Психодиагностические методы для психологического профилирования

Общее в разных школах психологического профилирования связано с тем, что его рассматривают как метод для помощи при расследовании чрез идентификацию важных личностных и поведенческих особенностей личности совершителя тяжелых насильственных преступлений. Дальше мы рассмотрим их приложение в Скотланд-Ярде – Великобритания, Федеральном бюро – США, а так же и в накопленном у нас опыте через типологию “Megargee”.

А) Метод Скотланд-ярда - Великобритания

Метод впервые разработан Дейвидом Кантором. В 1985-ом году он был приглашен английской полицией, чтобы обсудить возможность интегрирования техник расследования с психологической концепцией. Кантор решает использовать некоторые психологические методы соотношения к данной среде в криминальных расследованиях, самое известное – "убийцы с лазерным взглядом" (Джон Даффи). Его исследование фокусируется на том, какие из психологических принципов могут быть адаптированы и использованы при профилировании в криминальном расследовании. Использование работы Кантора основано на пяти аспектах взаимодействия жертвы и преступника, известные под названием пятифакторная модель. Она включает в себя межличностную связь, значение времени и места; криминогенные характеристики, криминальную карьеру преступника; познание полицейской техники расследования.

• Межличностная связь. Что касается изменений в криминальном поведении преступника, они связаны с тем, каким образом он ведет себя с людьми в не криминогенных ситуациях. Это означает, что его отношение к жертвам очень подобно отношению к окружающим ежедневно.

• Значение времени и места. Дает информацию о мобильности преступника и, следовательно, о местонахождении его жилища. Если оба пункта были выбраны после долгого раздумья, это очень важно, так как это может отражать, каким образом преступник воспринимает окружающий мир и свой план. Время нападения обычно помогает для нахождения профессии и среды, в которой он обитает, а это дает улики о его личной жизни.

• Криминогенные характеристики. Они используются, чтобы позволить исследователям развить подсистемы для классификации преступников в группы. Они могут послужить для открытия новых характеристик, которые по всякой вероятности принадлежат преступнику. Классификация Кантора подобна уже описанной и использованной ФБР (организованный – неорганизованный тип).

• Криминальная карьера. Связана с оценкой того, есть ли у преступника криминальные проявления до этого, и какими они вероятней всего были. Умение проникнуть в помещение, например, может указать на участие в кражах с взломом в прошлом, а способ, которым почищена жертва после сексуального нападения, может указать на то, что это не первое подобное преступление. Эту информацию можно предоставить следователям, которые могут сравнить ее с данными об уже известном преступнике, заподозренном или наборе заподозренных, исключая тех, у кого нет предыдущих проявлений.

Кантор развивает свою модель как круговую теорию, которая основывается на психологии, исследующей окружающую индивида среду. Их два типа – “marauder”(мародер) и “commuter”(человек, который преодолевает расстояние от своего дома, чтобы попасть на работу). Модель окачествляет мародера как «бьющего» в разные стороны от своего дома в исполнении своих преступных целей, а второй тип как преодолевающего расстояние, перед тем как ударить.

Эту модель сложно использовать в реальном расследовании. Оригинальное исследование, которое было сделано, чтобы развить модель было ретроспективным. Были использованы случаи, когда и жилище преступника и место преступления были уже известны. Отсюда и вывод, что использование этой методики без известного обвиняемого на практике невозможно. Направления, определенные от зоны преступления и зоны дома тоже проблематичны. Нет ясной связи между размером или местом зоны преступления и ее отдаленностью от дома и преступника.

• Знание техник полиции. Это явное доказательство того, что у преступника знания, и он посвящен в полицейские техники и процедуры, связанные с собиранием доказательств. Это может включать в себя, не обязательно конечно, использование перчаток, презерватива, устранение всех следов телесных жидкостей и т.д.

Эта территория не сильно отличается от системы ФБР. Но усложнение и добавление новых факторов не делает ее полнее и доступнее и поэтому ее сложнее использовать у нас.

Б) Метод федерального бюро расследований (ФБР) – США

Процесс психологического профилирования начинается в начале 70-тых ХХ века отделом поведенческих наук при Академии ФБР – Куантико – штат Виржиния. Он определяется как техника расследования, благодаря которой идентифицируются психологические особенности совершителя, основанные на анализе преступного поведения.

