3. Укрепление военно-промышленного комплекса

Колоссальные средства тратились на военные нужды, прежде всего на разработку отечественной атомной бомбы³⁷². Для этой цели создавались специальные изолированные от внешнего мира полигоны и военные городки, привлекались научные коллективы и промышленные предприятия. Общее руководство работой над атомным проектом было поручено Л.П. Берия. Разработкой советского атомного оружия занимались крупнейшие физики: И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, И.К. Кикоин и другие. Большую роль в овладении секретом ядерного оружия сыграла разведка. Увлеченные коммунистическими идеями К. Фукс, Ю. Розенберг и их единомышленники передали советским агентам многие американские атомные секреты. В Советский Союз бежал связанный с советской разведкой видный физик-атомщик Б. Понтекорво. Уже в 1947 г. СССР смог заявить, что секрет атомного оружия раскрыт, а в августе 1949 г. на полигоне под Семипалатинском была взорвана первая советская атомная бомба, являвшаяся практически точной копией американской. Атомная монополия США была ликвидирована. В 1953 г. СССР взорвал собственную водородную бомбу. Одним из «отцов» водородной бомбы стал А.Д. Сахаров.

Параллельно создавалось ракетное оружие. В 1947 г. под руководством С.П. Королева была испытана первая советская баллистическая ракета. В общей сложности в 1946–1947 гг. было создано и испытано 38 образцов ракетной техники. Среди них были ракеты Р-2 с радиусом действия 600 км и Р-3, способная поражать цели, удаленные на 3000 км.

Конверсия³⁷³ советской промышленности оказалась недолгой. Многочисленные заводы, производившие ракеты и ракетное топливо, военные самолеты, радиолокационное оборудование, средства ПВО, свернули мирное производство. На рубеже 40-х—50-х гг. институты, лаборатории и заводы, обслуживавшие интересы военного ведомства, строились в Подмосковье и в Крыму, в Поволжье и на Урале, в Западной Сибири и в Казахстане. На военных программах полностью сосредоточились целые министерства: среднего машиностроения, общего машиностроения, строительства предприятий тяжелой индустрии, строительства предприятий машиностроения и целый ряд других. Впрочем, к решению военных задач привлекались и сугубо мирные, казалось бы, ведомства, на предприятиях которых появились «спеццеха»: например, ракетную программу наряду с министерствами вооружений и авиапромышленности осуществляло министерство… сельскохозяйственного машиностроения.

• Какие цели преследовало государство, ускоренно развивая военно-промышленный комплекс? Согласны ли вы с тем, что такое сосредоточение сил и средств на военных нуждах было в то время необходимо? (Отвечая на эти вопросы, учитывайте сведения о состоянии международных отношений и советской внешней политике).

4. Уровень жизни

Курс на приоритетное развитие тяжелой, прежде всего оборонной, промышленности означал, что повышение уровня жизни населения вновь откладывалось на неопределенное время. Между тем, в послевоенные годы людям не хватало самого элементарного. Тогдашняя студентка нередко имела одну пару обуви и единственное платье. Если его надо было постирать, приходилось занимать одежду у подруги или соседки по общежитию. Правда, интенсивно шел вывоз ценностей из Германии. Только трофейные войска официально отправили в СССР 588 вагонов посуды, 60 тыс. роялей и пианино, 188 тыс. ковров, почти 460 тыс. радиоприемников, 3,3 млн пар обуви, 1,2 млн. пальто, 2,5 млн. платьев и многое другое. Да и демобилизующиеся фронтовики старались вернуться домой не с пустыми руками. Однако если генералы везли домой целые вагоны трофейного имущества, то солдат или младший офицер — в лучшем случае чемодан с носильными вещами, да несколько пар часов. А вдовам и сиротам, не дождавшимся мужей и отцов с войны, не приходилось рассчитывать и на это.

Средняя зарплата составляла в 1946 г. 475 руб., минимальная — 300 руб. За килограмм мяса нужно было заплатить 14 рублей, сливочного масла — 28 руб. Килограмм черного хлеба стоил 1 рубль, а литр молока — 2 руб. 50 коп. Казалось бы, для послевоенной страны соотношение цен и зарплаты сравнительно благоприятное. Однако здесь приведены так называемые пайковые цены, распространявшиеся лишь на продукты, приобретавшиеся по карточкам (300–400 г хлеба в день на работающего, 100 г — на иждивенца). В коммерческой же торговле цены были в несколько раз выше.

• Как вы думаете: для кого были предназначены коммерческие магазины? О чем свидетельствует сочетание снабжения по карточкам и коммерческой торговли?

В 1947 г. карточки были отменены. СССР отказался от нормированного распределения даже раньше ряда европейских стран, не столь сильно пострадавших от войны. Советское правительство из пропагандистских соображений собиралось сделать это еще в 1946 г., но помешал голод. Ликвидацию карточек люди встретили по-разному. Одни надеялись, что ситуация с продовольствием сразу резко улучшится (особенно усилились такие настроения после того, как в 1946 г. низкие пайковые цены были заметно повышены). Другие, особенно многодетные вдовы, опасались роста спекуляции и дороговизны, а потому считали, что лучше бы сохранить на ближайшее время карточки, но увеличить норму выдачи хлеба.

• Как вы считаете: к каким последствиям должна была привести в той ситуации отмена карточек?

