Глава 5. Без чернецова.

Боевой дух обеих сторон был подорван. Красная гвардия после столкновения с Чернецовым ушла из Глубокой на станцию Миллерово, «так как весь комсостав выбыл из строя», ее командир Г. Петров был ранен в ногу. 23 января один из красных командиров телеграфировал в Петроград: «Еще одна такая победа, и мы погибли»¹⁶⁶. Штаб Подтелкова тоже расположился в Миллерово, а наиболее боевой 27-й Донской полк под командованием Голубова стоял в Красновке и охранял железнодорожную ветку от Миллерово на Луганск¹⁶⁷. Казаков на станции Глубокой осталось немного. Фактически все полки, признавшие власть Донского ревкома, рассеялись по домам. Войсковое правительство, подкрепляя их настроения, издало приказ о расформировании всех полков за исключением 3, 5, 7, 9, 10, 13, 16, 17, 18, 21, 28, 29, 36, 40, 48 и 49, двух гвардейских и калмыцкого полка, формируемого в Сальском округе¹⁶⁸. Таким образом, две трети донских полков были распущены по домам.

Попытки Донского Ревкома провести 22 января мобилизацию сорвались. В Миллерово к месту сбора прибыло 1600 человек, но на погрузку в вагоны явилось 80, остальные разбежались.

Для Войскового правительства опасность с севера утратила свою остроту. Зато вновь надавил с территории Украины побитый, но не разбитый Саблин. Оборона станции Гуково силами Донской офицерской дружины, где офицеров было 10 %, да и те были старики, не могла считаться надежной. Туда были посланы подкрепления – 2-я сотня семилетовского отряда, - но этого было явно недостаточно.

Во время переговоров между партизанами и «революционными» казаками по поводу судьбы плененного Чернецова(пока тот был жив) от походного атамана Назарова пришел приказ партизанам отойти на Зверево и на Колпаково, а оборону Каменской передать… Голубову, который якобы сформировал свой партизанский отряд и будет воевать на стороне Войскового правительства. Когда Назарову сообщили об истинной роли Голубова, Назаров все равно подтвердил приказ оставить 100 человек в Каменской и отходить на Колпаково.

Остатки отряда Чернецова выполнили приказ и ушли из Каменской, оставив там всего 62 партизана. С ними и с 4-й офицерской ротой подъесаул Лазарев 22 января совершил налет на Глубокую и близлежащие хутора и подобрал трупы 9 зарубленных вместе с Чернецовым партизан, после чего вернулся в Каменскую. «Революционные» казаки сопротивления не оказали. На следующий день на хуторе Астахове партизаны и юнкера во главе с Миончинским подобрали 6 брошенных орудий и 16 зарядных ящиков. С ними Миончинский отправился в Новочеркасск. Брошенные орудия принадлежали лейб-гвардии 6-й Донской батарее. В Новочеркасске из этих 6 не совсем исправных орудий собрали 4 боеспособных. Сборкой руководил есаул 6-й гвардейской батареи Упорников, «отлично знавший свои орудия»¹⁶⁹.

24 января Лазарев хотел снова напасть на большевиков, но получил тревожные известия из Лихой и Зверево.

Дело было в том, что под Гуково прибывшие семилетовцы пытались выдвинуться дальше на украинскую территорию, но сделали это неумело. Как вспоминал семилетовец А. Макриди, «командовал нами есаул Боков, храбрый офицер, но неопытный командир…Без оперативных заданий, даже без разведки, лихой есаул повел нас по железной дороге на поиски врага»¹⁷⁰. Под станцией Должанской семилетовцы попали в засаду, устроенную, как считал Макриди, красными латышскими стрелками. «В новочеркасском лазарете я узнал, что наш отряд, числом двести пятьдесят штыков, потерял двести десять»¹⁷¹. Полковник Ляхов, командовавший всем боевым участком, начал отступление на Зверево.

Туда же из Лихой стала выдвигаться 1-я сотня чернецовцев. В Лихой ее сменила 4-я офицерская рота. Лазареву пришлось отказаться от очередного налета на Глубокую и даже взорвать полотно между Глубокой и Каменской, чтобы задержать красные эшелоны с севера.

25 января было для партизан несчастливым днем. 1-я сотня чернецовцев из-за несогласованности действий с другими частями потерпела поражение под станцией Заповедной, потеряла 11 партизан убитыми и ночью ушла из Зверево. Части в Лихой и Каменской оказались отрезанными от Новочеркасска. Сведений о них не было.

