2. Ленинград в блокаде

Поняв, что взять Ленинград штурмом им не удастся, фашисты призвали в союзники голод. В первые месяцы войны, когда еще можно было эвакуировать жителей, руководство городской партийной организации во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым, стремясь продемонстрировать уверенность в том, что Ленинград не будет сдан врагу, выдвинуло патриотический лозунг: «Ленинградцы! Не покинем свой город!» В результате до начала блокады из 3,1 млн. жителей Ленинграда выехали лишь около 500 тыс. чел. В Ленинграде остались не только работники жизненно важных для обороны предприятий, но и старики, дети, сотрудники музеев и научных институтов. Конечно, присутствие в городе большого числа мирных жителей вдохновляло бойцов Ленинградского фронта на особенно решительное сопротивление, но, с другой стороны, с точки зрения интересов обороны эти люди, не имевшие возможности внести серьезный вклад в борьбу с фашистами, оказались с началом блокады лишними ртами.

Между тем, запасы продовольствия в Ленинграде были крайне ограниченны, так как крупнейшие Бадаевские продовольственные склады сгорели в результате бомбежки 8 сентября. К тому же, в начале войны Жданов просил Сталина не направлять в Ленинград продовольствие сверх плана, поскольку ленинградские склады забиты²⁷⁵. Тем самым он обрек тысячи людей на голодную смерть. Сам же глава ленинградских коммунистов во время блокады, мягко говоря, не страдал от недоедания.

На 12 сентября 1941 г. в Ленинграде имелось хлеба, круп и мяса на месяц, жиров — на полтора месяца, сахара — на два месяца, концентратов — на несколько дней. Запасов овощей не было совсем. В этой ситуации пришлось несколько раз уменьшать установленные нормы снабжения по карточкам. С 20 ноября рабочие получали 250 г хлеба в сутки, служащие, дети и иждивенцы — 125 г. Другие товары по карточкам не отоваривали совсем. Хлеб выпекали с большим количеством примесей. Когда кончились запасы отрубей и жмыха, в муку стали добавлять целлюлозу, которую использовали для изготовления бумаги. Ленинградские ученые создали специальную установку для ее переработки в пищевую. Хлеб получался сырой, глинистый, с горьким привкусом. Но это все же был хлеб.

Из воспоминаний сотрудницы Эрмитажа З.А. Берникович²⁷⁶

«Конечно, все приходилось есть: и ремни я ела, и клей я ела, и олифу: жарила на ней хлеб. Потом нам сказали, что из горчицы очень вкусные блины. За горчицей какая была очередь! … Очень многие умерли. Все-таки это горчица; говорят, съела кишки… Весной уже был огород. Я была очень счастлива, что мой огород никто не трогал. Я ела, знаете, какую траву? Лебеду и мать-и-мачеху. Как принесу полный мешок, у меня была такая большая бутыль, я туда натрамбую, насолю и с солью ем».

Землю бадаевских складов, пропитавшуюся жиром и сахаром, продавали на рынках наряду с другими продуктами. Ленинградцы-блокадники много лет спустя после войны вспоминали, что вкусом эта черная земля напоминала им жирный творог.

Из воспоминаний врача Г.А. Самоваровой

«Съели всех кошек, съели всех собак, какие были. Умирали сначала мужчины, потому что мужчины мускулистые и у них мало жира. У женщин, маленьких даже, жировой подкладки больше. Но и женщины тоже умирали, хотя они все-таки были более стойкими. Люди превращались в каких-то, знаете ли, стариков, потому что уничтожался жировой слой, и, значит, все мышцы были видны и сосуды тоже. И все такие дряблые-дряблые были».

Голодали и бойцы Ленинградского фронта. Паек бойца, находящегося зимой в окопах, сократился до 500 г хлеба. В декабре солдаты получали на завтрак суп из муки, на обед — суп из муки или мучную кашу с жиром, на ужин — суп из муки. До 15% солдат боевых частей страдали от истощения.

Из воспоминаний бойца Ленинградского фронта, писателя Д. Гранина

«Немцы не жалели ни мин, ни снарядов. Были дни, когда на участке батальона оставалось несколько десятков бойцов. Немецкие окопы у железной дороги были от наших всего метрах в пятидесяти. Насадив на штыки булки, немцы поднимали их над бруствером и предлагали переходить к ним, они обещали сытную кормежку и спокойную жизнь в плену. Они доказывали, что солдаты Ленинградского фронта обречены на гибель и если не подохнут от голода, то будут убиты. Не так-то легко было это слушать. Однако за всю зиму из батальона не было случаев перехода к немцам».

