9. Философские проблемы науки и техники

9.1. Особенности и роль науки в обществе. Сциентизм и антисциентизм. Науку как явление можно рассматривать с раз- ных точек зрения:

Во-первых, как одну из форм познания. Наука представляет

собой способ познания мира с целью его рациональной реконст- рукции на основе постижения его существенных закономерно- стей. От мифологии наука отличается тем, что она стремится не к объяснению мира в целом, а к формулированию законов приро- ды, допускающих эмпирическую проверку. Наука имеет целью теоретическое, в той или иной степени обобщенное знание, она оперирует понятиями, а мифология – образами. В то же время некоторые сведения, накопленные в форме мифов, иногда под- даются научному осмыслению. С другой стороны, данные науки, преломляясь в сознании людей, могут творить своеобразную на- учную мифологию.

Граница между религией и наукой определяется соотноше- нием в них разума и веры. Это не означает, что в науке полно- стью отсутствует такая форма отношения к действительности как вера, но наука ориентирована на эмпирическую реальность, а ре- лигия – на область внечувственного. Данное различие было вы- явлено еще в эпоху средневековья, что позволило провести гра- ницу между наукой и религией и обособить эти две области зна- ния. Все сказанное не относится к области суеверий, которая не связанна ни с наукой, ни с религией.

Не менее сложными, чем с религией были взаимоотноше-

ния науки с философией. Существует несколько трактовок соот- ношения науки и философии. Философия рассматривалась: 1) как методологическая база научного исследования (то есть науки за- имствуют из философии общие понятия и принципы); 2) как ре- зультат предельного обобщения эмпирических (то есть опытных) данных прикладных дисциплин; 3) как способ интеграции част- ных наук в нечто единое, как основа для создания целостной кар- тины мира. И то и другое и третье, несомненно, верно, но это не должно стирать границу между философией и наукой. Данные

140

науки могут быть отправной точкой для создания философской концепции, наука может оперировать предельно обобщенными категориями, сформулированными философией (пространство, время и т. д.), но проблематика философии всегда принципиально иная, чем у науки⁸⁰.

Во-вторых, как специфическую форму культуры. Критери- ем различия культурных явлений является отношение к предмету как к объекту или как к субъекту. Научное познание предполага- ет отношение познающего субъекта к предмету его познаватель- ной деятельности как к объекту, чем бы или кем бы ни был этот предмет – атомом, животным, личностью, классом, человечест- вом, психическим процессом, произведением искусства. Позна- ние объектов, связей и отношений объективного мира, дейст- вующих в нем законов, т. е. получение объективной истины, не- обходимо для практического воздействия субъекта на мир объек- тов, для подчинения их потребностям субъекта, для эффективно- го преобразования человеком мира. Эту общую функцию науки необходимо конкретизировать. С одной стороны, отделившись от практической деятельности и выработав теоретическую форму, которая и превратила эмпирические знания в науку, формули- рующую общие законы бытия, знание получило возможность об- ратного влияния на практику, вплоть до превращения науки в не- посредственную производительную силу. С другой стороны, нау- ка как систематизированное теоретическое знание приобретает способность сохранять знания и передавать их входящим в жизнь новым поколениям людей в период обучения. С третьей стороны, относительная самостоятельность науки, теоретическое форму- лирование и систематизация сделали познавательную деятель- ность профессиональной, что открыло перед ней возможности саморазвития, выведения нового знания из уже имеющегося. Наука, таким образом, выполняет в культуре три функции: прак- тически-производственную (включая и социально- организационное «производство», т. е. управление), коммуника- тивно-образовательную и самовоспроизводящую.

⁸⁰ Более подробно вопрос взаимоотношения науки и философии был рас- смотрен в лекции 2.

141

В-третьих, как совокупность иерархизированных учрежде- ний, институтов, соответствующих социальной структуре обще- ства. Институциональная структура науки формируется в ходе развития и усложнения системы образования, возникновения академических профессий, становления академически- университетской структуры, института публикаций, библиотек. К наиболее существенным предпосылкам этого процесса Т. Пар- сонс (1902–1979) относит: а) возникновение специализированно- го, поддающегося кодификации и хранению в письменной форме корпуса знаний; б) дифференциацию сакрального и светского знания, обретение интеллектуальной свободы от религиозного контроля. Также сюда можно добавить – отделение научной дея- тельности от преподавательской, рождение профессии ученого.

Особая проблема изучения данного аспекта науки – иссле-

дование роли интеллектуальной элиты как социальной силы. Здесь существуют противоположные точки зрения. Немецкий социолог и философ К. Манхейм (1893-1947) рассматривает интеллигенцию как творческую, созидательную силу общества, призванную «соз- давать интерпретации мира»⁸¹. Американский социолог Э. Гулд- нер⁸² (1920–1980), напротив, характеризует интеллектуалов как новый эксплуататорский класс, вызывающий к жизни новую дес- потическую форму господства – меритократию⁸³.