Одновременно с давно ожидавшейся отменой карточек была проведена подготовленная в строжайшей тайне денежная реформа. Реформа носила откровенно конфискационный характер. Цены не изменялись, а деньги обменивались на новые из расчета 10:1. Правда, те, кто хранил деньги в сберкассах, могли обменять сумму до 3 тыс. руб. по курсу 1:1, а в облигациях государственного займа — по курсу 3:1. Более крупные суммы, хранившиеся в сберкассах, также обменивались по льготному курсу: 3–10 тыс. — 3:2, свыше 10 тыс. — 2:1. Предполагалось, что от реформы пострадают лишь теневые дельцы, нажившиеся на спекуляциях в годы войны.

• Как вы думаете, какие цели преследовала денежная реформа?

Сохранить тайну вплоть до дня обмена не удалось. Многие местные партийные и советские работники раньше времени заглянули в секретные пакеты с грифом «вскрыть только по получении особого указания» и кинулись вносить деньги в сберкассы. «Теневики», которым реформа должна была нанести основной удар, тоже, как правило, узнали о ней заранее и своевременно вложили деньги в золото, драгоценности, меха и т.п. Накануне начала обмена³⁷⁴ слухи о нем распространились уже широко.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПИСАТЕЛЯ В. КОНДРАТЬЕВА:

«Уже несколько дней народу на улицах тьма, все магазины — и коммерческие, и комиссионные, и промтоварные — облеплены очередями. На бывшей Никольской в магазине «Оптика» брали нарасхват бинокли. Прекрасные цейсовские бинокли — мечта всех средних командиров на фронте — покупали теперь какие-то бабенки, мужички, и брали не один-два — десятками, по сто рублей за штуку. Уж неделю, как в сберкассах толкотня, кто вносил деньги, кто брал, неизвестно же никому, чем обернется реформа и как лучше…»

Сразу после объявления об обмене денег случались настоящие истерики: люди с воплями разбрасывали по улице нажитые годами нелегкого труда деньги, в одночасье превратившиеся в труху. Около трети наличных денег не было предъявлено к обмену — владельцы (далеко не только нечистые на руку дельцы) побоялись заявить о них.

• Как повлияла денежная реформа на отношения между обществом и государством?

На практике сильнее всего реформа ударила по крестьянам и рабочим отдаленных приисков и леспромхозов, которые традиционно хранили деньги «в чулке» — отчасти потому, что не доверяли государству, отчасти из-за того, что в сельской местности до ближайшей сберкассû нередко бывало несколько десятков километров. Пострадали и сравнительно неплохо зарабатывавшие квалифицированные заводские рабочие и научные работники.

С отменой карточек были введены единые цены, которые были ниже коммерческих, но значительно выше пайковых. Так, 1 кг черного хлеба подорожал до 3 руб. 40 коп., пшеничный хлеб продавался по 7 руб. за 1 кг, мясо — по 30 руб., сливочное масло — по 66 руб. за 1 кг, молоко — по 4 руб. за литр. Недешево стоили и вещи: мужской костюм — в среднем примерно 450 руб., пара полуботинок — около 300, наручные часы — 900, женские чулки — 7–8 руб. Правда, одновременно некоторые дорогие товары подешевели. По этому поводу авторы анонимного письма, пришедшего в ЦК ВКП(б) из Москвы, писали: «Нас — рабочих — снижение цен не коснулось. Икру мы не покупаем, а мотоциклы и автомобили нас вообще не интересуют. Лучше снизили бы цены на жиры, обувь, одежду».

Отмена карточек и денежная реформа не оправдали возлагавшихся на них надежд. Хотя продукты вздорожали, а люди потеряли значительную часть денег, нехватка товаров была столь велика, что спрос по-прежнему намного превышал предложение. Дефицитом становился даже хлеб. Из Семипалатинска в ЦК ВКП(б) сообщали: «В очередях у хлебных магазинов происходит ужасная картина, установили «десятки», выделили бригадиров и наблюдателей у входа. Рабочий получает на 3–4 суток 2 кг хлеба. Ежедневно происходит мордобитие. Все это создает ужасное положение рабочих».

В самом скором времени на местах стала стихийно восстанавливаться система нормированного снабжения. Место карточек заняли талоны, «заборные книжки», пропуска и т.п. Повсеместно в провинции был ограничен отпуск товаров в одни руки.

В 1948–1953 гг. несколько раз проводилось снижение цен. Это мера оказалась исключительно популярной. Память о том, что «было время, и цены снижали», жива до сих пор. Однако предварительно в 1946–1947 гг. цены были резко (в несколько раз) повышены. К тому же, во многих районах страны мяса, колбасы, масла по государственным ценам не видели годами.

• Почему в условиях дефицита потребительских товаров оказалось возможным снижение цен на них?

Снижение цен оставалось практически единственным средством повышения благосостояния советских граждан. Зарплата росла медленно: в 1950 г. она составляла в среднем 650 руб. Положение с жильем из-за низких темпов строительства оставалось катастрофическим, особенно в пострадавших от войны западных районах страны. В 1928 г., накануне индустриализации на одного городского жителя приходилось в среднем 5,8 кв. м жилой площади. В 1940 г. в результате массовой миграции в города эта норма упала до 4,5 кв. м. К концу V пятилетки, через десять лет после окончания войны, жилищные условия горожан все еще были хуже, чем в 1928 г.: 5,1 кв. м жилой площади на человека. Правда, теперь за этой средней величиной скрывалось крайнее неравенство: с одной стороны — громадные квартиры в предназначенных для генералов и ответственных работников немногочисленных «сталинских» домах, где по коридорам и лестничным площадкам можно было ездить на велосипедах, с другой — барачно-подвальные трущобы рабочих окраин, о которых пел В. Высоцкий: «система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная».