4.2 Оценка проблем в консультировании

Как может быть определена психологическая оценка? По Kleinmuntz (1982; цит. по Gelso, Pretz, 1992), это системные или стандартизированные процедуры наблюдения поведения. По существу, этим занимается большинство психологов. Кроме методов определения сходства и различия поведения как между отдельными индивидами, так и одного и того же индивида в различные моменты времени, психолог, консультант не могут ни делать достоверные обобщения о людях, ни предвидеть их поведение. Поэтому психологическая оценка имеет большое значение как для теории психологического консультирования, так и для практики. Оценка широко применяется в различных областях психологии, однако ее применение в консультировании имеет один важный аспект: мы даем клиенту новые знания о нем и о его перспективе.

Психологическая оценка — это очень широкое понятие. Например, Сох (1988) говорил о трех аспектах возможной оценки клиентов:

• нозологическом (причисляя клиента и его проблемы к определенной нозологической категории);

• психодинамическом (выделяя доминирующие механизмы самозащиты, установки, обусловленные опытом детства);

• экзистенциальном (анализируя опыт клиента).

Говоря обобщенно, психологическая оценка охватывает самые общие знания о возможных особенностях людей, о проблемах личности и жизни, их вдентификации, диагностике, используя в этих целях информацию о клиенте, полученную во время беседы, с помощью тестов, анализируя его рисунки, сочине­ния, сны и т.п. Далее и пойдет речь более подробно об этих аспектах психологической оценки.

Проблемы и их вербализация

Хотя вся книга посвящена работе консультанта с разнообразнейшими проблемами людей, начиная конкретнее говорить об их идентификации на консультативных встречах, следует кратко охарактеризовать универсальные аспекты проблем, с которыми приходят клиенты.

Каждая проблема человека — это констелляция его чувств, мыслей и интенций. Поэтому ее можно разрешить, меняя свою жизнь — ее образ, отношения, внутреннюю ориентацию. Иногда возникает соблазн во всех своих проблемах обвинять окружение (или наследственность). Окружение бесконечно важно как арена, на которой человек борется за себя, однако думать, что окружение является причиной трудностей личности — неконструктивно и неправильно. Как говорит May (1967), окружение дает шахматную доску и фигуры, однако по доске и фигурам нельзя предвидеть, как будет происходить игра. U.R.May продолжает:

«Некрасивая девушка может жаловаться, что родилась такой, однако надо помочь гй понять, что некрасивость появляется из-за неправильного использования неправильных установок и физического вида, в г-аком родчлась.»

Каждый из нас имел и имеет проблемы, трудности в жизни. May (1967) заметил: «Откровенно говоря, я не встречал клиента, проблем которого не видел бы в себе, по крайней мере потенциально». Поэтому первое и важг^йшее положение в кснсуль^ироЕании (говоря как о консультанте, так и о клиенте, которому оно должно быть передано консультантом) таково: наличие проблем — это нормальное явление. Осознав это, мы делаем первый шаг к устранению проблем. Различные нарушения вызывает только долго длящееся неумение или невозможность решать свои проблемы или научиться жить с ними.

Нарушение в одной сфере жизни, как правило, вызывает нарушения и в других сферах жизни. Например, проблемы межличностных отношений в семье обычно возбуждают проблемы в сексуальной сфере партнеров. Можно найти бесконечное множество таких примеров. Поэтому обычно нет основания го­ворить об одной проблеме, они существуют своеобразными «гроздями». Этот взгляд противоречит распространенному в практике консультирования положению, когда делается попытка идентифицировать именно проблему. Однако попытка свести сложности и трудности жизни к какой-либо одной проблеме часто обусловливает неправильное понимание истинных причин трудностей.

Каждая проблема, несмотря на внешнее сходство или стереотипность, является индивидуальной, иной, и обязательно требует индивидуального решения. В этом смысле было бы ошибочно думать, что могут существовать какие-либо алгорит­мы решения отдельных проблем. Поэтому каждая ситуация кон­сультирования есть новая и уникальная, требующая понимания проблем в контексте жизни каждого конкретного пришедшего человека.

Все проблемы, с которыми сталкиваемся в консультировании, имеют свою историю возникновения и развития. Когда консультант знакомится с проблемами клиента, чаще всего они уже прошли долгий инкубационный период, пока не прорвались на поверхность в повседневной жизни. До прихода к консультан­ту клиент почти всегда уже пытался сам решать свои проблемы, и о таких попытках и их результатах консультант должен знать. Нередко испытанные неудачи при попытках самостоятельно справиться с проблемами затем воспринимаются как основные причины этих проблем.

Иногда в консультировании работа с проблемами клиента воспринимается как доказательство геометрических теорем. Не следует забывать, что каждая личная проблема имеет глубокие и ясные аспекты, возбуждающие большинство трудностей. Если будем пытаться преувеличенно понимать объективную ситуацию клиента и слишком интеллектуализировать этот вопрос, возникает опасность недостаточной оценки значения чувств как в возникновении проблемы, так и ее решении.

Как в консультировании можно установить важйоеть проблем или их иерархию? Прежде всего важно выяснить, насколько блокированная потребность клиента и фрустрированная цель значимы в жизни клиента. Следующий возможный шаг — установить, в какой степени блокируется цель или фрустрируется потребность. Также важно, сколько времени существует проблема. Если она имеет длинную историю, клиент уже мог найти много способов (чаще всего непригодных) ее компенсации, которые затрудняют выявление причин и понимание настоящих трудностей. Очень значимо то, как сам клиент понимает свои проблемы и их причины. Если это понимание ошибочно, клиент уже смог создать целый ряд объяснений своим проблемам, не соответствующих реальности и затрудняющих их решение.

Важный вопрос в консультировании, если речь идет об идентификации проблем, это их вербализация. Высказать свои трудности словами не так просто, как может показаться с первого взгляда. Вообще, в консультировании мы говорим с клиентом о вещах, которые он знает, однако они никогда небыли точно высказаны словами. Проблемы, скорее всего, находятся «в голове». Это похоже на нередко встречающийся феномен, когда знаем слово, но назвать его не можем; в таких случаях говорим «слово вертится на кончике языка». С другой стороны в консультировании бесконечно важно точное наименование проблем, поскольку в самом процессе наименования, вербализации, как и при сдаче письменного экзамена, выясняется, что знаем в действительности, а что нам кажется, что знаем. Вербализация проблем также придает реальность несформулированным мыслям, чувствам, фантазиям, мечтам. Пока это не наименовано, это лишь мнимые, представляемые дела. Наименование устраняет их эфемерность. Вербализация проблем выполняет еще одну функцию. Она помогает клиенту в определенной степени отделять себя от окружающего мира и от мира своих внутренних эмоций и мыслей. Слова о себе создают психическую дистанцию от самости; такая дистанция необходима при желании понять, контролировать, а также изменять себя. Сам факт вербализации делает возможной критическую оценку ситуации. Если клиент говорит о своих чувствах, по крайней мере уже в этот момент они не управляют им. Когда говорю «Я сержусь», я хоть незначи­тельно отдаляюсь от этого чувства. Говорить о том, что чувствуешь — это первый шаг в направлении контроля чувств. Поэтому вербализация проблем очень важна в консультировании даже тех проблем, которые кажутся неразрешимыми.

Диагностика в консультировании: за в против Психологический диагноз опирается на анализ и объяснение проблем клиента. Он включает причины трудностей клиента, их развитие во времени, отнесение к определенному классу проблем, определение специальных способов помощи и прогноз вероятности успешного решения проблем (Corey, 1986),

С самых первых попыток дифференцировать психологические проблемы, чтобы точнее установить, какая помощь нужна в каждом конкретном случае, в процессе диагностики следовали принятым в медицине моделям, суть которых составляют три основных шага:

1) установление симптомов;

2) установление их причин; .

3) нахождение эффективнейших способов лечения этих симптомов.

Однако очевидно, что психологические проблемы изрядно отличаются от соматических (телесных) нарушений и болезней. Симптомы психологических нарушений не настолько гомогенны, как симптомы соматических нарушений. Например, симптомы воспаления легких намного более взаимосвязаны, чем, скажем, симптомы шизофрении. Поэтому применение медицинской модели идентификации проблем в психологическом консультировании и психотерапии наших дней малополезно и едва ли оправдано. Между отдельными школами психологического консультирования и психотерапии существуют довольно ясные противоречия в отношении диагностики.

Представители разных теоретических ориентаций, как правило, выделяют разные аспекты одного и того же клиента. Например аналитически ориентированный консультант больше внимания уделяет психодинамике поведения клиента, бихевиорист — видимому внешнему поведению, а иредстави^ль экзистенциальной терапии — аспектам субъективных опытов клиента. Это делает системы психологической диагностики нестабильными, и это говорит не в их пользу. Наконец, если в медицине определенный диагноз практически всегда требует определенного специфического лечения, соответствующего уровню развития медицины в данный момент, то в психологическом консультировании характер и способы помощи легче предугадать по теоретической ориентации консультанта, чем по проблемам клиента (Gelso, Fretz, 1992).