В-четвертых, наука являет собой сферу бытования опреде- ленной системы ценностей.

Однако развитие науки, проникновение ее во все сферы жизни общества, постоянное повышение ее роли, сращивание науки с производством и системой управления обществом сопро-

вождается нарастанием отчуждения рядового обывателя от нау-

ки, недоверия к ее плодам и сомнений в ценности науки. Эти противоречия привели к формированию концепций сциентизма⁸⁴

⁸¹ _{Манхейм К. Диагноз нашего времени. – М., 1994. – С. 15.}

⁸² Гулднер Э. Будущее интеллектуалов и восхождение Нового класса // Рубежи. – 1997. – № 4. – С. 3-39.

⁸³ От лат. meritus – достойный и греч. κρατος – власть, правление; букв.

_{«власть достойных».}

⁸⁴ _{От лат. scientia – наука, знания.}

142

и антисциентизма, по-разному оценивающих роль науки в со- временном обществе.

В качестве осознанной ориентации сциентизм утверждает- ся в конце XIX в. В соответствии с этой точкой зрения, научное знание должно проникнуть во все области жизни и организовать всю жизнь человечества. Сциентизм основывается на трех основ- ных положениях: а) наука может заменить собой религию и фи- лософию в области разрешения основных моральных и нравстве- ных проблем; б) в науке заключены решения всех проблем чело- вечества; в) методы точных наук являются единственными вер- ными научными методами и что эти методы должны применяться также и к гуманитарным, и социальным наукам.

Таким образом, сциентизм считает науку высшей формой духовной деятельности человека, стержнем культуры, эталоном знания, способом решения всех социальных проблем. Сциентизм строит некий миф о науке, уходящий корнями в эпоху Просвеще- ния с ее культом разума и верой в совпадение гуманизма и ра- циональности.

Антисциентизм, наоборот, склонен винить науку во всех

«грехах» современной цивилизации, в отрыве от действительных проблем, стоящих перед человеком. В наиболее последователь- ной форме антисциентизм отрицает всякую ценность науки для культуры человека, в более «мягких» вариантах отрицается ее приоритетная роль по сравнению с религией, магией и другими видами вненаучного знания.

Основаниями роста антисциентистских настроений в обще- ственном сознании являются:

1) развитие социальных функций науки приводит к тому,

что наука перестает быть только средством решения проблем и достижения социально значимых целей. Ученые привлекаются в качестве экспертов и консультантов к самому процессу формиро- вания целей экономической и политической деятельности. Уча- ствуя в формировании стратегии и тактики управления общест- вом, наука берет на себя известную долю ответственности за по- следствия управленческих решений;

2) вторгаясь в наиболее тонкие структуры мироздания (фи- зика микромира, генетический код организма, нейрофизические

143

процессы и т. п.), создавая технические средства эффективного манипулирования этими структурами, исследователь порождает новые, прежде неведомые опасности для человечества. В этой связи показательной является постановка вопроса о моратории на определенные направления исследования, зачастую исходящая от самих ученых. Неконтролируемость воздействия на предмет ис- следования, непредсказуемость его результата, имевшие прежде чисто познавательную значимость, на современном уровне экспе- риментальной научной деятельности могут стать не менее разру- шительными, чем сознательная разработка новых видов оружия;

3) реальные результаты науки оказались значительно

скромнее возлагавшихся на нее надежд. Она не избавила челове- чество от голода, страданий, вражды, не превратила человека в существо, не зависящее в своем существовании от ресурсов био- сферы, не сделала человека более гуманным, моральным и духовным;

4) потребность в знании объективных законов не является единственной и даже главной компонентой в поиске человеком смысла своего существования, обретения опоры и надежды;

5) усложнение предмета и средств исследования, высокая степень специализации в науке приводит к тому, что результат исследования является непонятным не только для рядового обы- вателя, но и для представителя другой научной дисциплины. Массовое сознание воспринимает этот результат лишь в популя- ризированной, а точнее, вульгаризированной и сенсационной форме. При этом стирается разница между возможным и дейст- вительным, гипотетическим и доказанным, содержанием факта и его популярной интерпретацией.

Показательным для понимания современного состояния социокультурной среды науки является расцвет так называемой

«паранауки» – областей знания, не укладывающихся в рамки на-

₁₄₄

учной рациональности. Паранаука является продуктом социо- культурной среды науки, средством преодоления отчуждения обывателя от науки как таковой, показателем неудовлетворенно- сти актуальным состоянием той области познания, около которой формируется такие паранаучные дисциплины, как парапсихоло- гия, УФО-логия и т. п.