Прошлое отдела связывается с двумя именами – Хауерд Тетан и Патрик Мулейни, которые являются представителями первой волны поведенческой науки. Их большой успех в подходе, который связан с возможностями того, что именно и насколько можно понять о преступном поведении, если сосредоточится на месте преступления. И если Тетан и Мулейни – первая волна, то Дик Олг и Роберт Реслар – вторая, так как именно они развивают дисциплину до состояния, в которое представляло бы реальную ценность для полицейских управлений в США и по всему миру. Основной метод, который используется – индуктивный, включающий в себя наблюдение определенных элементов преступления и извлечение обобщенных заключений из них.

На самом деле именно на преступление обращает свое внимание отдел поведенческих наук, так как чтобы понять преступника необходимо посмотреть на преступление и проследить всю его историю.

Рой Хейзелвуд, который преподает основы профилирования агентам ФБР, связывает это с упрощенной формулой: что + почему = кто.

Что случилось? Это включает все, связанное с преступлением, что может быть важно для поведения.

Почему это случилось именно так? Почему, например, труп обезображен после наступления смерти? Почему ничего не отнято? Почему есть насильственное проникновение? Какие причины каждого поведенческого фактора в преступлении?

И все это приводит к вопросу – кто бы совершил это преступление по этим причинам, основываясь, на чем вырабатывается и его личностный профиль.

Ответы на эти вопросы предпосылка для широкого исследования преступников, их предмет - их прошлое, криминальные проявления, место преступление и жертвы. Основными источники информации являются судебные справки, полицейские рапорты, психиатрические экспертизы и криминальные досье. В результате проведенного агентами из отдела поведенческих наук (ПН) ФБР исследование собирается ценная информация, которая играет исключительно важную роль в процессе профилирования. Этот процесс, по мнению ФБР, может быть разделен на 7 ступенек.

1. Оценка самого преступного акта;

2. Комплексная оценка специфик места/мест преступления;

3. Комплексная оценка жертвы или жертв;

4. Оценка предварительных полицейских докладов;

5. Оценка протокола аутопсии судебного врача;

6. Разработка профиля с критическими характеристиками преступника;

7. Предложения путей расследования, проистекающих из изготовки профиля.

Из этой схемы становится ясно, что до того как изготовить психологический профиль необходимо знать все о случае – что именно сделал совершитель и как он это сделал. Как он добрался до своих жертв, методы которые он использовал, чтобы убить или поранить их.

В нашей практике, которая начиналась использованием научных критериев с 1985г, мы заимствуем все достигнутое из описанных выше методов психологического профилирования. Но в основном мы придерживаемся к методу анализа поведения совершителя и на его личностные особенности. Он сочетается с осознанием и разоблачением лжи через описанный уже подробно полиграфический метод. Так же как и восприятие анализа вербального и главным образом невербального поведения вероятно совершителя (описано как поведенческий подход в изложении).

В) Методы исследования, использованные в психологической практике в республике Болгарии.

• Использование поведенческого анализа при воспроизводстве местапреступления.

Собирание вещественных доказательств позволяет анализ случившегося на месте происшествия. Этот элемент определяется как реконструкция или воспроизводство и является первым этапом психологического анализа.

Реконструкция обычно связывается с определением действий, которые обходят совершение преступления. Она может быть сделана не только обследованием и интерпретацией вещественных доказательств, а так же с помощью свидетельских показаний, признания заподозренного и показания выжившей жертвы. Иногда этот процесс воспринимается как реконструкция места преступления, но это не восстановка самой сцены – она не возвращается обратно в тот же вид, в котором была во время деяния. На самом деле мы восстанавливаем действия.

Чтобы элиминировать альтернативы необходимо экспериментировать. Если эксперименты по части из доказательств, не могут определить какая из альтернатив правильная, тогда эксперименты обычно расширяют ее до другой части доказательств или приходится изучить основу темы. И тут мы делаем наблюдения; теоритизируются или делаются гипотезы; ставятся эксперименты, которые поддерживают или отрицают гипотезу; в конце принимается, что гипотеза правильная, когда ее доказывает эксперимент. Проблема в самом создании правильных экспериментов. Главное идентифицировать альтернативные решения и проектировать эксперименты, которые бы разграничили разные гипотезы, не позволяя нашим собственным настройкам и предпочитаниями влиять на выбор какой-либо из них. Когда мы стараемся быть объективными мы не должны забывать, что есть субъективные факторы (неосознанные нами), которые влияют на наши решения. Наш жизненный опыт дает нам возможность накапливать знания о причине и следствии. Анализ по реконструкции может уловить следствие и таким образом эксплуатировать причины.