У Атамана под рукой был лишь отряд войскового старшины Карпова (42 человека) из учащихся средних учебных заведений Новочеркасска. Бойцам было по 9-17 лет. Отряд сразу же получил приказ выехать на фронт и присоединить остатки чернецовцев… Не надеясь на подростков в их легких ботинках, донское командование (по согласованию с «добровольческим») решило направить вслед за ними 2-й офицерский батальон, но на это нужно было время.

Утром 26-го в Каменской стало известно об оставлении Зверево и бое под Лихой, где большевиков сдерживала 4-я офицерская рота. Но Каменскую большевики оставили в покое. Дело в том, что 10-й Донской полк (3 сотни) пришел в станицу с музыкой и потребовал, чтобы Красная гвардия ушла с территории Дона, иначе грозил выбить ее силой. Воспользовавшись этим, Лазарев бросился на Лихую и в ночь с 27 на 28 января завязал там жестокий бой. Станция была временно занята. Воспользовавшись этим, 4-я офицерская рота ушла на Зверево и далее на соединение к своим. Лазарев в Глубокой не удержался. Он просил помощи у 10-го Донского полка. Полк после митинга послал ему на подмогу 11 человек… Отряд Лазарева (один из очевидцев вспоминал, что Лазарев в ту ночь был «вдребезги веселый»)¹⁷² откатился на Каменскую. Его орудие было подбито, из артиллеристов 3 убито, 2 ранено. Удалось лишь взорвать железную дорогу между Лихой и Каменской.

Фронт к северу от Новочеркасска все же был восстановлен. Генерал Назаров поручил отошедшую к Новочеркасску часть чернецовского отряда полковнику Илье Дмитриевичу Черевкову, боевому офицеру, кавалеру «Георгиевского оружия». Но тот в первом же бою был ранен в ногу с переломом кости и три часа провел в поле, сдерживая стон, «чтоб не внести паники в отступающую сотню»¹⁷³. 27 января в Александро-Грушевск прибыл 2-й Офицерский батальон, который неудачно пытался отбить станцию Сулин. Через два дня офицеров отозвали, но к тому времени на смену им прибыли отряд Семилетова, конный отряд юнкеров и офицеров Атаманского полка и импровизированный «бронепоезд» с командой из офицеров 6-й гвардейской батареи и юнкеров – всего 250-300 бойцов, 75 % личного состава в возрасте не свыше 17 лет¹⁷⁴.

Остатки чернецовцев были отрезаны в Каменской. И генерал Усачев, начальник 5-й Донской дивизии, остававшийся все время в Каменской и взявший под свое командование всех, воюющих с большевиками, принял решение уходить из Каменской грунтовыми дорогами вдоль Донца и пробиваться к Новочеркасску.

В 13 часов (по другим данным – в 18 часов) 28 января отряд, оставив на Каменском вокзале раненых, пошел на восток вдоль Донца, прикрываясь его высоким берегом. Первый привал был сделан на хуторе Богданов, верстах в 15 от Каменской. Ночью чернецовцы оторвались от берега Донца и двинулись на юг, на хутор Садки, до которого по прямой было километров 50. По дороге пришлось пересечь железно-дорожную ветку Лихая-Царицын и идти степью, преодолевая распутицу, грязь, талые речки. По дороге ввязались в конфликт в деревне Божковка, километрах в пяти за железной дорогой, где крестьяне поймали пятерых офицеров. Партизаны двинулись на звуки стрельбы и отбили офицеров. Ночевал отряд в деревне Федоровка. Утром из пулемета нечаянно была ранена медсестра Плешакова. Из Федоровки отряд пошел в хутор Садки, до которого оставалось верст 10. Холодный ветер превращал дождь в крупу, которая забивала глаза, но грязь подмерзла, и идти стало легче. В Садках умерла медсестра. Из Садков на станцию Горная (между Сулином и Александровском-Грушевском) был послан разъезд. Так как Лихая и Зверево остались севернее, партизаны надеялись найти в Горной своих, но там уже были большевики. Потеряв одну лошадь, разъезд отошел. Больше отряд не рисковал выходить к железной дороге и двинулся на юг, к Дону. Следующая остановка была в хуторе Керчик, где партизаны узнали о самоубийстве атамана Каледина. Здесь они получили от местных властей подводы, подобрали 7 брошенных регулярными войсками пулеметов и двинулись в хутор Мокрый Лог, где и заночевали. На этом хуторе лошадей они не получили и дальше двинулись на быках. 1 февраля они вышли к Дону, к станице Раздорской, здесь переночевали и отправились вниз по Дону до Мелеховской, где попали на митинг по поводу объявленной новым атаманом мобилизации. Из Мелеховской чернецовцы двинулись вверх по речке Аксай, выходя к Новочеркасску с востока, через станицы Бессергеневская, Заплавская, Кривянская. В город они вошли 3 февраля. В Новочеркасске многие чернецовцы из этого отряда были распущены по домам