9.2. Этос науки. Занятие наукой представляет собой до- вольно специфический род деятельности человека. Регулируясь наравне со всеми прочими человеческими занятиями обычными моральными нормами и требованиями, оно в то же время нужда- ется и в некоторых дополнительных этических регуляторах, учи- тывающих особый характер научной деятельности. Конечно, ценностное наполнение научной деятельности может быть весьма различным. Скажем, ценностные ориентиры античной науки от- личны от ценностных ориентиров науки средневековья. Каждая эпоха выстраивает свою иерархию идеалов. Сущностные отличия различных исторических форм рационализма лежат именно в ценностной плоскости. Так, специфика классического нововре- менного рационализма в конечном счете есть результат реализа- ции определенной ценностной установки, в рамках которой при- рода рассматривалась как «космический механизм». А рождение современного рационализма связано, в первую очередь, с пере- менной ценностных ориентиров, формированием «организмиче- ского» понимания окружающей человека природы.

Изучением специфики моральной регуляции в научной сфере занимается такая дисциплина, как этика науки. Ее предме- том является отыскание и обоснование таких имеющих мораль- ное измерение ценностей, норм и правил, которые бы способст- вовали, во-первых, большей эффективности научного труда, а во- вторых – его безупречности с позиций общественного блага. Система подобных ценностей, норм и принципов называется это- сом науки.

Наиболее известная концепция «нормативного этоса нау- ки» разработана в сороковые годы ХХ в. американским социоло- гом Р. Мертоном (1910–2003). Основу этоса науки, по Р. Мерто- ну, составляют четыре императива: универсализм, всеобщность, незаинтересованность и организованный скептицизм. Под уни- версализмом понимается то, что ученые в своем исследовании и в оценке исследований своих коллег должны руководствоваться не своими личными симпатиями и антипатиями, но исключительно общими критериями и правилами обоснованности и доказатель- ности знания, что позволяет науке преодолевать различие и про- тивоборство существующих в ней групп, школ и интеллектуаль-

145

ных традиций. Всеобщность означает, что результаты научной деятельности рассматриваются как продукт социального сотруд- ничества и являются общим достоянием научного сообщества, в котором доля индивидуальных творцов строго ограничена. Неза- интересованность – это готовность ученого согласиться с лю- быми хорошо обоснованными аргументами и фактами, даже если они противоречат его собственным убеждениям. Организованный скептицизм – установка на предельную самокритичность в оцен- ке своих достижений и участие в рациональной критике имеюще- гося знания в целях его постоянного улучшения. Для науки нет ничего «святого», огражденного от критического анализа.

Существенные отклонения от этих норм приводят к дегра- дации научного сообщества, снижению качества производимого знания, появлению псевдонауки, идеологизированной науки.

Этос науки охватывает два круга научно-этических про- блем. Первый – «внутренний» этос науки – связан с регуляцией взаимоотношений внутри самого научного сообщества. Второй вызван к жизни «обострением отношений» между обществом в целом и наукой как одним из многих социальных институтов.

«Внутренний» этос науки, формируемый на основе приме- нения к научной деятельности этического оценочного разделения явлений на «добро» и «зло», включает в себя следующие прин- ципы: самоценность истины; новизна научного знания как цель и решающее условие успеха ученого; полная свобода научного творчества; абсолютное равенство всех исследователей «перед лицом истины»; научные истины – всеобщее достояние; исход- ный критицизм и др.

Данные принципы этоса науки порождают множество ме-

нее объемных, более «технических» требований к деятельности ученого, среди которых: обязательность для научных работ ссы- лок на авторство тех или иных идей, запрет плагиата, прозрач- ность методов получения конечных результатов, ответственность за достоверность приводимых данных и т. д.

Рассмотрим один пример, который может служить образ-

цом непримиримости сообщества к нарушениям этих принципов. В семидесятых годах ХХ в. среди биохимиков и нейрофизиоло- гов громкую известность приобрело так называемое «дело Галли-

146

са», молодого и подающего надежды биохимика, который рабо- тал над проблемой внутримозговых морфинов. Им была выдви- нута оригинальная гипотеза о том, что морфины растительного происхождения и внутримозговые морфины одинаково воздейст- вуют на нервную ткань. Галлис провел серию сложных экспери- ментов, однако не смог убедительно подтвердить эту гипотезу, хотя косвенные данные свидетельствовали о ее перспективности. Опасаясь, что другие исследователи его обгонят и сделают это открытие, Галлис решился на фальсификацию. Он опубликовал вымышленные данные опытов, якобы подтверждающие гипотезу.

«Открытие» Галлиса вызвало большой интерес, однако его

результаты никто не смог подтвердить, воспроизводя экспери- менты по опубликованной им методике. Тогда ему было предло- жено публично провести эксперименты на специальном симпо- зиуме в 1977 г. в Мюнхене под наблюдением своих коллег. Гал- лис в конце концов вынужден был сознаться в фальсификации. Сообщество ученых отреагировало на это признание жестким бойкотом. Коллеги Галлиса перестали поддерживать с ним науч- ные контакты, все его соавторы публично отказались от совмест- ных с ним статей, и в итоге Галлис опубликовал письмо, в кото- ром он извинился перед коллегами и заявил, что прекращает за- нятия наукой.

