§48. На оккупированной территории

1. «Новый порядок»

В первый период войны, отступая под ударами врага, Красная Армия оставляла под властью фашистов советских граждан, не сумевших уйти на восток при приближении немецких войск. К осени 1942 г. гитлеровцы захватили территорию, на которой в канун войны проживало 88 миллионов человек, т.е. 46% населения СССР.

В соответствии с планом «Ост» захватчики начали устанавливать на оккупированной советской земле «новый порядок». Вся власть перешла к немецкой администрации, подчинявшейся министерству по делам восточных территорий. Оккупированная территория делилась на рейхскомиссариаты, области, округа, уезды и волости. В каждом районе, а иногда и волости создавались военная комендатура и полицейская управа, имевшие неограниченную власть над населением. «Самоуправление», полностью подчиненное немецким властям, формировалось из местных жителей, согласившихся сотрудничать с оккупантами. В городе существовала управа во главе с городским головой, в волостях назначались бургомистры, в деревнях — старосты.

Население оккупированной территории сразу же почувствовало жестокий гнет. В городах вводился комендантский час. Жителям разрешалось находиться на улице лишь с пяти часов утра до шести вечера, нарушителей ждал расстрел. Отлучаться с места жительства без специального разрешения властей категорически запрещалось. Для населения в возрасте от 18 до 45 лет была введена трудовая повинность, уклонение от которой каралось смертью или отправкой в концлагерь. Рабочий день продолжался по 14–16 часов.

Немцы специально охотились на коммунистов, скрывающихся красноармейцев, причем арестовывали и убивали их по первому подозрению или доносу (немецкие власти сулили доносчикам денежные премии или корову). Но и жизнь обычного человека в условиях оккупации оказалась ничем не защищена: законов, охраняющих ее, просто не существовало, любой неосторожный шаг мог привести к гибели. Расстрел грозил уклоняющимся от регистрации мужчинам от 15 до 60 лет. Казнили за появление на улице в валенках, которые подлежали реквизиции для нужд германской армии, за содержание голубей (видимо, немцы боялись «голубиной почты»). Но расстрелять или отправить на виселицу могли и по прихоти кого-либо из офицеров комендатуры. Да и любой солдат-эсэсовец мог просто так полоснуть из автомата в полном соответствии с указанием фюрера: «расстреливать каждого, кто хотя бы косо взглянул».

Фельдмаршал В. Кейтель в сентябре 1941 г. провозглашал, что «человеческая жизнь в соответствующих странах в большинстве случаев ничего не стоит» и предлагал добиваться устрашения с помощью «исключительной жестокости», расстреливая 50–100 местных жителей за каждого убитого немецкого солдата. Массовые расстрелы прежде всего на совести так называемых «эйнзацгрупп», состоявших из эсэсовцев и чинов «полиции безопасности». Только четыре такие группы численностью от 800 до 1200 чел. каждая истребили более миллиона граждан СССР. Гитлеровцы не только расстреливали и вешали, но травили людей газом в специально оборудованных машинах-«душегубках», жестоко пытали.

Всему миру известно название белорусской деревни Хатынь, всех жителей которой, включая стариков и даже детей, немецкие каратели заперли в сарае и сожгли живьем за помощь партизанам. В память об этой трагедии в Хатыни возведен мемориал. Здесь захоронены 185 урн с землей белорусских сел и деревень, уничтоженных фашистами вместе с жителями и не возродившихся после войны.

С самого начала оккупации фашисты начали грабеж захваченной территории. Особенно привлекали немцев руды Криворожья и нефть западных районов Украины. Оккупационные власти пытались и наладить для нужд вермахта производство на металлургических и машиностроительных предприятиях Донбасса и Приазовья. Однако эвакуация значительной части предприятий на восток при приближении врага и сопротивление советских патриотов в фашистском тылу не позволили немцам использовать советский производственный потенциал более чем на 10%.

Оккупанты беспощадно грабили деревню. В Германию вывозились зерно, мясо, молочные продукты, овощи… За счет реквизиций продовольствия у местного населения на 70–80% снабжался вермахт. Захватчики не распустили колхозы, а переименовали их в так называемые «общинные хозяйства», сохранив принудительный труд. Имущество совхозов и МТС было объявлено собственностью рейха. Население было обложено непосильными налогами, неуплата которых каралась телесными наказаниями, отправкой в лагеря и смертной казнью.

Немецкие солдаты, пришедшие на постой в крестьянские дома, безнаказанно расхищали и уничтожали имущество. Хозяев нередко выбрасывали из собственного дома в сараи, хлевы, а то и просто на улицу. Крестьянок заставляли еще и обслуживать вражеских солдат: готовить им и стирать. В особой опасности оказались девушки и молодые женщины, беззащитные против солдатского насилия.

Городские жители попали в особенно тяжелые условия, поскольку оккупационные власти прекратили снабжение населения продовольствием, цинично рассчитывая на голодную смерть миллионов людей.

ИЗ приказа гитлеровской комендатуры Киева

«Все население обязано сдать излишки продовольствия. Разрешается оставить себе запас только на двадцать четыре часа. Кто не выполнит этого приказа, будет расстрелян».

В Киеве карточки были выданы только зимой 1941–1942 г. Рабочим полагалось 800 г хлеба в неделю, остальным — 200 г хлеба в неделю, то есть почти в 4,5 раза меньше, чем получали ленинградцы в самые страшные дни блокады.

