2 Ленин в. И. Поли. Собр. Соч. Изд. 5, т. 29, с. 249.

Интересно сравнить существующие в лингвистической литера­туре различные названия окказиональных слов:, «индивидуальные слова»; «авторские», или «индивидуально-авторские неологизмы»; «стилистические», или «индивидуально-стилистические неологиз­мы»; «неологизмы контекста»; «одноразовые неологизмы»; «лите­ратурные неологизмы»; «слова-самоделки»; «слова-экопромты»; «слова-метеоры»; «неологизмы поэта», или «поэтические неоло­гизмы». Это только удачные, с нашей точки зрения, названия (неудачных, вроде «нереальные слова», мы здесь не приводим)»¹⁶.

В этом перечне названий, которые охватывают разные специфиче­ские свойства окказиональных слов, следует выделить такие два названия, как «одноразовые неологизмы» и «слова-метеоры». Оба названия как раз и выделяют функциональную одноразовость окказиональных слов. Разумеется, в речи огромного числа носите­лей языка независимо друг от друга иногда могут совпадать между собой одни и те же окказиональные слова (вроде сверх­вежливый, п р и к а зо мани я). Но эти совпадения принци­пиально случайны, непреднамеренны и лишь свидетельствуют об едином источнике появления всех новых слов — словообразо­вательной системе языка.

§ 9. Зависимость от контекста

В речи каждое многозначное слово реализует (т. с. актуализирует) лишь одно из своих значений. В этом проявляется свойство контекста как речевого отрезка и обнаруживается зависимость слова от контекста. Но зависимость окказионального слова от контекста значительно большая, чем зависимость канонического слова. Л. Аржанов в статье «Закон есть закон» писал: «Есть два типа новых слов: неологизмы и эгологнзмы. Разница между ними существенна. Классические неологизмы характерны тем, что быстро становятся общенародным достоянием, легко вписываются в разные контексты, и словари вскоре .регист­рируют их как полноправные слова. Только языковеды, покопавшись в памяти, скажут, что такие, например, слова, как влияние, промышленность, развитие, лет 150 назад были неологизмами. Другое дело — эгологнзмы («это»—-я; этот термин подчеркивает субъективный характер словообразования). Они живут только в своем контексте»¹⁷.

Зависимость от контекста у канонического слова относительна, что допус­кает возможность его употребления в речи и «вне контекста» в виде отдельного слова-геродложения, однословной роплики и т. п. Зависимость же окказиональ­ного слова от контекста в подавляющем большинстве случаев абсолютна: в речи окказионализмы изолированно, «вне контекста» ие живут. Это обстоя­тельство, в свою очередь, зависит от того, что характер номинации (называния) и соотнесения с миром внеязыковой действительности у окказионального и кано­нического слова глубоко различны (см. об этом в § 11):

В окказиональном слове, взятом вне контекста (например, окказионализм елолазание)¹⁸, лексическое значение носит вероятностный характер и конкрети­зируется контекстом, что дает возможность окказиональному слову функцио­нировать в речи наряду с обычными словами.

Лексическое значение канонического слова при его актуализации в речи несравненно уже окказионального, так как каноническое слово более строго контролируется в языковом сознании говорящего (слушающего). Например, в слове земля полисемия нейтрализуется .не самим соседством с ним другого (также канонического) слова, а взаимодействием, сиитагмо-парадигматическим пересечением языковых значений как самого слова земля, так и его соседа. Например, полисемия слова земля может быть нейтрализована минимальным словесным контекстом — двучленным словосочетанием: орбита Земли (Зем­ля— планета); цветочная земля (земля — рыхлое темно-бурое вещество);

колхозная земля (земля — территория, находящаяся в чьем-либо пользовании); советская земля (земля—страна, государство). Ор. также полисемию корня земл-(зем-), обусловленную синтагматически в пределах производного слова с этим корнем: земной (напр., земная орбита; производное от Земля со зяач: «планета»); землистый (землистый цвет лица; земля — рыхлое темно-бурое вещество); земельный (земельная реформа; земля — территория, находящаяся в чьем-то пользовании); земляк (встретить земляка; земля — страна, край, местность); земляной (земляные работы; земля — почва, верхний слой коры нашей планеты) и т. д.

Итак, можно видеть, что, например, в микроконтексте «колхозная земля» слово земля актуализируется (конкретизируется) в одном определенном своем значении, а остальные значения нейтрализуются, гаснут. Притом этой актуали­зации .способствует не только эпитет колхозная, пои само слово земля, в кото­ром виртуально исторически закреплено (так всегда, готовая к речевой актуа­лизации возможность) одно из значений — «территория, находящаяся в чьем-либо владении, пользовании».