Назначение всех этих принципов и норм – самосохранение науки и ее возможностей в поисках истины. И все это не просто технический регламент, но одновременно и этические принципы. С моралью их роднит то, что контролируется их выполнение главным образом моральными механизмами внутреннего контро- ля личности: долгом, честью, совестью ученого. Да и нарушения их караются в основном моральными санкциями.

Второй крут проблем, связанных с моральной регуляцией научного творчества, возникает в XX в. в связи с превращением науки в непосредственную производительную силу и обретением ею влияния планетарного масштаба. Моральное измерение рег- ламентация науки в этом случае получает потому, что деятель- ность в данной сфере начинает сказываться на интересах общест- ва (человечества) в целом не всегда в позитивном духе. И тому есть несколько оснований:

147

– создание современной экспериментальной базы и инфор- мационного обеспечения науки требуют отвлечения огромных материальных и людских ресурсов, и обществу далеко не безраз- лично, насколько эффективно эти ресурсы используются;

– в поле зрения сегодняшней науки попали природные объ- екты, в которые включен в качестве составного элемента сам че- ловек: это экологические, биотехнологические, нейро- информационные и прочие системы, предельным случаем кото- рых является вся биосфера целиком; экспериментирование и взаимодействие с такими объектами потенциально содержат в себе катастрофические для человека последствия; поэтому внут- ринаучные ценности (стремление к истине, новизне и пр.) необ- ходимо должны быть скорректированы ценностями общегумани- стическими, общечеловеческими;

– даже если научные исследования не угрожают безопасно- сти всего человечества, не менее важно исключить возможность нанесения ими ущерба правам и достоинству любого отдельного человека;

– выбор конкретной стратегии научного поиска сегодня уже не может осуществляться на основе внутринаучных целей и мотивов, но требует учета четко просчитанных общесоциальных целей и ценностей, диктующих приоритетность решения множе- ства проблем: экологических, медицинских, борьбы с бедностью, голодом и пр.

В результате социальная ответственность ученого стано- вится неотъемлемым компонентом научной деятельности. Эта ответственность оказывается одним из факторов, определяющих тенденции развития науки, отдельных дисциплин и исследова- тельских направлений.

В семидесятые годы XX в. группа молекулярных биологов и генетиков во главе с П. Бергом (р. 1926) в связи с результатами и перспективами биомедицинских и генетических исследований добровольно объявили мораторий на такие эксперименты в об- ласти генной инженерии, которые могут представлять опасность для генетической конституции живущих ныне организмов.

Прогресс науки расширяет диапазон проблемных ситуаций, для решения которых недостаточен весь накопленный человече-

148

ством нравственный опыт. Большое число таких ситуаций возни- кает в медицине. Например, в связи с успехами экспериментов по пересадке сердца и других органов остро встал вопрос об опреде- лении момента смерти донора. Этот же вопрос возникает и тогда, когда у необратимо коматозного пациента с помощью техниче- ских средств поддерживается дыхание и сердцебиение. В США такими вопросами занимается специальная Президентская ко- миссия по изучению этических проблем в медицине, биомеди- цинских и поведенческих исследованиях. Под воздействием экс- периментов с человеческими эмбрионами острым становится во- прос о том, с какого момента развития существо следует считать ребенком со всеми вытекающими отсюда последствиями

Таким образом, потребность в этической (равно как и в правовой) регуляции науки как социального института в конце XX в. порождена тем, что некоторые цели-ценности внутреннего этоса науки столкнулись с ценностями общесоциального и инди- видуального порядка. Наука, например, на протяжении всей сво- ей истории рьяно отстаивала требование полной свободы творче- ства и выбора стратегий научного поиска и экспериментирова- ния. Современные же требования общественного (этического, политического, правового) контроля за принятием в науке клю- чевых решений приводят научное сообщество в некоторое сму- щение. Возникшая дилемма и в самом деле непроста: либо позво- лить обществу придирчиво контролировать (неизбежно бюрокра- тично и малокомпетентно) живую жизнь науки, либо выработать собственные дополнительные социально-этические регуляторы научного творчества и добиться их действенности.

Ведущий мотив сегодняшней этики науки можно сформу-

₁₄₉

лировать так: «Интересы отдельного человека и общества выше интересов науки!». Принять такое требование нынешнему науч- ному сообществу непросто. Сама проблема так никогда ранее не стояла. Молчаливо подразумевалось, что любое знание – это, в принципе, благо, и поэтому интересы науки и общества всегда совпадают, а не сталкиваются. Увы, XX в. развеял и эту иллю- зию. Афоризм же «знание – сила» пока не пересмотрен. Но уточ- нен: сила знания, оказывается, может быть как доброй, так и злой. А отличить одно от другого и помогает этика науки.