Для работы криминального психолога реконструкция преступления исключительно важна. Чтобы объяснить поведение преступника он должен знать, что случилось на месте преступления. Знание об этом является ключом к ответу о мотивах заподозренного в случае, что преступление хорошо исследовано. Реконструкция места преступления должна быть предпринятой, когда действия и поведение преступника дают следствию или судебному процессу полезную информацию. Случаи, которые долго не решаемы, „старые, бородатые” случаи; случаи, в которых заключение о смерти под вопросом – при подобных ситуациях, специалист по реконструктивному анализу должен осмотреть фотографии, схемы и доклады, чтобы определить присутствует ли информация, которая помогла бы следствию.

Например: Следователь ищет помощь специалиста в реконструктивном анализе по двойному убийству мужчины и женщины шестилетней давности в городе Т. О мужчине известно, что он занимался наркотиками, и преступление было классифицировано как вероятное убийство от недовольного клиента. По делу нет никаких следов.

При просмотре фотографий анализатор заметил, что жертва простреляна дважды – один раз через локоть к горлу и один раз в висок. Один из выстрелов был произведен пистолетом в контакте с простынями на кровати. Простынь была положена на руку и кровь на груди была от нее. Супруг был на коленях напротив кровати как определенный своей позицией. И факт что его рубашка и простыня с кровати были стянуты, показывает, что после выстрела в правый висок он упал на левую сторону. Сцена больше похожа на убийство-самоубийство от супруга. Но не хватает оружия.

Внимательный просмотр фотографий показал кабель лампы, обернутый около левого запястья супруга. Он не мог быть в этом положении, упавшим на левую сторону, не опрокинув лампу. Анализатор предположил, что оружие было перемещено кем-то, кто не хотел прикасаться к телу.

С этой информацией расследующий изменил направление следствия и понял, что сын и близкий семьи нашли тела. Сын вышел на улицу, чтобы ждать полицию; друг семьи остался внутри, чтоб выкинуть кокаин - рассыпать его через заднее окно. При интервью с другом „друга” стало ясно, что около времени убийства тот похвастался, что украл пистолет у „мертвеца”. Случай был закрыт.

Реконструкция обычно начинается заранее. Психолог должен собрать информацию о теории каждого, знакомого со случаем – речь идет о естественной смерти, о самоубийстве или убийстве. Первая теория дает начало расследованию. Следующая задача установить, что изменено на месте преступления после события.

В данном ниже примере психолог и следователи были позваны расследовать случай убийства ножом.

Пример: После приезда следственная команда заметила, что присутствовали увеличивающиеся капли крови и кровавые следы на лестнице. Оперативные рабочие внимательно поднялись по лестнице, обходя кровавые пятна. След разделялся за дверью: налево она вела к ванне с кровью на кране, а направо – к холлу. Они заметили беспорядок в холе – еда и банки из-под пива раскиданные перед телевизором. Столик для кофе опрокинутый; лампа у телевизора – сломана. Лужа крови между опрокинутым столиком и диваном и пятна крови на диване. Окровавленный нож лежал на библиотеке у окна.

Основываясь на признаках насилия на месте, оперативные работники позвали лабораторных специалистов. Им были нужны 6-8 часов, чтобы документировать и собрать доказательства со сцены. Но следователь захотел расспросить полицейского, который первый приехал на место происшествия. Он объяснил, что увидел мужчину на диване с ножом в животе. Сразу осмотрел квартиру на наличие заподозренных лиц. Когда он вернулся, медики уже взялись за случай, и он вышел чтобы подождать следователей.

Медики были вызваны и их попросили, чтобы они рассказали, что они делали. Они ответили, что когда они приехали, они увидели мужчину с ножом в животе. Так как они не могли работать на мягкой поверхности, они его переместили на пол. Но столик мешал им. Чтобы передвинуть его, они должны были передвинуть и подушку, которая перевернула лампу. Они опрокинули столик и еда, и пиво разлетелись по полу. Они подняли пострадавшего и положили его на пол, при этом нож выдернулся из живота мужчины. Чтобы на наступить на нож, они положили его на библиотеку. Пока они работали, на руку одного из них потекла над перчаткой кровь раненого, доктор побежал в ванную, чтобы вымыться. Пока они несли мужчину вниз по ступенькам, кровь текла по носилки вниз по ступенькам. Медик, который шел задом наперед наступил на кровь. Они положили мужчину в скорую помощь и поехали в больницу.

Этот сценарий иллюстрирует факт, что место происшествие не всегда остается таким, какое было во время инцидента. Сделанный вывод о насилии в этой сцене был полностью неправилен.

Расследующий должен установить какие изменения произошли. Некоторые из изменений предвидимы: засыхание крови, синяки, вещи которые меняются по законам природы (физические, химические, биологические и т.д.). Другие изменения не предвидимы – подобно описанному случаю. К ним подходят и изменения, причиненные другими факторами.

Реконструкция случившегося на месте преступления может дефинировать себя в суммах, когда она делается в начальной фазе расследования, во время расследования и во время судебного процесса. Специалист восстановитель может определить во время допроса истинность рассказов жертвы, свидетелей или заподозренных. Благодаря исследованию восстановленного события, проводящие допрос в состоянии найти обманы или непоследовательность в показаниях. Реконструкция может указать и на разные улики и доказательства. Например, дырка от пули в жертве заставляет некоторых искать гильзу из пули. Но мы можем так же повернуть тело в поисках выходного отверстия и только после этого искать пулю. Это простые шаги в реконструкции, которая может завершиться целым путем пули, одновременно, с чем выяснится позиции, как стрельца, так и жертвы.

При реконструкции модели и последовательности поведения могут спрятаться и разные улики и доказательства.

Пример: Вор проникает в здание через крышу в городе С. Он передвигает панель потолка и у него остаются десять шагов до пола. По мнению следователя, если вор хотел прыгнуть максимально безопасно с такой высоты, вероятно, он бы положил руки на пол, чтобы смягчить падение. В трехметровом диапазоне точно под дыркой в потолке следователь почистил пол и нашел два раза отпечаток от рук совершителя. Эта точная реконструкция события подвела конец довольно успешной карьере вора.

Часто бывают случаи, чья реконструкция необходима при подготовке судебных дел. Тогда речь идет о не вполне ясных доказательствах или сомнениях в показаниях и т.д.

Не всегда реконструкция случая может быть сделана при первом осмотре места происшествия. Довольно часто приходится подождать результатов из лаборатории до того, как можно будет интерпретировать. Например – пятна крови на стене вблизи до тела могут быть причинены жертвой, но так же могут быть от совершителя, который поранился. Отсюда, документация сцены должна быть максимально полной, включительно фотографии, схемы и заметки, обхватывающие больше всего деталей – в случае если придется анализатору рассчитывать на них.

Восстановление событий в большинстве случаев нельзя формулировать логично. Хороший анализатор может объяснить причинность таким образом, что люди вокруг бы его поняли и чтобы подумали, что это решение очевидно. Вопрос в том – почему мы нуждаемся в ком-то, кто бы реконструировал преступление?

Самая очевидная и важная причина – чтобы избежать судебных ошибок. Другая причина для реконструкции – чтобы мы добрались до информации об участниках в преступлении и их действиях. Эти данные могут быть использованы, чтобы дать направление следствию или для профилирования. И, конечно же, реконструкция делается, чтобы понять, как было осуществлено преступление.

Проводя реконструкцию, сначала надо понять какую роль имеют доказательства. Одно и тоже доказательство может играть разные роли в зависимости от того, как оно использовано. Пятна крови, например, могут быть использованными, чтобы восстановить действия в преступлении, но кроме этого они могут быть использованы при доказывании, чья кровь. Мы можем разделить доказательства на множество категорий, но специально для целей реконструкции важно, чтобы они разделялись по роли, которую они выполняют.

Большинство доказательств собираются, чтобы послужить при идентификации. Отпечатки пальцев, ДНК, пули, гильзы, лекарства и ткани – это примеры доказательств, которые анализируются в криминалистических лабораториях, чтобы идентифицировать объект и его источник.

То же самое доказательство на месте происшествия может быть доказательством, использованным при восстановлении. Оно необходимо чтобы понять последовательность событий, чтобы определить местоположение и путь, чтобы понять направление или время и/или длительность действия. Некоторые из улик, которые используются в этом процессе, выражают отношение – т.е. данный объект находится в отношениях с другим объектом или с преступлением. Другой тип доказательств можно определить как функциональные: то, как что-то действует или как оно было использовано. Временными являются доказательства, которые являются функцией времени и зависят от него как качество и количество. По силе их положения, доказательства, выражающие отношение имеют значение в сравнении с другими деталями. Положение гильзы в комбинации со знаниями о траектории пули дает с точностью положение стрельца. Доказательство намного ценней при положении этих предметов, чем, если бы они были в лаборатории. Улики, которые расположены в отношении друг с другом – уничтожены в момент, когда что-то переставляют или убирают без соответствующей документации. Следователь, который меняет положение объекта из-за реконструкции – причиняет потерю информации, которая была бы важна из-за своего местонахождения.

Функциональное доказательство является определением, использованным для описания того, как вещи работают. Даже человеческое тело может быть рассмотрено как функциональное доказательство. Оно может двигаться определенными способами, не причиняя себе вреда. Действия, которые предпринимает жертва в ответ на агрессию нападающего – функциональны. Количество патронов в пистолете, например, может быть важной частью доказательства.

Пример: Мужчина утверждает, что лег спать рано и оставил жену смотреть телевизор. Утром проснулся и увидел, что ее нет. Он нашел ее на полу в холе со скоро стрелявшим пистолетом, через курок которого проходила вешалка. Она была прострелена под левой рукой. При обследовании пистолета оказалось, что количество патронов не тронуто. Супруг признался, что пристрелил жену. Вероятно, он не предполагал, что следователи проверят состояние оружия.

Наблюдения и обследования этих типов доказательств стоят в основе реконструкции. По своей сути доказательство обычно употребляются для разных целей в реконструкции преступления. Поэтому их разделяют на разные подвиды при реконструкции:

• являющееся результатом доказательство содействует при изучении последовательности событий. След обуви на следе от колеса показывает, что человек был на соответствующем месте, после того как машина уехала.

• направляющее доказательство содействует при определении действий на сцене. Пятна от крови с „хвостами” по направлению движения; направление рикошет от пули; след обуви и т.д. – все они примеры, которые показывают, откуда пришли предметы и обратно куда шли.

• описательные действия, доказательства показывают положение и действия участников. Положение установляется не только от местонахождения разных доказательств, но и от ориентировки местонахождения. Один единственных отпечаток пальца с внутренней стороны окна путника может означать, что человек был в машине. Но если отпечаток „смотрит вниз” это означает только то, что человек прикоснулся к стеклу изнутри чтобы поговорить с шофером. Ориентировка следов на двери может показать, например, что „кража” придуманная из-за страхования.

• собственность и источник обычно установляются после лабораторных исследований. Кому принадлежат отпечатки пальцев? Кровь? Отпечатки? Ответы на эти вопросы могут быть определяющими для интерпретации места происшествия.

• доказательства, которые определяют место происшествия, называются психологами „ограничивающие сцену”. Некоторые из предметов обычно не воспринимаются как доказательства, но бывают отмеченными на схемах, фотографиях, видеолентах. Стены в комнате – ограничители; доказательства указывающие направление могут перевести нас через первую стену в другую комнату, раскрывая дополнительные подробности со сцены преступления или даже другую сцену. Правдивые ли стены или они поддерживаются искусственными точками, сделанные так чтобы держать посторонних за сценой преступления – мы должны быть готовы разделить их, если сцена это предполагает. Намного проще было бы, если бы мы с самого начала задали себе границы побольше, которые потом бы мы могли стеснять.

Пример: Однажды вечером Иван и Мария перебрали алкоголем. Немного, после того как они вышли из бара, Иван позвонил полиции, сказав, что застрелил Марию. Когда следователи приехали, Иван показал им 22 калибровый полуавтоматический пистолет и свидетельствовал о том, что она его дразнила, говоря, что он импотент, и он решил покончить собой. Она постаралась отнять у него пистолет, который случайно произвел выстрел.

Его история звучала бы правдоподобно, если Мария не была бы простреленной три раза. Один из выстрелов был произведен в грудь, второй – в правой стороне груди, а третий – в нижней части живота. Следователи решили, что Иван врет, потому что „никто никого не может застрелить случайно три раза”.

Команда идентификаторов совершила полную документацию сцены. Эта документация позволила воспроизвести сцену настолько четко, что даже не было необходимости ее посещать. Меблировка и тело были расставлены единственным образом, который показывал, что ее пристрелили с близкой дистанции. В этой позиции гильзы бы лежали с правой стороны стрельца (с левой стороны жертвы). Но гильзы были с другой стороны.

Почему гильзы оказались с права от стрельца? В принципе, когда кто-то решает покончить с собой, он, обычно, держит пистолет с большим пальцем на курке. Когда стреляешь таким образом, гильзы выбрасываются слева. Если при выстреле палец самоубийцы искривился в предсмертной агонии, пистолет может произвести больше одного выстрела. Исследование правого рукава Марии показало хлопья пороха, что может толковаться как хватание пистолета. К сожалению никто не додумался снять отпечатки пальцев с дула пистолета, пока не стало слишком поздно. История Ивана, очевидно, оказалась правдой: Не было никакого доказательства для ее опровержения. Даже доказательства на месте преступления поддерживали его историю.

Смысл этого случая в том, что не надо оценивать историю защиты, не рассматривая все интерпретации улик и альтернатив. Расположение гильз надо было рассматривать как одно разрешение. Если гильзы, расположение мебелей и т.д. были точно документированы – этот случай разрешился бы правильно.

Истории представленные свидетелями преступления, так же являются решениями. И являясь таковыми их надо сравнить с вещественными свидетельствами. Было много случаев, которые отражают отсутствие надежности очевидцев. Свидетели часто добавляют истории, чтобы заполнить пустые места в том, что они увидели чем-то, что они слушали или читали. А вещественные доказательства не меняются. Исключительно важно при допросе свидетеля не расширять его версию, рассказывая ему подробности случая.

Исследователи сцены часто создают теории того, что произошло. Эти теории – если они не правильны, могут повести их в неправильное направление. Место происшествия должно быть восстановлено максимально быстро, чтобы проверить эти теории. Пока мы рассматриваем альтернативы, кто-то может сказать: „Мы можем предположить, что инопланетяне приземлились в заднем дворе, и они совершили преступление”. Это воображаемое решение, которое сразу отбрасывается. Но, так или иначе – использование воображаемых альтернатив законосообразно. Головоломка для поиска альтернатив у работающих по убийствам – опыт, который доказал свою ценность при решении многих преступлений.

Каждая теория о преступлении должна быть основана на логике – объясняющая вещественное доказательство и его местоположение на месте преступления. Такие анализы показывают следователям поведение совершителя, позволяют интерпретацию мотивации и проникают за это поведение.

Мотивация совершителя убийства – фактор, который сложно установить не только из-за сопротивления исследованного раскрывать себя в ситуациях с высокой значимостью для личности, которую он не может контролировать, но и потому что в процессе ее формирования множество факторов (интро и экстра психические), которые терпят изменения в ходе действий и совершении самого преступления. И тем более поведение человека – поли мотивированно. В то же время, имея в виду объективные обстоятельства, актуальный психологический и социальный статус личности имеет один главный мотив в организации и реализации именно этого поведения, на этом месте и в этот момент.

Изъяснение мотивации соответственного действия имеет большое значение при раскрытии реальной ситуации на месте преступления и отсюда к сопричастности и вине совершителя.

Случаи, по которым работалось в практике, обычно относятся к преступлениям, чьи расследования проходят сложно или получают широкий общественный отзвук. В настоящем обобщении мы основываемся теми, которые достигли до недвусмысленного подтверждения сопричастности исследованных лиц. На базе нашей практики можно сказать, что в огромной части случаев мотивы совершителей убийств – в основном личностно эгоцентричные и эмоциональные, формированные сверх ситуативное и связанные главным образом с ощутимой материальной зависимостью от положения и действий жертвы. Более редкие случаи предумышленного убийства, в котором речь идет об эмоциональной зависимости к жертве, сопровожденной сильными и устойчивыми негативными ощущениями, которые приводят к желанию самоутверждения через месть.

Мотивы совершителей предумышленных убийств могут быть классифицированными на базе содержательных и динамических характеристик, т.е. с одной стороны сообразно потребностям, которые удовлетворяют преступный акт (эмоциональные, корыстные, связанные с идеалами и ценностями совершителя) а так же и с другой – контекст и причина появления мотивации для совершения поступка (ситуативные, импульсивные, с предысторией и сверх ситуативные, т.е. такие, которые показывают предумышленность). Степень ситуативности мотивов в контексте потребностей в случаях, по которым мы работали, помогает для диферинцированния сообразно тому меркантильные они, охраняющие себя (включительно, для того чтобы спрятать другое преступное деяние) или личностно эгоистичные (битовые, себеактуализация).

Совершители убийства с корыстными мотивами в целом личности нижних социальных слоев, грубые и явно агрессивные, что стоит в основе их самооценки и самоутверждения. У них мотивация преступления ясно формулированная, а чувство вины сильно редуцированно. Формирование мотивов преступления происходит при стремлении для непосредственного удовлетворения потребностей, сопровождено слабыми и не эффективными механизмами для социальной регуляции поведения, которое определяет примитивность личностного функционирования. В подтверждение этому – наличие прямой связи между представлениями о материальном обеспечении, чувстве защищенности и самооценкой. Независимо импульсивно или сверх ситуативно формировалась мотивация – мало вероятно, что она изменится:

• эмоционально мотивированные убийства из нашей практики обычно организованные сверх ситуативным генезисом мотиваций. Они связаны с ощущением зависимости и проистекающей из этого травмы самолюбия и чувств как сильное разочарование, неуверенность, гнев, ненависть, ревность и т.д., которые включают агрессивные действие. В случаях, в которых зависимость материальная мотив убийства не меркантильный, а связан больше с проистекающей от этого личной зависимостью и безысходностью, ведущей к интенситификации агрессивных импульсов и их направление к „Плохому объекту”. Это говорит о том, что присутствует сильный и прочный регресс у убийц, связанный как с наличием предумышленности и подготовки в этих случаях, так и со спецификами в защите и их поведении. Эти люди не дифференцируется по социальному статусу или интеллектуальному уровню, но о них, как и о других можно сказать что те, которые с более высокой социальной компетенцией действуют более организованно и прилагают больше усилий для своего отдаления от случая.