Все эти обстоятельства, говоря о диагностике в психологическом консультировании и психотерапии, заставляют обсудить аргументы «за» и «против».

Консультанты, выдвигающие безусловную необходимость диагностики (а такими чаще всего являются представители психоаналитической и бихевиористской ориентации), утверждают, что диагноз, основанный на оценке поведения клиента в прошлом и настоящем, позволяет правильно планировать процесс психологической помощи. По их мнению:

• диагноз позволяет предвидеть дальнейшее развитие нарушения;

• диагноз определяет особую стратегию помощи при различных нарушениях;

• диагностические схемы позволяют эффективно сотрудничать профессионалам, так как каждая диагностическая категория соответствует конкретным характеристикам поведения;

• диагноз представляет определенные рамки научно-исследовательским работам (Corey, 1986).

Радикальные критики диагностики, а среди них большинство составляют представители экзистенциальной и ориентированной на клиента теоретической направленности, полагают, что диагноз в консультировании вообще не нужен, а может быть даже вреден. Они выдвинули такие основные аргументы:

• диагноз обычно выражает экспертный взгляд консультанта с внешней точки отсчета на поведение и опыт клиента, не принимая во внимание то, что все это значит для клиента;

• диагноз игнорирует сложность человека; по мнению Rogers (1951), большинство диагнозов выражают упрощение поведения и опыта человека; кроме того, диагнозируя, ориентируются на сходство между людьми, а не на уникальные различия между ними, тем самым игнорируя потенциальные возможности каждого человека, отдавая первенство их стереотипизации;

• при попытке вместить человека в рамки диагностических категорий он принижается, потому что превращается в объект; наконец, большинство клиентов, с которыми сталкиваемся в консультировании, нельзя причислить ни к какой категории; у них есть трудности приспособления к жизни, с которыми стал­кивается большинство людей, и то, что им нужно, так это помощь другого человека, который смог бы вернуть покой и способность постоянно решать возникающие проблемы; наилучший способ понять другого человека находится в контексте его собственного субъективного мира, а не в классификационных системах;

• диагноз сужает поле зрения консультанта по отношению к клиенту, заставляет его принимать во внимание лишь то, что вмещается в навязанном диагнозе, а это чаще всего бывают вещи, связанные с различными недостатками, тем самым забывается главнейший предмет консультирования — ориентация на потен­циальные возможности человека, рост личности, развитие;

• диагноз заставляет человека принять тот способ поведения, который причислен к данной диагностической категории, а людей из окружения клиента — оценивать его по поставленному диагнозу; по мнению известного английского психиатра и лидера антипсихиатрического движения Laing (1967), клиент часто принимает навязываемую консультантом точку отсчета и начинает соответственно оценивать свое поведение: «Я сумасшедший. Так что вы можете ждать от меня?» По мнению Szasz (1968), диагноз в большинстве случаев не столько разрешает проблемы, сколько обостряет их, потому что когда психологические проблемы, за которые клиент обязан принять на себя ответственность, превращаемся в диагнозы, тем самым освобождаем клиентов от ответственности за свои действия.

О некоторых опасностях диагнозирования говорят и не такие радикальные противники диагностики (Вгаттег, Shostrom, 1982):

• на основе недостаточных данных можно делать ошибочные выводы;

• консультант может слишком долго заниматься историей жизни клиента и недостаточно уделять внимания его теперешнему поведению и установкам;

• у консультанта могут возникнуть соблазны слишком доверять результатам тестирования в процессе диагностики;

• при диагнозировании слишком много внимания уделяется патологическим реакциям клиента и недостаточно внимания — здоровым и творческим сторонам его жизни;

• диагностика формирует оценочную установку в отношении клиента и побуждает давать указания клиенту, что он должен делать.

Еще одна опасность, связанная с диагностикой, возникает, когда в консультировании сталкиваемся с представителями различных культурных сред, потому что нормой чаще всего считаются стереотипы доминирующей Среды. Sue (1981) приводит пример, когда клиенты азиатского происхождения в американской среде оценивались, как наиболее заторможенные, так как раскрываются с трудом, кажутся неуверенными, эмоционально мало выразительны. В американской культуре культивируются как раз противоположные нормы. А дело в том, что азиаты как раз и ориентированы на подавление эмоций, делятся своими личными Делами только в кругу семьи.