9.3. Техника как предмет философского исследования. Традиционно в философии понятие техники употребляется в двух оппозиционных смыслах:

1) как совокупность материальных, искусственно произве-

денных средств деятельности;

2) как совокупность навыков, умений в соответствии с бук- вальным исходным значением самого термина techne (искусство, мастерство, ремесло).

Таким образом, в одном случае техника – это особая мате- риально-предметная сфера орудий, инструментов; в другом – это метод деятельности, в том числе и метод использования орудия.

Однако в данном случае мы имеем дело с оппозицией эле- ментов одного и того же целого, ибо техника, даже если ее пони- мание ограничить вещно-материальной предметностью, в своем предельно широком смысле будет означать особый способ суще- ствования общества в отличие от способов существования ассо- циаций живых организмов в природе. Следовательно, техника не сводима ни к совокупности предметов, дополняемой знаниями их изготовления и умением использования, ни к совокупности навы- ков человека, предполагающих его орудийную оснащенность. Техника – это всеобщее средство и всеобщий способ жизни в ок- ружающей среде, сущностная, родовая характеристика самого человека, состоящая в его способности преобразовывать природу и преодолевать налагаемые ею ограничения на количественный рост и улучшение качества жизни. При таком подходе под техни- кой понимается как способность человека к преобразующей дея- тельности, так одновременно и ее предметное воплощение – оп- ределенные материальные средства деятельности, представляю- щие собой овеществленную форму способа выживания. Нераз- рывное единство того и другого составляет всеобщее содержание понятия техники безотносительно к ее конкретно-историческим формам.

Таким образом, социокультурный смысл техники, как сте- пени развития человека, состоит в том, что техника расширяет человеческие возможности, создает условия для развития его спо- собностей, служит средством реализации природных задатков.

150

Как явление культуры техника находится в многообразных связях с другими явлениями культуры: наукой, моралью, эконо- микой, политикой. Но характер связи техники с различными эле- ментами культуры не одинаков. Динамика развития техники обу- словливается общим культурным контекстом. Это значит, что развитие техники имеет не только присущие ей внутренние фак- торы, но и внешние детерминанты. Между тем и сегодня доста- точно распространённое узкое понимание техники как инстру- ментальных средств рождает ограниченную модель технического развития, обусловленного якобы только внутренней логикой са- мого технического процесса. Модель эту называют технологиче- ским детерминизмом. Другая модель развития техники – модель ценностного детерминизма связана с широким пониманием тех- ники как культурного феномена. Согласно этой модели, техника и её развитие вписываются в общий социальный и культурный контекст. Техническое развитие, с этой точки зрения, опирается на свободный выбор ценностей и всецело определяется внешни- ми обстоятельствами. Синтез рациональных методов и процедур технического знания с привносимыми в технику социокультур- ными особенностями, которые являются общественно необходи- мыми для управления ходом технического прогресса, называют

«технической культурой». Техническая культура предполагает:

1) принятие рационально выработанного управленческого решения при создании новой техники. Подразумевает всесторон- нее изучение его возможных последствий и многофактурную оп- тимизацию его предварительных вариантов. При разработке та- ких решений применяются в разных сочетаниях методы гумани- тарного, естественного и технического знания, однако весь облик техники будущего определяется предварительным выбором цен- ностей и приоритетов, которые заложены в основу технической политики. Именно на уровне технической культуры происходит целеполагание в техническом развитии общества.

У техники нет собственных, имманентных ей самой целей. Даже стремление техники к максимально более глубокому под- чинению внешнего мира нуждам человека оказывается лишь од- ной из возможных нормативных ценностных схем. Общество вольно распоряжаться созданной им техникой так, как ему угод-

151

но, однако для постановки задачи технического развития (и вы- работки на этой основе рационального управленческого решения) необходима не только совокупность общественно значимых цен- ностных установок, но и знание самой техники, без чего невоз- можна выработка общественно признанного идеала технического развития. И лишь средствами и в терминах технической культуры могут быть описаны характерные черты такого идеала.

