Глава 2 Особенности русского менталитета

1. Менталитет – фактор православия.

2. Природно-климатический фактор.

3. Геополитический фактор.

Проблема менталитета в общетеоретическом плане рассматривалась в 3 разделе II главы учебного пособия «Культурология».¹ Напомним, что это устойчивые структуры сознания и подсознания, определяющие стремления и предпочтения людей, в которых проявляются господствующие ценности, национальный характер, общественная психология.

Резкая «ломка» и распад существовавшего веками менталитета, несшего в себе энергию и жизненную силу той или иной культуры, целой цивилизации приводит культуру к серьезному и глубокому кризису, а в конечном счете и к краху, национальной катастрофе, гибели цивилизации. Ни один конец великой цивилизации, от шумерской до византийской, не наступал лишь в результате воздействия внешних факторов: войн, нашествий, истощения природных ресурсов и т.п., но всегда дополнялся, усугублялся, а нередко начинался или завершался разрушением ее менталитета – духовного основания.²

Анализируя российскую историю и культуру, мы замечаем, что при всей их дискретности и катастрофичности всегда сохранялось вполне определенное знаковое единство российской цивилизации. Единство, благодаря которому мы можем говорить о российской цивилизации, выделяя отдельные периоды – Киевскую Русь, Московское царство и т.д. Обеспечивал это единство менталитет. Он определял картину мира и ценностные ориентации россиян.

Как уже отмечалось в I части пособия, национальный менталитет определяется средой, в которой существует конкретный социум, т.е. природно-географическими, почвенно-климатическими, геополити-ческими и социальными условиями жизни людей. В ряду же социальных условий основополагающим является конфессиональный фактор. Это особенно правомерно по отношению к России, так как в нашей стране православие явилось не только этнообразующим фактором, но в значительной степени предопределило вектор всего культурного и социально-политического развития, сформировав определенный тип менталитета народа и повлияв на ментальность различных социальных слоев.

2.1. Менталитет – фактор православия

Влияние конфессионального фактора на формирование российской ментальности явилось предметом детального анализа огромного количества авторов. Так, отличный от западноевропейского подход к различным видам и формам труда, к пониманию права ученые связывают с византийским наследием, в частности, с заложенным в ментальность русского человека «кенозисом» – умалением, уничижением, «истощением» себя, подражая «кенозису» Христа. «Русские святые» осуществляют в своем поведении «кенозис» Христа, его «зрак раба», бедность, смирение, простоту, самоотверженность, кротость.¹ Это обусловлено особенностью византийского социокультурного организма, для которого характерно растворение человека в социальном абсолюте, невычленность отдельной личности. Православие, как отмечает И. Яковенко, наделяет нерасчлененное состояние сознания высшей ценностью. Это состояние оборачивается понятием соборности. Соборность является одной из важнейших и устойчивых характеристик православного сознания. Соборность можно трактовать как мистическое единение православных во времени и пространстве. В идее соборности глубоко архаическое, родоплеменное мироощущение, мыслящее род как единое целое, пролегающее из прошлого в будущее, объединено с чувством мистического единения всех верующих в ритуале. Идея соборности – концепт, тотально противостоящий автономному ощущению личности.² Так, если в западноевропейской культуре последовательно утверждались апелляции к рациональным аргументам, к суждению как базису духовной позиции личности, то православие апеллировало к ритуальным моментам, основанным на ритмическом воспроизведении к коллективному переживанию, которое является чрезвычайно значимой категорией в православии. Коллективное религиозное переживание воспринималось как истолкование истины и заменяло собой ее исследование и доказательство. Это именно то, что мы вкладываем в понятие культ. Культ в Византии играл особую роль и пышные ритуалы стали идеальным механизмом воспроизводства ментальной и социальной нерасчлененности.

Духовно-нравственным ориентиром, идеалом для благочестивого христианина был и монашеский идеал. Он звал к свободе от обустройства в земной жизни, к аскетическому отречению от мира. Благодаря этому, интерес к практической хозяйственной жизни вытеснялся ориентацией на вечное и вневременное, исканием абсолютного добра и абсолютной правды. Отсюда радикализм русского духа, которому такое внимание уделяли религиозные философы: «Все относительное, что бы оно собой ни представляло – будь то мораль, наука, искусство, право, национальность и пр. – как таковое не является для русских ценностью. Оно обретает свою ценность лишь благодаря своему отношению к абсолютному, лишь как форма выражения абсолютного, абсолютной истины и абсолютного духа».¹

Именно понятие соборности и монашеский идеал оказали огромное влияние на формирование представления о потреблении и распределении материальных благ. Монашество, будучи в идеале братством во Христе, исходило в производстве из принципа «от каждого по возможностям», а в распределении и потреблении – «каждому по потребностям». Посему русскому религиозному сознанию богатство представлялось нравственно сомнительным, даже порочным, а бедность уже сама по себе как бы предполагала добродетель, а потому и была предпочтительнее с моральной точки зрения. Таким образом, в русском религиозном сознании материальные богатства никогда не почитались высшей ценностью, а богатство человека не вселяло в него уверенность в собственном превосходстве. Как отмечает Татьяна Коваль, это отчасти связано с тем, что русское религиозное сознание до недавнего времени оставалось ориентированным на аграрно-патриархальную, а не индустриальную модель общества.