По мнению Kennedy (1977), диагноз является малоценным, если он создает дистанцию между консультантом и клиентом. А так случается, когда он становится объектом интеллектуальных занятий только консультанта, когда точка зрения консультанта на консультирование — ремесленническая. Диагноз также ничего не дает, когда он настолько формализован, что мешает консультанту быть искренне принимающим клиента, спонтанным. Категоризация клиентов, их «раскладывание по полочкам» по существу разрушает консультативный контакт. Наш личный опыт показывает, что чувствуем себя неуютно и неприятно, когда кто-либо другой пытается причислить нас к какой-нибудь категории, вместо того чтобы пытаться нас понять.

Обобщая аргументы «за» и «против» диагностики в психологическом консультировании, можем утверждать, что одинаково неприемлемы обе крайние точки зрения. Диагностика является составной частью процесса психологическо консультирования, когда мы стремимся к более глубокому пониманию клиента. От первой до последней встречи как клиент, так и консультант находятся в процессе поиска и раскрытия. Даже отказываясь от строгих рамок диагностики, консультант должен задать себе вопросы:

• Что происходит сейчас в жизни клиента?

• Что хочет клиент от консультирования?

• Каковы потенциальные возможности и ограничения клиента?

• Как далеко и глубоко должен идти в консультировании с этим клиентом?

• Какова основная психодинамика в настоящей жизни клиента?

Отвечая на эти вопросы, консультант формулирует себе, что клиент хочет и как можно достичь целей консультирования. В этом смысле диагностика является перманентным процессом, продолжающимся столько же, сколько и консультирование, и помогающим консультанту концептуализировать проблемы клиента.

Наконец, если будем абсолютно игнорировать диагноз, будем вынуждены игнорировать и такие реальные заболевания, как шизофрения, маниакально-депрессивный синдром и т.п., а это уже этическая проблема, потому что это нарушения, при наличии которых человек может быть опасным самому себе и другим.

По мнению Brammer и Shostгo^й' (1982), диагноз должен отражать стиль жизни клиента и помочь консультанту планировать стратегию и тактику своего поведения^я^ работы, эффективнее прогнозировать результаты своей работы, в то же время оставаться чутким к проявлению реальных патологий в поведении клиента и избежать серьезных ошибок в работе. Настоящий консультант, как подчеркивают вышеупомянутые авторы, «понимает клиента одновременно и диагностически, и терапевтически».

Психологический анамнез в консультировании Для того чтобы консультант мог яснее идентифицировать проблемы клиента, выяснить контекст причин их возникновения и существования, ему важно иметь необходимую информацию о клиенте. Эта информация и составляет психологический анамнез.

Очевидно, что невозможно собрать всю нужную информацию о клиенте последовательно или за одну встречу. Обычно этому уделяется больше внимания во время первых встреч, однако важно не забывать, что в ходе всего консультирования консультант должен пополнять «портрет» личности и жизни клиента все новыми деталями. Собирание анамнеза начинается с рассказа ' клиента о себе и своих проблемах дополнительную информацию получаем, наблюдая поведение клиента, спрашивая, иногда используя тесты и другие дополнительные средства (сны, рисунки, сочинения и др.).

Необходимость психологического анамнеза почти не вызывает принципиальных возражений, хотя, скажем, в экзистенциальной ориентации больше исследуется настоящая жизненная ситуация, от клиента не требуются так настойчиво полные и детальные сведения о себе, как, скажем, в психоанализе.

Существуют различные схемы сбора психологического анамнеза. По одной из них выделяются три основных блока информации о клиенте:

1. Демографическая информация: — возраст клиента; — семейное положение; — профессия; — образование.

2. Настоящие проблемы и нарушения:

• возникновение, развитие и продолжительность проблем;

• события в жизни, связанные с возникновением, обострением и разрешением проблем;

• возраст, в котором возникла проблема;

• изменения личности, чувств (особенно в отношении значимых людей), интересов, перемены в обыденной жизни (сон, аппетит и т.п.), связанные с возникновением проблем;

• почему клиент обратился именно теперь;

• опыт решения проблем (самостоятельно или с другими специалистами) и результаты;

• употребление лекарств;

• медицинская история семьи (особенно психические болезни, алкоголизм, наркомания, самоубийства в семье).