Таким образом, только с привнесением в техническое зна- ние элементов гуманитарного знания и иных социокультурных факторов техническое знание начинает приобретать черты за- вершенной системы знания;

2) массовое освоение созданной обществом техники и тех- нологии. Освоение техники предполагает, что она становится доступной для практического применения ее любым членом об- щества. Таким образом, техническая культура формируется не только как синтез достижений развития культуры, науки и техни- ки, но и как совокупность принципиально трудновербализуемого (передаваемого с помощью слов) знания, такого, как практиче- ские навыки и умения;

3) «культура производства» и «культура труда». Современ- ные технологии предъявляют достаточно высокие требования к социокультурным трудовым качествам работников. Именно эти- ми качествами во многом определяется способность общества к восприятию новых технологий, как созданных самим обществом, так и приходящих извне (импортированных). Проблема внедре- ния новых технологий включает в себя такие важнейшие аспек- ты, как освоение новых методов организации производства и управления им, практическое освоение работниками новых приемов и методов труда, создание и внедрение новых организа- ционных структур производства. Для решения любой из этих за- дач чрезвычайно важным представляется нахождение адекватной адаптации созданных разработчиками идеальных моделей тех или иных компонентов новой технологии к практическим усло- виям конкретного производства. А, поскольку все эти задачи свя- заны не столько с сугубо техническими проблемами, сколько с культурными особенностями работников, постольку именно

152

здесь факторы технической культуры начинают играть опреде- ляющую роль.

Таким образом, в содержание понятия «техническая куль- тура» должны быть введены факторы, описывающие специфиче- ские трудовые особенности населения. При этом учету подлежат как факторы, описывающие трудовой этос коллективов, социаль- но-профессиональных и национально-культурных групп, так и показатели, дающие, пусть усредненный, взгляд на трудовые ка- чества отдельной личности работника. Отношение к труду, тех- нологическая дисциплина и дисциплина труда, способность че- ловека, воспитанного в рамках данной культурной традиции, к продолжительной концентрации внимания, – все эти факторы со- циокультурной природы имеют огромное значение для практиче- ской реализации технических проектов. Это находит свое объяс- нение в двух основных факторах. Первый, относительно менее важный, заключается в том, что человек ограничен в своих физи- ческих и интеллектуальных качествах. Уже в силу этого техника должна быть соразмерна возможностям работающего на ней че- ловека. Поиск таких соразмерных технических решений состав- ляет основное содержание эргономики, как науки о системе взаимоотношений в цепи «человек – техника».

В последнее время этот процесс получил новый толчок в связи с созданием информационно-вычислительных технических систем и автоматизированных систем управления технологиче- скими процессами, в которых наиболее остро встала проблема

«терминального» взаимодействия между человеком и машиной. Поскольку способность человека воспринимать и усваивать ин- формацию ограничена и заведомо ниже аналогичных способно- стей ЭВМ, разработчики оказались перед необходимостью пред- варительной селекции предоставляемой человеку информации и введения нелинейных систем защиты («foolproof»).

Второй, более существенный и принципиально более труд- нопреодолимый фактор – это проблема социального отчуждения в процессе общественного труда и всей технической деятельно- сти. Технический прогресс в своем развитии превратил человека в активнейшего участника преобразования своего собственного существования. Тем самым, на человека легла и ответственность

153

за его существование и дальнейшее развитие. Перед ним встал вопрос, как распорядиться той огромной мощью, которую пре- доставляет в его распоряжение техника, а также о цели, ради ко- торой техника поглощает ресурсы общества. И если вопрос о це- леполагании в техническом прогрессе представляется важным, то не менее важным является вопрос о социальной составляющей технической деятельности: ее цели и смысле, а также о возмож- ности преодоления социального отчуждения в технической дея- тельности. На первый взгляд, отчуждение и техника неразрывно связаны. Мощь техники основана на кооперационном разделении труда в сочетании с высокой специализацией исполнительных и управляющих средств для каждой операции. При таком «разде- лении и объединении» целое оказывается больше, чем простая сумма тех частей, на которые изначально был разделен тот или иной процесс.

В силу того, что каждое рабочее место есть всего лишь зве- но в общей цепи, человек не в состоянии охватить взглядом под- линные цель и смысл своей работы. Технические системы теряют

«прозрачность», человек осознает себя лишь как «винтик» некое- го сложного устройства, поглощающего его индивидуальное «Я».

Вследствие отчуждения техника теряет большую долю сво-

ей эффективности. Именно это заставляет рассматривать пробле- мы отчуждения всех серьезных современных разработчиков тех- нико-технологических проектов. Существуют два глобальных по своей универсальности теоретических подхода к преодолению отчуждения в процессе труда: марксистская модель, в которой отчуждение преодолевается через обобществление основных средств производства, и «западная» модель, где отчуждение по- нимается как следствие недостаточной информированности чело- века или группы и может быть преодолено путем повышения кАк доступности информации, так и социальной ответственности ка- ждого члена группы, формированием у людей стремления к со- циальному сотрудничеству.

С привнесением в технику социокультурных феноменов

техническое знание оказывается способным к выработке идеалов собственного развития и разработке конкретных мер, направлен- ных на их реализацию.

