«Красная истерия»

У нации уже был случай убедиться в том, что «военное» государство может нести в себе политическую опасность. В 1945–1954 годах Соединенные Штаты вторично оказались во власти так называемой «красной истерии» – еще более сильной и всеохватывающей, чем в предыдущий раз, в годы после Первой мировой войны. Теперь американцев волновала не столько победа коммунизма в зарубежных странах, сколько их собственная безопасность. Страну охватила повальная шпиономания. Многие граждане принимали на веру тезис о глубокой инфильтрации советской разведки в американскую жизнь. Якобы агенты Советов проникли повсюду, изнутри подрывая основы безопасности Соединенных Штатов.

Такую тотальную истерию легко осудить, но трудно объяснить. Ведь она не являлась плодом больной фантазии нескольких, пусть и очень влиятельных, личностей. Нет, панические настроения охватили самый широкий круг американских лидеров – политических, религиозных, профсоюзных; и они воплощали свои страхи в жизнь. Это был тот редкий случай, когда либералы и умеренные консолидировались с консерваторами. Речи главных «обвинителей» нередко грешили искажениями фактов, преувеличениями и откровенным враньем. Но жизнь представляла рядовым американцам достаточно доказательств, чтобы они поверили в реальность опасности.

В 1930-е годы едва ли кому-нибудь пришло бы в голову рассматривать коммунистическую партию США как источник угрозы: эта организация не могла похвастать ни многочисленностью, ни влиянием в обществе. Однако коммунисты неизменно участвовали в антифашистских кампаниях, солидаризируясь с другими левыми силами. К середине 1940-х коммунисты – а к ним относили и настоящих, и бывших членов партии, и даже тех, кто просто имел «связи» в этой среде, – занимали определенный процент должностей в профсоюзах и правительстве. Еще до окончания Второй мировой войны начали появляться сообщения о незаконной деятельности и фактах шпионажа в пользу Советского Союза. В 1945 году стало известно о секретных документах, каким-то образом попавших в один из левых журналов. В 1946 году канадские власти раскрыли советскую агентурную сеть на своей территории. В 1948 году в Конгрессе обсуждалось дело одного из бывших сотрудников Госдепартамента, который обвинялся в передаче Советам секретной информации. В том же самом году к советской разведке попали засекреченные данные о деятельности ФБР. В 1950 году англичане арестовали некоего Джулиуса Розенберга и его жену Этель – им было предъявлено обвинение в шпионаже. Супругов признали виновными и в 1953 году казнили. Сообщения о проводившихся в СССР ядерных испытаниях, факт коммунистической революции в Китае и военные победы Северной Кореи – все это усугубляло тревогу, посеянную шпионскими историями. Все больше людей верили в существование антиамериканских заговоров, которые устраивают враги Соединенных Штатов.

Еще перед войной Конгресс, озабоченный возможностью государственного переворота в стране, создал комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности (КРААД). Тогда же, в 1940 году, был принят закон Смита (его официальное название – «Акт о регистрации иностранцев»), объявлявший незаконной и преступной любую «пропаганду насильственного свержения правительства США». В послевоенные годы наступление на демократию усилилось. В 1947 году президент Трумэн положил начало широкой кампании по проверке лояльности федеральных служащих. Результатом стали свыше 2 тыс. заявлений об уходе с занимаемой должности и 212 увольнений по инициативе администрации. Эту волну гонений на инакомыслящих поддержали и правительства штатов. В 1947 году КРААД затеял скандальное расследование в киноиндустрии на предмет коммунистического влияния на деятелей шоу-бизнеса. Десятки знаменитых актеров и режиссеров подвергались унизительным допросам с пристрастием. Тех, кто отказывался сотрудничать с членами комиссии и доносить на своих товарищей, ждали репрессии. Пострадали участники знаменитой «Голливудской десятки», которых обвинили в нелояльности и приговорили к тюремному заключению. В 1948 году новая сенсация: члены КРААД во главе с молодым конгрессменом Ричардом М. Никсоном начали судебное преследование Олджера Хисса, высокопоставленного чиновника госдепартамента, бывшего сотрудника Рузвельта. Ему предъявили обвинение в передаче СССР секретных документов, которая якобы имела место в 1930-х годах. Демократы попробовали встать на его защиту, но только осложнили свое политическое положение, поскольку два года спустя Хисс был признан виновным в лжесвидетельстве. Тем временем министерство юстиции взялось за коммунистов: начиная с 1948 года оно неоднократно обвиняло членов этой партии в нарушении закона Смита. В 1950-х годах президент Трумэн затеял генеральную чистку на федеральном уровне, разрешив увольнять служащих, которые лишь предположительно (в силу своего положения или личных контактов) могли угрожать безопасности страны. После вступления Эйзенхауэра в президентскую должность (1953) ничего не изменилось; напротив, количество увольнений увеличилось. Таким образом, в 1950–1954 годах оба Конгресса (и демократический, и республиканский) продолжали гонения на отдельных членов коммунистической партии и организацию в целом.