3. Психосоциальная история (значимые межличностные чувства, отношения и события в течение жизни):

• детство (обстоятельства рождения, очередность рождений, кто воспитывал, отношения в семье);

• дошкольный период (рождение братьев и сестер, другие значительные события в семье, первые воспоминания);

• средний детский возраст (успехи и неудачи в учебе, школьные проблемы с учителями и ровесниками, отношения в семье);

• отрочество и юность (отношения с ровесниками, представителями другого пола, родителями, успехи и неудачи в школе, стремления и цели жизни);

• взрослый возраст (социальные отношения, удовлетворенность работой, браком, отношения в семье, половая жизнь, экономические условия жизни, потери близких людей, возрастные изменения, употребление алкоголя, наркотиков, психологические и экзистенциальные кризисы, планы на будущее).

Очевидно, что не в каждом случае следует собирать информацию в таком объеме; всегда должны руководствоваться критериями разумной необходимости. Эта схема скорее отражает важные точки в истории жизни клиента и возникновения и развития проблем, на, которые следует ориентироваться в ходе консультирования.

Как известно, A.Adler указывает на очередность рождения, как на один из важнейших факторов возникновения жизненных проблем. Коснемся этой темы несколько шире, тем более что она мало где освещена. Важность очередности рождения связана с тем, что основные ориентации личности формируются очень рано.

Старший ребенок в семье имеет ярко выраженное чувство ответственности. В первые годы жизни он испытал чувства любви и заботы родителей, и это дает ему определенную эмоциональную стабильность. К ответственности он приучается с ранних лет, поощряемый помогать родителям, в том числе присматривать за младшими братьями и сестрами. Старший ребенок больше, чем другие дети, становится объектом доверия родителей и участником планирования семейных дел. Поэтому старший ребенок имеет склонность к порядку, любит стабильность и расположен к консерватизму.

Второй ребенок — совсем другой. Придя в этот мир, он сталкивается с конкурентом. В своем младенчестве и детстве он постоянно имеет перед собой передовика, могущего делать многие дела, которые второму становятся доступны всегда позже. Второй ребенок постоянно находится в более низком положении, и это заставляет его искать какую-либо область, в которой он мог бы опередить старшего. В результате второму ребенку свойственны увеличенные амбиции и способность конкурировать при большом напряжении. Он склонен революционно менять настоящую ситуацию.

Особое положение в семье занимает младший ребенок. В детстве он окружен любовью не только родителей, но и сестер и братьев. Это создает благоприятную установку в отношении мира и поощряет ожидание, что его будет любить каждый. Опасность может заключаться в том, что младший надеется, что окружаю­щие будут не только любить его, но и постоянно баловать.

Особенно тяжело положение единственного ребенка. Он бывает в прямом смысле слова окружен любовью и заботой родителей, ему уделяется значительно больше внимания, чем детям, имеющим братьев и сестер. В этом кроется много опасностей. Единственный ребенок имеет много социальных контактов, а вместе с тем и меньший социальный опыт умения жить вместе с другими. Единственный ребенок избалован, и в его личности развивается требовательная и зависимая в отношении жизни установка. Он думает, что мир должен идти к нему, а если так не случается (а так в действительности чаще всего и бывает), он начинает смотреть на жизнь враждебно. Однако, наряду с опасностью, единственный ребенок имеет больше реальных возможностей для всестороннего образогянкя и развития.

Хотя очередность рождения является важным фактором формирования личности, а вместе с тем и возникновения проблем, тем не менее не следует забывать, что личность индивида определяет не только .этот фактор.

Пример еще одной возможной схемы психологического анамнеза, подкрепленной несколькими уровнями информации о клиенте, предложил Leary (1957). По этой схеме клиент должен оцениваться, используя:

• информацию о его общественном поведении;

• предоставляемую клиентом информацию о себе;

• информацию, получаемую с помощью проективных тестов и анализа снов;

• подсознательну» информацию, получаемую с учетом тем, которых клиент постоянно избегает;

• информацию о системе ценностей клиента.

Наибольшую часть анамнестической информации в консультировании получаем во время беседы. Хотя это и важнейший способ поучения информации о клиенте, он имеет свои слабые стороны, потому что это субъективный и не всегда верный источник. Не должно удивлять и то, что два или более консультанта, разговаривая с одним и тем же клиентом, могут составить различное представление о нем и сделать разные выводы. Так может случиться по разным причинам, на которые консультанту следует обратить внимание:

1. Консультанты могут задать клиенту различные\опросы и получить различную информацию. Следовательно то^йк мы поймем клиента, зависит от того, о чем и как мы будем его спрашивать.