Формально была разрешена рыночная торговля, но любые продукты подлежали конфискации. Поэтому приобрести их можно было только из-под полы, по совершенно немыслимым ценам. Так, в Киеве буханка хлеба стоила 12 марок, стакан пшена — 2 марки, а рабочим на заводе немцы платили 20 марок в месяц. Несмотря на риск, черный рынок существовал повсеместно.

Разрушена была и система здравоохранения, что привело к распространению эпидемических заболеваний. Естественно, смертность среди мирных жителей была огромна.

Немецкие власти стремились получить на оккупированных территориях не только сырье и продовольствие, но и рабочих. Правда, среди нацистской верхушки не было единства по вопросу об использовании труда гражданских лиц из Советского Союза на работах в Германии. Высокие чины вермахта и СС опасались, что это лишь усилит партизанское движение. Но победила точка зрения руководителей военной промышленности, заинтересованных в дешевой рабочей силе. Поэтому с осени 1941 г. немцы стали вербовать жителей оккупированных районов на работу в Германию, расписывая блага, которые ожидали «добровольцев».

Из фашистской газеты «Новое украинское слово» (январь 1942 г.)

«Украинские мужчины и женщины! Большевистские комиссары разрушили ваши фабрики и рабочие места и таким образом лишили вас зарплаты и хлеба. Германия предоставляет вам возможность для полезной и высокооплачиваемой работы. … Во время переезда вы будете получать хорошее снабжение. … В Германии вы будете хорошо обеспечены и найдете хорошие жилищные условия. Плата также будет хорошей, вы будете получать деньги по тарифу и производительности труда. О ваших семьях будут заботиться все время, пока вы будете работать в Германии. Рабочие и работницы всех профессий — предпочтительно металлисты в возрасте от 17 до 50 лет, добровольно желающие поехать в Германию, должны объявиться на бирже труда».

Поддавшихся на эти обещания было ничтожно мало. Поэтому оккупанты прибегли к принудительной отправке населения Украины и Белоруссии в Германию. Уклоняющихся выслеживали и отправляли в концлагеря. В погоне за рабочей силой фашисты даже устраивали облавы на улицах. Всех, попавших в руки полиции и годных к работе, отправляли в Германию. В общей сложности из СССР были вывезены 4,9 млн. чел.

Реальная жизнь, уготованная «остарбайтерам», оказывалась каторжной. Их использовали на самых тяжелых работах при 10-часовом рабочем дне, содержали в лагерях, обнесенных колючей проволокой, кормили впроголодь. Все «восточные рабочие» должны были носить на груди специальный знак «Ост». Если немец кий рабочий на заводах Круппа получал 180 марок, то «остарбайтер» — 73 марки, из которых к тому же вычитали за жилье, питание и рабочую одежду, после чего оставалось лишь 10–17 марок. Случалось, что разница в оплате труда с немецкими рабочими достигала 14 раз. К тому же «остарбайтерам» платили не настоящими, а особыми «лагерными» деньгами. На рабочей карточке «остарбайтера» (его единственном документе) значилось: «владельцу сего разрешается выход из помещения единственно ради работы». «Остарбайтеры» были совершенно бесправны, нередко подвергались избиениям и издевательствам.

Из писем угнанных в Германию девушек

«Если кто-нибудь отставал, останавливался или отклонялся в сторону, полицаи стреляли. По дороге один человек, у которого двое детей, прыгнул из вагона на ходу поезда. Полицаи остановили поезд, догнали беглеца и выстрелами в спину убили его. Под конвоем нас водили в уборную, а за попытку бежать — расстрел. …

В бане мы пробыли до 3 часов дня. Здесь я вся дрожала, а под конец едва не теряла сознание… Немцы подходили к голым девушкам, хватали за грудь и били по непристойным местам. Кто хотел, мог зайти и издеваться над нами. Мы — рабы, и с нами можно делать что угодно. Еды, конечно, нет. Надежды на возвращение домой — тоже никакой».

«Мы, русские девушки, в Германии не так уж дорого стоим — 5 марок на выбор. Нас купил один фабрикант… В 6 часов вечера нас повели есть. Мамочка, у нас свиньи этого не едят, а нам пришлось есть. Сварили борщ из листьев редиски и бросили немного картошки. Хлеба к обеду в Германии не дают… Относятся к нам, как к зверям… Кажется мне, что я не вернусь, мамочка».

Труд «остарбайтеров» (особенно женщин) нередко применялся также в сельском хозяйстве. Зажиточные немецкие крестьяне охотно пользовались бесплатным трудом русских батраков. Конечно, встречались хозяева, которые гуманно относились к своим работникам, но это было редкостью: человеконенавистническая нацистская пропаганда, объявлявшая славян «недочеловеками», делала свое дело.

Германия использовала и принудительный труд военнопленных, содержавшихся в еще более тяжелых условиях. Всего за годы войны в немецком плену оказалось 5,7 млн. советских солдат и офицеров, в том числе в 1941 г. — 3,9 млн. Немцы обращались с советскими военнопленными бесчеловечно. Коммунистов, комиссаров и евреев сразу же расстреливали. В лагерях царил страшный голод, свирепствовали эпидемии, в том числе тиф. Пленных постоянно подвергали пыткам, систематически проводили массовые расстрелы. 3,7 млн. советских военнопленных были уничтожены или погибли от нестерпимых условий существования.