1 Звегинцев в. А. История языкознания XIX—XX вв. В очерках и извлечениях, ч. 2, с. 90.

Но как объяснить сравнительно редко наблюдающиеся случаи перехода окказиональных слов в обычные, канонические слов'а? Синхронно-диахронная интерпретация окказионализмов не про-

иворечит этим фактам и, так сказать, не закрывает окказио­нализмам путей их проникновения из речи в язык.

Письмо как графическая форма передачи и фиксации речи nvaпирует подлинную природу жизни окказионализма, но оно в немалой степени способствует и его «популяризации», более интенсивной повторяемости, которая при определенных обстоя­тельствах (например, при необходимости в новых номинациях), может перерасти в воспроизводимость. Как только в повторяе­мости окказионального слова возникает хотя бы намек на его воспроизводимость (т. е. когда его употребление становится более самостоятельным и уже не связывается с целями его экспрессив­ной цитации), как только это слово начинает становиться уже более или менее отстаивающимся или стандартизующимся знаком определенного смысла и значения, в нем начинает уже просве­чивать диахроническая жизнь, с возникновением которой появ­ляются и свойства синхронных функциональных синтагматиче­ских и парадигматических ассоциаций,— слово, таким образом, из окказионального постепенно превращается в каноническое.

В качестве примера можно было бы' назвать такие слова, как сиюминутный и сиюминутность, функционирование которых в со­временных газетно-публицистических стилях граничит между их очень слабо выраженной воспроизводимостью и их все более адаптирующимся, становящимся все более привычным окказио­нальным цитированием.

Оба эти слова помещены в словаре-справочнике «Новые слова и значения» (М., 1971, с. 435—436) и иллюстрированы многочис­ленными примерами: «литература «сиюминутного» факта («Лит. газета», 25 января 1966 г.), сиюминутными импровизациями («Правда», 15 января 1967 г.), «сиюминутность» музыкально-ли­тературных передач («Лит. газета», 25 марта 1965 г.) и др.³⁵ Но это отнюдь не значит, что данные слова стали несомненными фак­тами языка, так как эти слова в настоящее время еще сохраняют налет окказиональных значений. К тому же данный словарь, как сказано в пояснениях к нему (см. с. 3—15), «не ставит перед собой нормативных задач» и потому включает не только уже вошедшие в общее пользование новые (появившиеся в 60-е годы XX в.) слова, но и входящие в него.

§ 14. Свойственна ли окказионализмам «постоянная новизна»?

В отличие от языкового неологизма, новизна которого с течением времени i стирается, исчезает, главной особенностью окказионализмов, по мнению некото­рых исследователей, является их постоянная, так сказать, «хроническая» новнз-i на. Н. И. Фельдман пишет: «Хотя со времени написания этих строк (т. е. строк' Щедрина и Маяковского.— А. Л.) прошли десятки лет, слова поцекистей, душе-] дрянствовать, умонелепствовать, белибердоносцы сразу выделяются из общего' контекста своей новизной. И вот этим-то они резко отличаются от подлинных' неологизмов», для которых «характерно как раз обратное — а именно то, что! трудно уловить тот недолгий момент, когда они еще ощущались как неологиз­мы»³⁶. Г. И. Миськевич и Л. К. Чельцова утверждают: «В языке имеются особые лексические группы, для которых ощущение новизны является обязательным и постоянным. Это индивидуальные авторские образования, поэтические' неологизмы...»³⁷

Следует, однако, заметить, что постоянная новизна слова (пусть даже; н окказионального) логически немыслима и лингвистически несостоятельна. "5 Всякая новизна слова обязательно «привязана» к определенному отрезку врс-.. мени. Вследствие утраты тончайших ассоциаций с породившим ее временем —Ц ассоциаций, недоступных пока точному, формализованному описанию, происхо­дит постепенное угасание этого признака. Не новизна, а необычность³⁸, «лнко-винность» — вот что является постоянным признаком окказионализма. Совсем другое дело, что/ новизна и необычность совпадают при первом появлений окказионального слова. По истечении же определенного времени новизна исче­зает, а необычность остается. Так, например, окказионализмы Щедрина, Мая­ковского известны не одно десятилетие и, конечно, потеряли новизну, но ощу­щение и восприятие необычности, даже при известной языковой адаптации к ним, прочно сохраняются. Описать со всех сторон эту необычность в понятиях и терминах лексикологии, словообразования, грамматики, стилистики, языковой нормы—вот главная задача.

Говоря о временном характере новизны языковых неологизмов и постоян-1 ной новизне окказиональных слов, Г. И. Миськевич и Л. К. Чельцова в сущ- | ности сводят оценку этого понятия лишь к индивидуально-субъективным, вку- j совым восприятиям отдельных носителей языка, а именно: «Ощущение новнз-1 ны — это чисто индивидуальное свойство каждого человека. Ведь совершенно; естественно, что чувство новизны и его утрата при восприятии слов во многом определяется степенью образованности воспринимающего, его вкусами, языко­вым чутьем и т. д.»³⁹.

В этом рассуждении, на наш взгляд, второстепенное выдается за главное, У а главное — за второстепенное. Бесспорно, что оценка таких качеств слова, как . его стилистическая окраска, диапазон его семантических оттенков (для много-] значного слова), а также степень его новизны или устарелости в известной мере действительно связана с индивидуальным восприятием этого слова и, конечно, труднее поддается с этих сторон точным «измерениям», чем* его характеристика с формально-грамматических сторон. Но не менее бесспорно и то, что понятия j устаревшего слова (например, перст, рыбарь, боярин, волость, городовой), акту^: J