В обстановке всеобщих волнений и подозрений, когда каждый опасался за свою судьбу, процветала политическая демагогия. В начале 1950-х годах, вскоре после обвинения Хисса и ареста Клауса Фукса, некий малоизвестный сенатор-республиканец от штата Висконсин по имени Джозеф Р. Маккарти объявил группе из Западной Виргинии, что у него имеется список из 205 фамилий. Якобы он знает наверняка, что эти служащие Госдепартамента являются членами коммунистической партии. Позже, правда, количество фигурантов уменьшилось до 81 человека, а затем и до 57. Собственно, это и не важно – Маккарти мог называть любую цифру, поскольку на руках у него не было никакой доказательной базы (ни свидетельских показаний, ни документов) – одни лишь сенсационные обвинения, необузданные претензии и честолюбивые замыслы, которые помогли ему вознестись к власти и славе. Возглавив сенатскую комиссию по вопросам деятельности правительственных учреждений, Маккарти возбудил дела против многих служащих федеральных организаций. В основе его обвинений лежал простой постулат: коммунизм тайно проник во все правительственные структуры. Методы, которыми пользовался Маккарти, были нехитрыми (под стать исходному посылу) и сводились к следующему: огульно оклеветать, не позаботившись предоставить доказательства; бросить тень на репутацию, ничего не говоря по существу; в крайнем случае, если понадобится, сфабриковать факты. В результате все обвинения сенатора оказались такими же пустыми и дутыми, как и его брюшко. Тем не менее большинство коллег-политиков предпочитали в такой ситуации помалкивать, очевидно остерегаясь попасть в «черный список». Даже сам Эйзенхауэр избегал конфронтации с Маккарти – как он говорил, не желая опускаться до его уровня. При этом президент признавал, что в принципе полезно иметь на привязи такого кусачего питбуля, которого в любой момент можно науськать на политических оппонентов.

А сам Маккарти, воодушевленный шумихой вокруг его имени, рискнул замахнуться на дичь покрупнее: он объявил, что «красная зараза» просочилась и в армию, которая стала прибежищем разнокалиберных агентов коммунизма и иже с ними. В 1954 году прошли «Армейские слушания Маккарти», широко освещавшиеся в прессе и на телевидении. Вся страна с интересом наблюдала за ходом процесса, который сенатор вел в своей обычной манере – агрессивно и безапелляционно. В результате дело развалилось, как карточный домик: Маккарти не удалось обнаружить следов «предательской деятельности» армейских чинов. Слушания доказали разве что политический оппортунизм самого обвинителя. В декабре 1954 года сенат вынес решение, порицавшее Маккарти. Это стало концом его политической карьеры. В 1957 году опальный сенатор скончался.

В 1995 году американцы и русские рассекретили ряд документов, подтвердивших наличие небольшой, но активной шпионской сети СССР, которая функционировала в 19301940-х годах на территории Соединенных Штатов. Супруги Розенберг и Хисс действительно являлись ее членами. Степень их причастности, ценность передаваемой информации, мотивы, толкнувшие этих американских граждан на сотрудничество с иностранной разведкой, равно как и последствия их деятельности суть вопросы, требующие прояснения. Несомненно другое: в первое послевоенное десятилетие Америка оказалась во власти навязчивой идеи «красной угрозы», нависшей над страной. Развернувшаяся кампания по раскрытию антиамериканских заговоров и выявлению «внутренних врагов» способствовала чрезвычайному усилению федеральной власти. Проводимые правительством расследования в тот период определяли мысли и поступки людей. Правительство сознательно шло на ослабление конституционных гарантий, чтобы обеспечить защиту государства от возможных диверсий. В подобных условиях любое проявление инакомыслия становилось наказуемым преступлением. В 1951 году Верховный суд принял решение, которое озвучил в своей речи судья Уильям О. Дуглас: «Марксизму-ленинизму не удалось завоевать Соединенные Штаты именно потому, что он стал предметом открытого рассмотрения и обсуждения. Наша свобода слова подорвала его основы как эффективного политического учения». Далее Дуглас отмечал, что, как ни странно, самые рьяные обличители «красной угрозы» сделали больше всего, чтобы обесценить самый эффективный инструмент антикоммунизма.