В Войске в это время начинался новый этап борьбы…

Партизаны понесли огромные потери. «Из 60 учеников реального училища, ушедших в отряд Чернецова, осталось в живых не более 20-ти»¹⁷⁵.Из 2-й семилетовской сотни, разбитой под Должанской, после второго боя осталось всего8 человек¹⁷⁶. Донская офицерская дружина полковника Ляхова после боя под станцией Горной распылилась.

Но тогда же, в зимние месяцы 1917-18 гг., были сформированы другие партизанские отряды. Одни возникали вдали и в отрыве от административного центра области, как реакция округов на приход большевиков в окружные центры, другие стали формироваться в Ростове и Новочеркасске «вослед» Чернецову под влиянием создаваемой легенды. В них пошла молодежь, увлеченная романтикой партизанской войны и не представлявшая, видимо, всех ее тягот. Н.Н. Львов вспоминал: «Много раз приходилось мне видеть на маленькой станции Новочеркасска, как эти партизаны-подростки, тут же на платформе разобрав винтовки и патроны, садились в теплушки. Под крики «ура» поезд отходил и скрывался вдали»¹⁷⁷.

Не обошлось и без «накипи». Генерал И.А. Поляков вспоминал: «На этой почве появилось много лиц, которые, обычно, украсив себя с ног до головы, оружием, уверяли начальника штаба, а иногда Походного атамана или Донского Атамана, что они смогут сформировать отряды и найти людей. Для этого им необходимы только официальное разрешение и, главное, деньги. Им верили, хватаясь за них, как утопающий за соломинку.

В результате произошли огромные злоупотребления казенными деньгами, распутывать которые мне пришлось уже весной и летом 1918 года»¹⁷⁸.

Большевистское руководство немедленно ухватилось за этот «негатив». Позже, в апреле 1918 года, Председатель ВЦИК Донской советской республики В. Ковалев говорил, огульно называя всех партизан «чернецовцами» и стараясь замарать само имя Чернецова: «Помните, что Каледин и Богаевский долго бы еще боролись, если бы не сделали ошибку. Они отдали власть Чернецову и другим бандам. Даже безобидный буржуй возмущался, ибо эти чернецовцы совершали самые позорные дела. Я знаю случай, когда один из них разбил окно, влез в кладовую и начал руками есть варенье. Деятельность Чернецова дала нам изобильный материал»¹⁷⁹.

Все это ни в коей мере не ставит под сомнение героизм и самоотверженность партизанских отрядов, которые действительно сражались и проливали кровь.

Позже, когда большевики подкатились к Ростову и Новочеркасску, эти отряды стали костяком, к которому временно примкнули станичные ополчения. Так, к отряду Семилетова была придана «Новочеркасская дружина», состоявшая из «стариков-чиновников всех ведомств»¹⁸⁰.

Необходимо перечислить хотя бы некоторые из этих отрядов.

Прежде всего это был отряд войскового старшины Семилетова, который, как мы помним, был послан под Таганрог на помощь «добровольцам» (там же, у Матвеева кургана, на стороне «добровольцев» приняла участие в боях 29-я Донская батарея)¹⁸¹.

17 января генерал Деникин телеграфировал из Неклиновки в Ростов: «Казачьи отряды Ростова из Ростова и Гниловской не пошли. С отрядом полковника Кутепова действует лишь один партизанский отряд Семилетова»¹⁸². Но заметного участия в боях семилетовцы не приняли. Как вспоминали участники боев, «иногда появлялись донские конные партизаны, юнцы 15-17 лет…»¹⁸³.

2-я сотня семилетовцев была практически уничтожена на северном направлении и вернулась в Новочеркасск на пополнение.

Но сам отряд сохранился до самого Степного похода и стал костяком его участников.