154

9.4. Философские проблемы информатики. В современ- ном обществе процессы информатизации приобретают глобаль- ный характер. Информатика, компьютерная техника, автоматизи- рованные системы определяют магистральные направления раз- вития и эффективность производства и технологий, проектно- конструкторских разработок и научных исследований. Компью- теры существенно преобразуют содержание и характер труда и обучения, по-новому ставят проблемы развития человеческого интеллекта и личности, оказывают серьезное влияние на миро- воззрение человека. Осмысление социальных, интеллектуальных и культурных последствий массового внедрения информацион- ных технологий составляет важнейшую задачу современной фи- лософии. Философские проблемы современной информатики включают в себя гносеологические, онтологические, антрополо- гические, этические, культурологические, социально- исторические аспекты.

Одной из серьезных гносеологических проблем, ставшей особенно актуальной в связи с развитием информатики, является проблема соотношения мышления человека и машинного мыш- ления, «искусственного интеллекта».

Проблема соотношения человеческого и машинного мыш-

ления породила полярные мнения о возможностях искусственно- го интеллекта – от «машинопоклонников», против которых пре- достерегал американский учёный, выдающийся математик и фи- лософ, основоположник кибернетики и теории искусственного интеллекта Н. Винер (1894–1964) в своей книге «Творец и ро- бот», преклоняющихся перед машиной «за то, что она свободна от человеческих ограничений в отношении скорости и точно- сти»⁸⁵, до исследователей, не склонных надеяться на быстрый и бесконечный прогресс в этой области. Еще в шестидесятые годы ХХ в. он отмечал несомненные достоинства мозга человека как органа мышления по сравнению с машинами. «Главное из этих преимуществ, по-видимому, способность мозга оперировать с не- четко очерченными понятиями. В таких случаях вычислительные машины, по крайней мере, в настоящее время почти не способны

⁸⁵ Винер Н. Творец и робот. – М. 1966. – С. 64.

155

к самопрограммированию. Между тем наш мозг свободно вос- принимает стихи, романы, картины, содержание которых любая вычислительная машина должна была бы отбросить как нечто аморфное. Отдайте же человеку – человеческое, а вычислитель- ной машине – машинное. В этом и должна, по-видимому, заклю- чаться разумная линия поведения при организации совместных действий людей и машин. Линия эта в равной мере далека и от устремлений машинопоклонников, и от воззрений тех, кто во всяком использовании механических помощников в умственной деятельности усматривает кощунство и принижение человека»⁸⁶.

За время, которое прошло с тех пор, когда Н. Винер выска-

зал эти мысли, компьютерная техника и технология использова- ния компьютеров настолько усовершенствовались, что возник вопрос о разработке особой части теории познания. Новая об- ласть гносеологии была обозначена как информационная эписте- мология, ее задача – исследование процесса формирования зна- ний в компьютерах. Решение этой задачи предполагает пере- смотр или уточнение многих понятий традиционной гносеологии, рассматривающей интеллект как человеческое качество в тесной связи с познавательными способностями человека и его деятель- ностью. В оценках современными исследователями роли искус- ственного интеллекта в развитии человечества в настоящем и бу- дущем можно выделить два подхода.

Первый подход наиболее четко сформулировал российский

специалист по культурной антропологии и психологии массового поведения А. П. Назаретян (р. 1948) в книге «Интеллект во Все- ленной»⁸⁷. По его мнению, возрастание удельного веса умствен- ного труда в человеческой деятельности отражает общеэволюци- онный закон, который требует для сложных систем опережающе- го развития интеллекта по отношению к двум другим векторам роста – технологическому потенциалу и организационной слож- ности – и соответственно к управленческим притязаниям. По ме- ре решения других глобальных проблем на передний план будет выступать новая – отношения между естественным и искусствен-

156

⁸⁶ _{Винер Н. Творец и робот. – М. 1966. – С. 82.}

⁸⁷ Назаретян А.П. Интеллект во Вселенной. – М., 1991.

ным разумом. И если человечество дорастет до реального воз- никновения проблемы «двоевластия интеллектов», то конфрон- тационные подходы к ее решению будут сразу же отброшены, речь может идти только о разных вариантах их синтеза. Форми- рование таких симбиозных структур в перспективе обеспечило бы диалектическое снятие противоречий между безграничными по- тенциями интеллектуального развития и ограниченными возмож- ностями, потребностями, мотивами биологического организма.

Второй подход разработал менее оптимистично настроен- ный современный российский ученый А. А. Мальцев. В своей статье «Интеллект и ресурс»⁸⁸ он указывает, что уже сейчас при- ходится сталкиваться с некоторыми принципиальными ограниче- ниями при составлении алгоритмов, по которым работают ком- пьютеры. Кроме того, Мальцев ставит вопрос о переэксплуата- ции, истощении интеллектуального ресурса, об определенном

«суммарном потолке» человеческого интеллекта, существование которого значительно ограничивает возможности прогресса в этой области.