Значение окказионального слова, например елолазание, нельзя объяонить ни внутренней формой (словообразовательной структурой) самого этого слова, ни микрокоитекстом — соседством любого подходящего по смыслу в этом, слу­чае канонического слова. По существу требуется специальное и подробное его объяснение, в силу чего само 'окказиональное слово почти никогда не помогает созданию контекста.

Следовательно, каноническое слово, будучи зависимым от контекста, вместе с тем само предопределяет и формирует его. Иначе говоря, каноническое сло­во — это активный фактор, позитивно формирующий контекст. Окказиональное же слово не обладает контекстообразующим свойством, поскольку смысловое восприятие окказионализма (во всяком случае окказионализма с неясной, фра-зеологизоваяной внутренней формой) является результатом синтагматического отталкивания, т. е. шегативного (остаточного) восприятия этого слова в кон­тексте: канонические слова, имея вполне определенные зоны своих значений, ограничивают и намечают ими пределы возможных значений окказионального слова '.

Угадывание всего слова по его части основано на формальных и смысло­вых сиитагмо-парадигматических ассоциациях его элементов — фонем, букв, морфем. Например, если в .написанном слове человек пропущена какая-либо одна буква, то ее отсутствие не мешает пониманию этого слова: на оонове своего предшествующего языкового опыта каждый носитель языка «знает», из каких элементов состоит это слово, и потому по его части восстанавливает целое. Собственно, каноническое слово само по себе является своего рода контекстом фонем, буке, морфем и значения («смысла»). Ор., •например, в фельетоне о бюро­кратах: Сидят и решают кроссворд. Никак не могут найти слово из восьми букв: «Человек, формально выполняющий свои обязанности в ущерб делу». Первая буква «б», третья — «р», последняя — «т». Что бы это значило? («Правда», 7 февраля 1969 г.). Здесь «искомое» слово бюрократ легко находит­ся, по достаточно значительной части узнается всем известное слово. На этом принципе основано решение кроссвордов.

Повторяем, каноническое слово само по себе является контекстом («микро-контекстом»), а потому и способно создавать контекст второго порядка — контекст в обычном значении. Кроссворд же .из одних лишь окказиональных слов или с привлечением таких слов (при этом делается необходимое допуще­ние, что эти слова созданы самим составителем кроссворда) принципиально невозможен: практически его никто не сможет решить из-за номинативной факультативости слова, а также потому, что, во-первых, для получателя речи (человека, решающего кроссворд) окказионализм — принципиально «не кон-

_ст>> (,_не- «микротекст»), а во-вторых, не являясь контекстом, окказионализм не может быть составным элементом ,и опорой для обычного словесного кон­текста, «а «подсказках» которого (а также «а широте смысловых ассоциаций оешающего) только и решается .кроссворд. Потому, как справедливо замечает В М Солнцев, в «любом языке можно найти отрезок текста, состоящий только из слов — единиц языка, и вряд ли можно найти текст, который состоял бы исключительно из слов —единиц речи, если только не составить такой текст искусственно»¹.

В непосредственной речевой реализации окказиональное слово очень специ­фично в своем роде неожиданно, уникально с лексической или структурно-словообразовательной стороны. Например: Так, карломарксовцы пустили движок с помощью привода от колеса грузовика (речь идет о рабочих ленин­градского завода им. Карла Маркса; «Правда», 22 марта 1965 г.); Плясал на Дону ветер, г р ив ат и л волны (Шолохов М. «Тихий Дон», кн. I); Секрет «с лоно стопа» (заголовок статьи; речь идет о туземце Африки, который таинственным взмахом руки останавливает любого бегущего слона (см.: «Во­круг света», 1969, № 10," с. 62); ср.: автостоп — «карточка, взмахом которой заставляют остановиться любого шофера на дороге»).

Окказиональное слово (например, слоностоп) не только не способно сози- дать контекст и быть опорой для конкретного вооприятия и понимания других слов (в том числе и окказиональных), но само как носитель какого-то значе- ния беспомощно и просто непонятно без опоры на достаточно объемный кон- текст канонических слов. Контекстообразующая способность канонического сло- ва проистекает из его языкового свойства воспроизводимости —способности употребляться в бесчисленных речевых актах в качестве одной и той же лекси- ческой единицы с определенным значением или с определенным кругом оттен- ков. В результате всего этого в каноническом слове отстаивается его языковое, общеизвестное социально установленное значение, закрепленное узусом и нор- мой. • •

Окказиональное слово в силу своих свойств одноразовости и невоспроизво­димости не имеет социально закрепленного и отстоявшегося языкового, общест­венного значения, способного быть стабильным элементом различных контекстов. В силу своей продельной, ситуативно обусловленной конкретности, не фикси­руемой" в стаидартно^обобщающих формах языка, окказиональное слово и «окказиональное значение чаще всего богаче узуального по содержанию и уже его по объему»¹⁹.