5.3. Медик-позитивист Сальваторе Томмази

Другой представитель итальянского позитивизма — Сальваторе Томмази (1813—1888). Врач-физиолог, он преподавал в Павии и Неаполе. «Объективные естественные науки не могут опираться на априорные метафизические спекуляции, интуицию и еще менее на чувства», — полагал он. В «Современном натурализме» Томмази провозглашает: «Мы — выходцы из школы Галилея», — а значит, материал и содержание универсальных понятий философы должны черпать только из опыта. Доктрины всех естественных наук есть не что иное, как «закон, или совокупность логически связанных законов, которым наш разум дает собственную форму идеальности.

стр. ==215

Позитивизм в Италии: медицина

Последняя рождена экспериментальными фактами. Облеченная в научную форму, она помогает затем изучать другие экспериментальные факты, отделять существенное от случайного, видимость от реальности, эфемерное от постоянного». «Современным натурализмом» он называет философию, которая отвергает «развод» естественных и спекулятивных наук.

На обвинения в материализме Томмази отвечал: «Если материальным называть прогресс, вызванный естествознанием, то эта материальность такой мощи, что мировой дух был обновлен в несколько пятилетий».

5.4. Аугусто Мурри: научный метод и логика диагноза

Еще более влиятельным, чем Томмази, в этот период был врач из Болоньи Аугусто Мурри (1841—1932). Серия выдвинутых им идей ставит его в ряд с Клодом Бернаром и другими выдающимися методологами науки. «Нет двух или многих методов достижения истины, метод один. Человеческие болезни составляют естественный факт, и, желая познать его, мы должны встать на путь, ведущий к истине». Чтобы понять природу, необходимо изобрести множество гипотез и теорий. «Изобретательство и спекуляции суть первые качества человеческого духа, также и в науках... Поскольку мы не в состоянии вынудить природу говорить начистоту, остается строить всевозможные гипотезы. Наше воображение не столь плодовито, как природа, артистически комбинирующая феномены». Таким образом, по Мурри, «сила воображения должна сочетаться со строжайшей критикой гипотез», воображение и критику он называет «систолой и диастолой» научного метода. Строя предположения, следует придерживаться того принципа, что «кажущееся истинным на деле может оказаться ложным».

«Наш разум, — пишет Мурри в работе "Четыре урока и одна экспертиза" (1905),— вовсе не непогрешимый генератор света. Возможно, странно, но именно мы, рационалисты, остерегаемся доверять ему. Кажется, именно он диктует принцип, согласно которому претензия никогда не ошибаться есть идея сумасшедших. Или же мы настолько обожаем разум и верим, что только он может дать знание?» Человека, который не ошибается, не существует. Что особенно важно, так это уметь учиться на ошибках. Только глупцы и полубоги, считающие себя неуязвимыми, принимают критику в штыки. На самом деле, если критика не самый высокий, то самый необходимый дар духа, ибо она — действенная профилактика ошибки. Презирать критику, как если бы ее не было, могут только гении. Но кто любит истину, «эту богиню всех благородных душ, никогда

стр. ==216

Позитивизм

не променяет спор на ссору, ибо дорога к истине предполагает элиминацию ошибки. Каждый день исправляет ошибку, каждый день улучшает истину, научая лучше вникать в то, что мы собираемся сделать».

«Ошибка — слово, наводящее страх. Ошибаться — как? За свой счет? Ценой жизни? Восхищение так естественно, но обвинение так тяжко! Либо рисковать ошибиться, либо отказаться от выгод познания — другой дороги нет». Детерминист в понимании Вселенной, Мурри не принимает вечных истин, по поводу которых никак не сойдутся метафизики. В понимании науки Мурри — фаллибилист. Наука нужна для объяснения фактов, факты нужны, чтобы контролировать научные теории. «В медицине, как и в жизни, нужно пред-понимание, одно, но неустранимое предположение, что все, кажущееся верным, может быть ложным. Следует взять за постоянное правило критиковать всё и вся. Первейшее правило: прежде чем принять, спроси себя: почему я должен этому верить?»