20 января 1918 года «Вольный Дон» сообщил, что офицеры и казаки 7-го Донского полка (полк формировался в черкасских станицах) организовали партизанский отряд хорунжего Назарова…

О Федоре Дмитриевиче Назарове много писали еще в годы гражданской войны. Известный журналист Виктор Севский сообщал, что Назаров в детстве пас гусей в Новониколаевской станице, затем попал на Дальний восток, работал в железнодорожных мастерских, рабочим на барже, слесарем во Владивостокском порту, конторщиком, помощником машиниста на пароходе, сдал экзамен на народного учителя. В.Севский назвал его «молчаливым рыцарем». Позже, в эмиграции, В. Крюков писал: «Может быть Ф.Д. грешил иногда военными познаниями, но он несомненно обладал большими качествами партизанского начальника»¹⁸⁴. В.С. Мыльников вторил ему: «Назаров особого военного образования или долголетней службы не имел, но у него была замечательная способность: вылетев на возвышенность или бугор, он моментально сразу правильно оценивал положение и тут же отдавал соответствующие распоряжения, что и требовалось от начальника партизанского отряда»¹⁸⁵.

Первоначально отряд Назарова состоял из 30 человек, 20 из них были казаками 7-го Донского полка.

Там же, в низовьях Дона, в Ростове был создан отряд «Белого дьявола» - сотника Грекова, подчиненный «добровольческому» командованию.

Сотник Греков, казак Кубанского войска, начал «партизанить» еще в апреле 1917 года в Петрограде, где «держал в повиновении весь район Обуховского завода», затем был выслан в Туркестан, где командовал кубанской конвойной сотней при штабе командующего. После боев в Ташкенте, возвращаясь на Кубань, он «задержался» на Дону и принял участие в боях за Ростов в ноябре 1917 года¹⁸⁶, совершал налеты на Ханженково и Иловайск. Первоначально в состав его отряда входили 65 семинаристов и 5 гимназисток – сестер милосердия. В январе 1918 года отряд вырос до 150 человек¹⁸⁷.

Под Царицыном, на территории 2-го Донского округа действовал партизанский отряд полковника Мамонтова. Костяк его составляли учащиеся окружной станицы Нижне-Чирской. К нему на помощь были посланы более десяти юнкеров-артиллеристов из Новочеркасска. В основном Мамонтов дрался на ветке Царицын-Морозовская. Местные казаки, опасаясь столкновения с Красной гвардией, требовали, чтобы Мамонтов покинул окружную станицу.

23 января 1918 г. отряд Мамонтова (60 реалистов) выступил из Нижне-Чирской к Новочеркасску. Когда он уходил, казаки из ремесленного училища играли ему на прощание похоронный марш. В Цымлянской Мамонтов узнал, что здесь арестованы юнкера, приехавшие из Новочеркасска забрать деньги из местного казначейства. Когда появился Мамонтов, казаки юнкеров выпустили, но денег не дали. Мамонтов телеграфировал в Новочеркасск и предложил забрать означенные деньги. Ответа не было, так как случилось это как раз 29 января. На свой страх и риск Мамонтов подогнал три тройки и приказал 15 офицерам своего отряда быть наготове. Затем он зашел в казначейство и потребовал миллион, на что имелись оставленные юнкерами документы. Казаки заперли его в специальном помещении, чтобы он сам отсчитал положенную сумму. Мамонтов отсчитал 4 миллиона и зашил деньги в мешки. После этого офицеры его отряда вошли в казначейство, арестовали караул и выпустили Мамонтова.¹⁸⁸. 5 февраля Мамонтов прибыл в Новочеркасск и привел с собой 109 бойцов. За 12 дней было пройдено 300 верст…

На севере Дона в декабре-январе 1917-18 гг. действовал партизанский отряд «Степана Разина» под командованием подъесаула К.В. Попова. По данным журнала «Родимый край» (№ 103. 1972), Константин Васильевич Попов, казак станицы Старо-Григорьевской Усть-Медведицкого округа, сын священника, окончил Донскую духовную семинарию в 1914 году, поступил в Новочеркасское юнкерское училище, весной 1915 года выпущен в 4-й Донской полк с производством в чин прапорщика с 1 мая 1915 года.

Очевидцы отмечали его «импозантную фигуру, громадный рост, решимость и отвагу»¹⁸⁹.

В 1917 году в Петрограде часть казаков 4-го полка во главе с сотником К.В. Поповым отказалась присягать Временному правительству и была послана на Дон, на суд Войскового Круга для «вразумления». В июне 1917 года пристыженные и «вразумленные» казаки вернулись в Петроград. Здесь К.В. Попов счастью казаков вступил в ударный батальон, формируемый штабс-капитаном Орлом. С 5 июня 1917 года в этот батальон входила еще и сотня подъесаула Виктора Ивановича Попова из казаков 1-го, 4-го Донских, Сводно-казачьего полков и 6-й гвардейской батареи.

После октябрьских событий казачья часть ударного батальона под наименованием «Партизанский отряд Северного фронта» и под командованием К.В. Попова отправилась на Дон и прибыла в начале декабря на узловую станцию Алексиково (Хоперский округ). По прибытии отряд поступил в распоряжение вр.и.д. начальника 7-й Донской дивизии полковника Пивоварова, штаб которого находился в окружной станице Урюпинской, а командир отряда подъесаул К.В. Попов отбыл в Новочеркасск к Каледину.

Каледин переименовал отряд в Донской казачий партизанский отряд «Степана Разина», утвердил Попова командиром и дал ему право вербовать в свой отряд казаков из войсковых частей, расположенных в Хоперском округе. 21 декабря Попов заказал в Новочеркасске печать отряда.

В начале января 1918 года отряд был переброшен в Усть-Медведицкий округ. Там в слободе Михайловке у станции Себряково местные «хохлы» «среди бела дня» арестовали командира 3-го Донского пешего батальона. К.В. Попов с 50-60 партизанами выехал из Урюпинской в Михайловку. Отряд на паровозе с двумя вагонами ворвался на станцию Себряково. «Партизаны арестовали несколько главарей Михайловки, но отпустили их на свободу, на честное слово»¹⁹⁰. Отряд разместился около станции на казенном винном складе, чем пресек расхищение спирта, который в это время стал своего рода валютой.

На рассвете 12 января от Царицына к станции подошел эшелон красногвардейцев с орудием. Орудие открыло огонь по винному складу с площадки, а цепи большевиков стали охватывать склад. Партизаны держались до вечера, затем на своем паровозе уехали в Урюпинскую. Сам К.В. Попов прикрывал отступление отряда пулеметным огнем.

Находившиеся в Михайловке остатки разбредавшихся воинских частей (3-й Донской пеший батальон и 5-й Донской запасной полк) в бой не вмешивались. В частности освобожденный партизанами командир 3-го пешего батальона войсковой старшина И.Ф. Чеботарев накануне столкновения приказал вывозить батальонное имущество, казну и знамя в соседнюю станицу Арчадинскую, а сам пошел на вокзал «посмотреть на развитие боя», чтобы потом самому уехать в Арчадинскую. Но захватившие станцию и слободу красногвардейцы устроили избиение «нейтральных» офицеров и казаков войсковых частей, уничтожив около 80 человек¹⁹¹.

Железнодорожные пути от Урюпинской до Новочеркасска были перерезаны Красной гвардией. В самой Урюпинской казачьи полки проявляли враждебность к партизанам. При усилении натиска большевиков на Север Дона отряду «Степана Разина» оставалось уходить грунтовыми дорогами на юг, ближе к Новочеркасску. На 15 января казачьи части в Урюпинской (1-й, 14-й, 18-й, 35-й Донские полки) задумали переворот. Казачья артиллерия обстреляла позиции партизан. В ночь на 16 января Попов с 30 партизанами ушел на Мигулинскую.

Хоперский и Верхне-Донской округа были пройдены спокойно по казачьим хуторам. Но партизан как магнитом тянуло к железной дороге. Ближайшие станции Чертково, Миллерово, Морозовская были примерно одинаково удалены, и, пройдя Верхне-Донской округ, партизаны свернули на юго-восток, на Морозовскую, к которой ближе всего подступали казачьи поселения. К Чертково и Миллерово пришлось бы идти по крестьянским слободам. Впрочем, в это время эти станции уже были захвачены большевиками. О Морозовской точных сведений тоже не было.

В ночь на 25 января партизаны пересекли железную дорогу между Обливской и Морозовской и двинулись в сторону станицы Цымлянской. Но по дороге отряд узнал, что в Цымлянской арестовывают юнкеров, и свернул на хутор Чекалов.

На хуторе Чекалове в ночь на 26 января отряд попал в засаду. Первым был сражен К.В. Попов. Пуля попала в горло с выходом в позвоночный столб. 5 партизан погибли, 12 попали в плен и были отправлены в Царицын. Немногим удалось прорваться. Попов в бессознательном состоянии был отправлен в Морозовскую больницу. В апреле 1918 года он был отбит восставшими казаками 2-го Донского округа, поправился, но правая рука навсегда осталась бездействующей¹⁹².

Как видим, партизанские отряды со всех сторон области устремились к Новочеркасску. Кто-то пробился, кто-то нет. Но кто пробился, атамана Каледина в живых не застал.