно тяжелое положение сложилось в послевоенной деревне. Крестьян больше всего призывали в пехоту, которая несла самые тяжелые потери. Сельское население сократилось на 15%, в том числе трудоспособное — на 32%. Число же трудоспособных мужчин уменьшилось на 61% — с 16,9 до 6,5 млн. чел. Во многих деревнях после войны не оказалось ни одного здорового мужика — только старики и инвалиды. Вместо взятых на войну тракторов и лошадей пахали на коровах, а иногда женщины сами вчетвером-впятером впрягались в плуг. Горькая частушка сложена о женской деревенской доле тех лет:

Я — и лошадь, я — и бык,

Я — и баба, и мужик.

Сразу после войны широко распространились слухи о роспуске колхозов. Власть ответила на эти надежды новым «закручиванием гаек». В 1946 г. угодья, розданные в годы войны колхозникам в индивидуальное пользование, начали отбирать. За 1946–1949 гг. в колхозный фонд было возвращено свыше 10 млн. га земли. В июне 1947 г. был принят Указ «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», превзошедший своей жестокостью пресловутый указ о «пяти колосках» от 7 августа 1932 г.

Как и в годы первых пятилеток, колхоз должен был сначала выполнить государственные поставки, и лишь после этого мог хоть как-то рассчитаться с работниками. Закупочные цены на колхозную продукцию делали всякое производство убыточным. Вплоть до 1953 г. они возмещали колхозникам 10% затрат при производстве зерна, 5% — при производстве мяса и 20% — при производстве молока. Даже в 1950 г. почти четверть колхозов вообще не выдавали на трудодни денег, а зерна в каждом пятом хозяйстве на трудодень полагалось менее 0,5 кг. Колхозники говорили, что работают за «палочки», то есть даром (палочкой учетчица отмечала в ведомости отработанный трудодень). Немудрено, что утро в деревне нередко начиналось с того, что председатель или бригадир стучал в окна, выгоняя крестьян на работу.

Невыполнение минимальной нормы трудодней власть приравняла к уголовному преступлению. В 1948 г. по инициативе первого секретаря ЦК компартии Украины Н.С. Хрущева был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни». Указ не публиковался (Сталин лично начертал на проекте: «Не для печати»), но был доведен до сведения всех колхозников. Выселению в 1948–1953 гг. подверглись 46,8 тыс. колхозников и членов их семей.

• Чем объяснялось и о чем свидетельствует введение уголовной ответственности за уклонение от труда в колхозе?

Уйти из колхоза сельские жители не могли, поскольку не имели паспортов. Стремясь избавиться от колхозного крепостничества, крестьяне вербовались на ударные стройки, молодежь избегала возвращаться в деревню после армии³⁷⁵.

Прокормить семью позволяли в основном сторонние заработки и подсобное хозяйство (как правило, приусадебные участки колхозников составляли 25 соток, т.е. 0,25 га). Основными продуктами питания становились картошка, выращенная на своем огороде, и молоко от личной коровы.

Потребление продуктов питания в деревне (кг на душу населения в месяц в 1950 г.)

Хлеб и крупа	21,00
Картофель	24,00
Молоко	13,00
Мясо и рыба	1,39
Жиры	0,24
Сахар и кондитерские изделия	0,25

Большую часть денежных доходов крестьяне также получали от продажи на рынке продуктов, произведенных в подсобном хозяйстве (мяса, молока, птицы, овощей, картофеля). Деньги требовались крестьянину не только для покупки необходимых предметов обихода и некоторых продуктов (чая, соли, сахара и т.п.). Продавать выращенное на подворье приходилось для того, чтобы уплатить постоянно растущий денежный налог. Если в 1940 г. с одного двора уплачивалось в среднем 112 руб. налога, то в 1949 г. — 419 руб., а в 1952 г. — 528 руб. Кроме того уплачивался натуральный налог. В среднем с двора приходилось сдавать 40 кг мяса, 300 л молока, несколько десятков яиц. В конце 1948 г. налогом обложили даже фруктовые деревья на крестьянских участках, так что многим селянам пришлось их вырубить.

Крестьянское приусадебное хозяйство крайне раздражало власти. Во-первых, по мнению надзиравших за деревней партийных инстанций, именно собственное подворье отвлекало крестьян от труда в колхозе. Во-вторых, личное хозяйство было идеологически порочно, так как формировало частнособственнические инстинкты. Наконец, в-третьих оно ярко свидетельствовало о неэффективности колхозной системы. В распоряжении колхозов и совхозов находились 98% сельскохозяйственных угодий и вся сложная сельскохозяйственная техника, но 51% сельскохозяйственной продукции (в животноводстве — 62%) производились на приусадебных участках колхозников, рабочих и служащих.

В 1950–1952 гг. началось сокращение личных подсобных хозяйств. Хрущев опубликовал в «Правде» статью с предложением о создании агрогородов, жители которых будут сочетать работу в общественном сельском хозяйстве с городским бытовым комфортом. Личному хозяйству в агрогородах места уже не находилось. Однако Сталин счел идею агрогородов преждевременной. «Правда» сообщила, что Хрущев выражал свое личное мнение.

Экономическая система, построенная на принуждении, полном забвении личной заинтересованности, систематическом ограблении работников, была неэффективна. На XIX съезде партии в 1952 г. выступавший с основным докладом Г.М. Маленков бодро доложил, что «зерновая проблема в СССР решена». Однако это радужное утверждение скрывало углубляющийся кризис сельского хозяйства, так и не сумевшего выйти даже на довоенные рубежи, не говоря уж об уровне предшествовавшего коллективизации 1928 года.