Не хватает случаев в нашей практике, в которых убийство было бы мотивированно ценностями и соображениями принципов.

• ситуативно-импульсивная мотивация убийства является ведущей для примитивных личностей, которые находятся под алкогольным опьянением или под влиянием других веществ, влияющих на психику. Это приводит к стеснению сознания и уменьшению и без того слабых у таких индивидов социальных и интро психических механизмов самоконтроля.

• импульсивно мотивированные убийства основанные на истории взаимоотношений убийцы и его жертвы происходят в ситуациях, близких к предумышленным с той разницей, что убийца, ощущая себя в опасности и зависимым от жертвы, ищет конвенциональный способ разрешить проблему, но не находя такой возможности приступает неосознанно к радикальным импульсивным действиям, сопровожденным сильным аффектом и стеснением сознания. В этих случаях поведение и воля жертвы дают свободу накопленной агрессии и предрасполагают к насилию и оказывают существенное влияние в сторону изменения первичной мотивации.

В практике Института психологии мы сталкивались в основном с преступниками с сверх ситуативно формированными мотивами. Характерно то, что эти мотивы либо эмоциональные, либо корыстные по содержанию и обслуживают меркантильные и личностно эгоистичные потребности. Независимо о ком идет речь – о мужчинах или о женщинах; с более высокими или низкими способностями и статусами, эта мотивация настраивает их на убийство с целью приобретения материальных или эгоцентрических благ или для редуцирования травм самолюбия в связи с потерей такой выгоды. При реализации своих преступных намерений они следовали обдуманный план для совершения убийства и для укрытия своей сопричастности и не имели склонность нарушать его. Не смотря на видимое в большинстве случаев чувство вины, преступники делают большие усилия, чтобы юридически оправдать себя.

• что касается третьего аспекта просмотра мотивации совершивших убийство можно сказать что те, которые с меркантильной настройкой действуют агрессивно и решительно, часто по заказу, их мотивы устойчивы и прагматично обдуманные.

Лица, которые спровоцированные на убийство желанием предостеречь себя от вреда и наказаний по поводу других своих поступков – импульсивно мотивированны и действуют хаотично, панически и зверски.

Совершившие убийство по личностно эгоистичным мотивам, массовые в этой классификации. Тут убийцы чаще всего знакомы и близки с жертвами, в контексте чего, формируется и преступная мотивация. Радикальные и агрессивные действия к жертвам этого типа преступников обычно планированы и предшествованы неуспешными попытками справится с ситуаций, чаще всего из-за отсутствия личностных способностей у агрессоров. Эти преступления с сильным эмоциональным зарядом и сопровождены проявлением жестокости, посредством которой убийца отреагирует на сильные негативные эмоции к жертве.

Из сделанного анализа оформляется обобщение, что огромная часть совершенных умышленных убийств, при которых работали и с психологами – являются сверх-ситуативными, эмоциональными и личностно эгоцентрично мотивированными. На этой основе мы может сделать вывод, что типичный убийца самовлюбленно ранимый с инфантильной личностной организацией и склонный испытывать зависимость к другим личностям, что заставляет его переживать мощные негативные эмоции и чувство безвыходности при проблемных отношений с ними. Это чаще всего определяется внутренней нестабильностью и инфантильностью, нехватка гибкости в перегруженных эмоциями и высокой персональной значимостью. Мотивы убийства глубокие, обслуживают эгоцентрические потребности, связанные с сохранением целости слабого „Я” преступника, поэтому они устойчивы и с сильным эмоциональным зарядом и в моменте совершения исключительно трудно могут быть деактуализированны через психическую обработку. Это приводит к плановому соразмерению преступных действий до эмоциональной реакции через зверство и жестокость и до переживания вины, которые сильно подавлены доминирующим чувством самосохранения, усиленно нестабильной вследствие преступления кризис интегритета обыкновенно нестабильного „Я” убийцы.

• Психологическое профилирование жертвы.