Подобным же было и отношение русского религиозного сознания к проблеме вознаграждения за труд. По сути, глубоко религиозному русскому человеку было свойственно стесняться просить адекватную плату за свой труд. Он как бы боялся оценить его выше, проявив тем самым гордыню и жадность. Широта души не позволяла мелочно выискивать свою выгоду. Вспомним героев Островского, Лескова, Горького. Такие установки совершенно чужды западному менталитету. Таким образом, убежденность русского православного сознания в том, что именно внутренние, духовные качества человека определяют степень его совершенства, вела к формированию идеала «быть», а не «иметь», порождала стремление не вперед, а ввысь.

Это отразилось и на отношении к закону, праву, так как для православия закон – это, прежде всего, закон Божий, оценка святости или греховности деяния, законы же общества – второстепенны. В результате, в России правовое сознание, в сущности, так и не сложилось, отсутствует представление о легитимности, законности действий, если они идут вразрез с субъективно воспринимаемой «справедливостью». Правовое сознание в России не выделилось из морального сознания, этики. Мораль постоянно опровергает закон (дело Веры Засулич). Самоценность закона русской системе ценностей, как отмечает И.Н. Ионов, неизвестна.

Вышеуказанные характеристики дали повод исследователям говорить о своеобразном психологическом типе православной личности, определяя его как иоанновский тип человека или интровертный. Именно образ апостола Иоанна, душа которого была устремлена в горнии высоты (недаром его символ орел), тяготея более к внутренней, созерцательной, нежели практической, внешней стороне жизни, вдохновлял Православие. А нацеленность на поиск внутренних, духовных, моральных и мистических объяснений фактам, стремление выразить себя не вовне, а внутри, тяготение не к преобразованию внешнего мира, приспособлению его для своих нужд, а к его одухотворению позволило И.Н. Ионову определить этот психологический тип как интровертный.

Таким образом, под влиянием византизма оформились ментальные установки, сформировавшие тот тип личности, который надолго определил развитие российской цивилизации. Этот тип оказался исключительно приспособленным к условиям России, в том числе к ее природно-климатическим особенностям, в которых задача человека долгое время состояла не в том, чтобы обустроиться комфортабельно, а в том, чтобы выжить. Характерной чертой его является твердость душевной структуры, готовность до конца нести свой тяжкий крест перед лицом испытаний, даже своеобразная «упертость», связанная изначально с ортодоксальностью веры, ориентированной на то, чтобы «хранить христианство неповрежденным». Это мужество веры позволяло противостоять жизненным невзгодам, осваивать резко-континентальную территорию. Византийское же наследие – вселенскость, универсализм, в преломлении русского менталитета проявилась в открытости к другим культурам, этнической терпимости, что в немалой степени способствовало геополитическим успехам России в процессе территориальной экспансии.¹

Итак, на своеобразии российского менталитета сказались различные факторы, но определяющим, на наш взгляд, оказался конфессиональный. Ведь суровые условия Скандинавии в раннем средневековье привели к обычаю в голодные годы убивать новорожденных (чего никогда не было у славян) и широкой экспансии норманнов, а с мусульманами Испания вела отчаянную борьбу и длилась она с 718 года до 1491 года, когда последний мусульманский анклав – Гренада прекратил свое существование. Таким образом, ни благоприятные почвенно-климатические условия, ни длительное иноземное завоевание не могут быть, безусловно, определяющими в судьбе народа.

Вместе с тем, говоря о противоречивости, амбивалентности российского характера, нельзя забывать, что великорусский этнос формировался в ХV – ХVI вв. на базе нескольких потоков. Первый поток на северо-восток, в верховья Волги, на земли финно-угорских племен шел с юга – Киевско-Черниговских земель с великокняжескими традициями, но с сильным элементом вечевого уклада. Иван III образовал второй поток колонизации этого края, выведя из завоеванных новгородских земель с их мощной демократической традицией население и, поселив его на «низовских» (т.е. московских землях). И, наконец, местные племена, не ушедшие дальше на север, были ассимилированы, христианизированы. Таким образом, в этом плавильном котле переплавились различные исходные ментальные установки, а это не могло не сказаться на конечном продукте – русском характере, в котором периодически берет верх та или иная «генетическая» установка – разгул толпы или тупая покорность, неизбывная страсть к новому, перемене мест или традиционность.