Другая важнейшая философская проблема современной информатики состоит в появлении нового типа бытия – машинно- информационного и связанного с этим вопросом об определении онтологического статуса виртуальной реальности⁸⁹. Развитие со- временных информационных технологий привело к формирова- нию нового понятия – «виртуальная реальность», которое означа- ет, что человек может видеть, слышать, переживать посредством персонального компьютера и глобальной компьютерной сети. Многие ученые связывают с виртуальной реальностью образо- ванную компьютерными средствами модель реальности, которая создает эффект присутствия человека в ней, позволяет действо- вать с воображаемыми объектами. Проблемы виртуальности оформились в самостоятельное направление в психологии, по- скольку виртуальная реальность тесно связана с психологиче-

⁸⁸ Мальцев А. А. Интеллект и ресурс // Мышление. Когнитивные науки. Искусственный интеллект. – М., 1988. – С. 6–15.

⁸⁹ От лат. virtuakis – возможный, такой, который может или должен поя- виться при определенных условиях.

157

скими характеристиками личности, представляя собой инореаль- ность, в которой обнаруживаются свобода и произвол человече- ских мотиваций. Психологи изучают личностные цели моделиро- вания виртуальной реальности, выделяя в качестве приоритет- ных: состояние удовлетворенности, компенсацию эмоциональ- ных или ментальных потерь, поиск смыслов в условиях гипоте- тического, условно предполагаемого диалога.

В то же время проблемы виртуальности нуждаются в фило- софской рефлексии основных свойств виртуального бытия на уровне его теоретического анализа. Говоря об атрибутике вирту- альной реальности, необходимо отметить два противоречивых мо- мента: с одной стороны, виртуальная реальность идентична акту- альной реальности – она включает в себя пространство, время, движение, развитие, отражение, а с другой – она обладает идеаль- но-артефактными, виртуально-специфическими свойствами⁹⁰.

Принципиально новыми, требующими научного исследо- вания и философского осмысления являются следующие свойст- ва виртуальной реальности:

1) панорамность – любое событие может быть прочитано и с точки зрения собственной интерпретации, и с многих других точек зрения;

2) полисемантичность – виртуальная реальность обостряет проблемы личной самоидентификации и в то же время полностью их снимает, делая личность безразличной ее объективному бытию;

3) бестелесная предметность – виртуальная реальность, фиксируя множество несводимых друг к другу, онтологически самостоятельных реальностей, является их моделирующей ими- тацией, причем виртуальная реальность моделируется в соответ- ствии с потребностями телесного и экзистенциального характера и создает возможные поля и срезы проявлений двойственности человека.

В качестве основных функций виртуальной реальности на- зывают: порожденность, актуальность, автономность, интерак- тивность.

⁹⁰ Лешкевин Т.Г. Актуальные проблемы науки XXI в.: Философия для аспирантов: учеб. пособие. – Ростов н/Д, 2003. – С. 232-234.

158

При решении проблемы типологизации виртуального бы- тия стоит сопоставить понятие виртуальной реальности и утвер- дившееся в физике понятие «виртуальная частица». «Виртуаль- ная частица – это такие объекты в квантовой теории поля, наде- ленные всеми теми же характеристиками, что и реальные "физи- ческие частицы", но не удовлетворяющие некоторым существен- ным условиям. Например, для виртуального фотона масса его не обязательно нулевая, а энергия не является обязательно положи- тельной. Ни одна из них не сушествует таким образом, как обыч- ные частицы. Они не обладают бытием наличным, выступают как бы на мгновение из потенциальности, полностью никогда не ак- туализируясь»⁹¹.

По мнению многих авторов, если применительно к вирту- альным частицам можно говорить об их мерцающем, недовопло- щенном существовании, то компьютерная виртуальная реаль- ность – область парадоксального. Виртуальная реальность доста- точно осязаема, но предметной сущностью, бытием самим по се- бе не обладает; она существует, пока ее существование поддер- живается активностью порождающей сферы. По мнению А. Ю. Севальникова, «парадоксальность такого бытия состоит в том, что "существует" то, чего по сути нет»⁹². На наш взгляд, наи-

более точно отражает сущность виртуальной реальности подход, основанный на признании ее полионтологичности, множественно- сти ее бытийного проявления: «Подход, основанный на признании полионтичной реальности, получил название виртуалистики»⁹³.

Виртуалистика – проблема Homo virtualis (человек вирту- альный), актуализация которой стала следствием информацион- ной революции, ждет своего осмысления. По мнению многих ис- следователей, именно эта проблема станет одной из центральных в XXI в.

⁹¹ Севальников А.Ю. Виртуальная реальность и проблема ее описания // Смирновские чтения. – М., 1999. – С. 226.

⁹² _{Там же. С. 227.}

⁹³ Носов Н.А. Виртуальная парадигма // Виртуальные реальности. – М.,

1998. – С. 91.

159