2. Так как разные консультанты оказывают неодинаковое влияние на клиентов, они могут получить различные ответы, даже задавая одни и те же вопросы.

3. Разные консультанты во время беседы фиксируют различные моменты поведения клиента (никто не может зафиксировать все поведение); это также отчасти может обусловить их неодинаковые выводы об одном и том же клиенте.

4. Даже имея одну и ту же информацию, разные консультанты могут интерпретировать ее по-разному.

Перечислением этих возможностей по-разному понимать одного и того же клиента мы хотим обратить внимание на то, что консультант сам может оказать влияние на то, что получает от клиента, и сам, таким образом, вводит себя в заблуждение. Иначе говоря, в рассказе клиента иногда можем увидеть то, что хотим, и не заметить то, чего не желаем видеть. Это реальная опасность, о которой следует помнить консультанту при сборе информации о клиенте. С другой стороны, если мы будем стараться избегать этих опасностей, стремясь к более строгому структурированию беседы, то может потеряться момент уникальности каждого клиента, и беседа станет похожей на анкетирование или тестирование.

Использование тестов в консультировании Этот вопрос вызывает подобные противоречия и является объектом таких же дискуссий, как и диагностика в консультировании. Точка зрения представителей экзистенциальной и роджерсовской ориентаций на тестирование соответствует точке зрения на диагностику — это внешняя форма понимания, ничего общего не имеющая с эффективным консультированием. Это положение ясно сформулировала Albuckle (1975):

«Если на другого человека смотрим так, как это делается в традиционной научной парадигме, как на существо, которое можем измерять, опираясь на внешние критерии, тогда тестирование — и диагностика — должны быть составной частью процесса консультирования. С другой стороны, если изнутри будем смотреть на реальность человека, тогда тестирование и диагностика уведет человека от реальности еще дальше, чем он есть».

Представители более умеренной ориентации в консультировании пытаются обосновать использование тестов в процессе консультирования тем, что . их помощью можно получить бо^ше информации о клиенте и предоставить больше информации самому клиенту, чтобы тот смог выбирать более реалистичные решения. Уже упомянутые нами Brammer и Shostrom (1982) предлагали дать клиентам более активную роль в тестировании, побуждая их участвовать в выборе тестов в консультировании. По их мнению:

• клиент и консульта.нт во время беседы решают, какая информация, которую «ожно получить с помощью тестов, может оказатьс» нужной при решении его проблем;

• консультант знакомит клиента с различными категориями тес: ев;

• консультант рекомендует клиенту те тесты, которые могут дать клиенту искомую информацию, и указывает тесты, использование которых бесцельно;

• консультант дает возможность клиенту высказать свои сомнения и отрицательные чувства по отношению к отобранным тестам; сомнения и чувства обсуждаются вместе.

Подобной модели участия клиента в тестировании соответствуют и представленные Corey (1986) соображения:

• клиенты должны включаться в процедуру отбора тестов, они сами должны решать, какого типа тесты выполнять;

• обсуждаются причины, по которым клиенты выбирают те или иные тесты, а также опыт прежних столкновений с тестами;

• консультант должен ясно понимать, для чего предназначены конкретные тесты, и должен разъяснить клиентам целесообразность использования этих тестов и их ограниченность;

• консультант должен помочь клиентам понять, что тесты не могут дать никаких окончательных ответов о личности, а лишь предоставляют немного дополнительной информации о клиенте, которая должна быть обсуждена в ходе консультирования;

• консультант должен достаточно подробно представить клиентам результаты тестов и вместе с ними их обсудить; интерпретируя результаты, консультант должен быть нейтральным, не следует забывать, что тестирование является лишь одним из способов получения сведений о клиентах, а полученные с помощью тестов сведения должны быть проверены и подтверждены данными, полученными другими способами;

• представляя результаты, консультант по возможности должен воздерживаться от оценок и позволить клиентам самим формировать свои выводы.

Такой способ использования тестов в консультировании, если консультант не абсолютизирует их значение, а интерпретацию полученных результатов интегрирует в сам процесс консультирования, мог бы помочь адекватнее «использовать возможность применять хорошо подготовленные и надежные тесты для усиления консультативного контакта и увеличения его эффективно ста.