Рабочих на предприятиях старались хоть как-то подкармливать. Многие работницы старались унести полученную в заводской столовой миску жидкого супа или мерзлую картофелину домой — детям. Такая же ежедневная миска супа, выдававшаяся в школе, уберегла от голодной смерти не одну тысячу ленинградских подростков.

Голод привел к массовому распространению болезней. Ленинградские врачи и ученые продемонстрировали в борьбе с ними поразительную изобретательность. Антицинготные настойки изготавливали из хвои. Из табачной пыли, собранной в вентиляционных трубах табачных фабрик, извлекали никотиновую кислоту, необходимую для лечения пеллагры. Для борьбы с алиментарной дистрофией наладили доставку в город казеина²⁷⁷.

Из-за нехватки топлива остановился городской транспорт, в домах отключили электроэнергию, не работали водопровод, отопление, канализация. За водой приходилось спускаться к Неве, Фонтанке, каналам. В квартирах появились «буржуйки». На дрова разбирали деревянные дома, заборы, топили мебелью и книгами.

За все время блокады от голода умерло в Ленинграде от 650 тыс. до 850 тыс. чел. В это число не входят те, кто умер уже на «Большой земле» после эвакуации. Нередко смерть настигала жертву внезапно: только что человек разговаривал, жаловался на недомогание, и вдруг у него стекленели глаза.

Ленинград не только боролся с голодом — он сражался. Город непрестанно подвергался бомбежке и артиллерийским обстрелам. Следы осколков до сих пор видны на гранитных колоннах Исаакиевского собора. А на Невском проспекте Санкт-Петербурга сохраняется в память о былом надпись: «Граждане! При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Ежедневно ленинградцы тушили то и дело возникающие пожары, разбирали руины. В основном эта нелегкая работа легла на плечи частей МПВО (местной противовоздушной обороны), укомплектованных почти исключительно женщинами.

Из воспоминаний руководителя МПВО Ленинграда генерала Е.С. Логуткина

«Перед нашими женщинами мы, солдаты, офицеры, мужчины, должны снять шапки, поклониться. Ведь это они сбрасывали зажигательные бомбы с крыш домов, со зданий, тушили пожары, откапывали заваленных, помогали голодным, умирающим, хоронили мертвых, спасая город от эпидемий…»

Не прекращали работу ленинградские предприятия. За время блокады в Ленинграде произвели 225 тыс. автоматов, 12 тыс. минометов, около 10 млн. снарядов и мин, изготовили и отремонтировали 2 тыс. танков и 1,5 тыс. самолетов. Случалось, рабочие многие сутки проводили в цеху — после смены у голодных людей не было сил возвращаться домой, в обледенелые квартиры.

Продолжали работать и ленинградские научные учреждения. В разгар блокады в Эрмитаже даже проводились научные симпозиумы. Многие блокадники вспоминали, что работа, придавая жизни смысл, заставляла людей держаться, но стоило поддаться слабости, перестать вставать, выходить из дому, как человек начинал неудержимо опускаться и погибал.

В дни блокады была написана героическая Шестая симфония Д. Шостаковича. Бывшие блокадники единодушно вспоминали, как поддерживали их звучавшие по радио стихи О. Берггольц.

Конечно, люди по-разному прожили блокаду. Одни до конца сохранили присутствие духа, не позволили себе опуститься, продолжали делиться с окружающими последним крошечным кусочком хлеба. Другие, не в силах справиться с голодом, доходили до грани потери рассудка, отнимали хлеб у собственных детей. Были, увы, и случаи каннибализма, когда обезумевшие от голода люди добивали и поедали упавших на улице от слабости.

Из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина

«Хорошее выявлялось, обнажалось в своей красоте, плохое — во всей безобразности. Тут было разное: и мародерство, и спекуляция, кто-то наживался на голоде, воровали продукты, выменивали на золото, на драгоценности, картины, меха, были и такие, что пьянствовали, кутили («Однова живем!»),— всякое было в многомиллионном городе. Однако в дневниках [блокадников] эти случаи приводятся редко, о них писали меньше и вспоминают о них неохотно, хотя и соглашаются, что, если избегать этих фактов, картина получится неполной… В блокадные дни на здоровых и сытых лицом смотрели подозрительно, недружелюбно, заранее причисляя к жуликам».

Большинство людей сумело сохранить человеческое достоинство.

Из воспоминаний блокадников

«Начался сильный обстрел… Я кое-как доползла до булочной… Крик там был, шум. Все бросились. Кто лежит на полу, кто спрятался за прилавком. Никто ничего не тронул! Буханки хлеба были — и никто ничего». «Машину снарядом разнесло, хлеб лежит, собирали и никто себе не взял!»