Для большинства психологов, самая сложная с эмоциональной точки зрения часть – виктимология. Эмоциональный, копирующий механизм среди большого количества оперативных работников, исследователей и судебных специалистов, включает постоянно версии о личном отчуждении и отстранение жертвы. Она (жертва) рассматривается в основном как объект. Тело – живое или мертвое – и все ужасные вещи, которые с ней произошли, рассматриваются как что-то что необходимо исследовать и анализировать.

Риск тут связан с потерей гуманности, так как „копирующий” механизм постоянно заставляет делать вещи, которые подкрепляют просмотр жертвы как объект. Вот почему представление подробной виктомологии не рутинное занятие для следователей, исследователей и судебных специалистов. Когда она сделана качественно, виктимология приносит больше информации о жертве, чем мы когда-либо имели о большей части людей в своей собственной жизни. Создается возможность для потенциальных личных интернализаций. При том чувства жертвы воспринимаются как часть собственных. Создается возможность для эмоционального трансфера, в котором на жертву переносятся мысли о других людях. Знать интимные подробности из истории жертвы и ее личности, не эмоционально стабильно, но обязательно.

Обычно криминальный психолог уделяет, как минимум столько времени, чтобы узнать историю жертвы, сколько он уделяет на совершителя. Психологический профиль жертвы может обеспечить минимум три вещи: контекст, связи и направление расследования.

Для соответствующего случая необходимо задать себе вопрос, какие потребности совершителя, которые он удовлетворяет выбором этой жертвы. Не нужно забывать, что в целом нападающие не осуществляют соответствующие преступления случайно. Они неуловимо овладеваемые своими личными причинами, которые определяют поведение по отношении к жертве.

Если возможно понять, как и почему совершитель выбрал знакомую нам жертву, то возможно найти и какую-нибудь близкую связь между жертвой (жертвами) и этим преступником. Такие связи могут быть географическими, служебными, ориентированны на какой-то список, связанный со школой или хобби, а так же знакомства. Тем более если возможно понять, как и почему совершитель выбирал своих предыдущих жертв (изучив всю виктимологию с ее изменениями во времени), то шансов предвидеть типы жертв намного больше. Это так же дает направление расследованию. Даже если станет ясно, что выбор жертвы случайность, все равно это показательное заключение.

Если обобщить сущность виктимологии с психологической точки зрения, то она связана с ознакомлением с жертвой как с реальной личностью. Пока мы не узнали, кто она или кем была и как жила, невозможно утверждать, что мы знаем контекст ее смерти или обстоятельства, которые привели к ней. В определенных случаях существует тенденция „обожествлять” или „ругать” определенные типы жертв. Идеализированными обычно бывают дети дошкольного возраста, пропавших юношей или такие, которых предварительно представила положительно пресса или общественное мнение. Из-за политической или общественной настройки в данном регионе определенному типу жертв симпатизируют больше (или меньше). Это помогает осуществить полное расследование по определенным случаям, но так же приводит к забрасыванию других, не позволяя даже снять полную виктмологическую картину, не говоря уже о реальном контексте.

Пример: Двух девятилетних девочек похитили с автобусной остановки в г. П. На следующий день их нашли мертвыми на менее 200 метров от окраины города. Следователи не проводят расследование семейных историй жертв, а вместо этого фокусируются на версии серийного убийцы. Никаких следов не нашли и случай долго не разрешался. Когда год спустя, делают поверхностную виктимологическую картину, становится ясно, что у одной из двух жертв „досье” из-за пожаров, драк с другими детьми, и она принимала лекарства из-за расстройства внимания. В последующем расследовании, интервью с семьями и справками с медицинскими и психиатрическими историями болезней становится известно, что в какой-то отрезок времени родственник приставал к одной из жертв. Расследование потерпело внезапный поворот.

Подобные случаи не редкость в практике. Существует опасная и всеобщая необходимость верить, что все дети и семьи убитых идеальны. И общество в целом, и расследующие в частности упускают все, что противоречит данному мнению.

Поношение (vilification) проявляется под формой пренебрежения популяции населения, которую рассматривают как бесполезную. Эта точка зрения предполагает, что вполне нормально или как минимум не так плохо совершать преступные действия по отношению людей с подобным стилем жизни, религией или убеждениями. Это могут быть люди определенного этнического или социального происхождения, проституирующие, торговцы наркотиков, наркоманы и даже дезертиры. В своей основе это определения, зависимые от субъективного чувства морали следователей. Оно приводит к апатичности расследования, так как человек с подобным мнением не чувствует необходимости расследовать преступление, совершенное против „таких” людей. Интересно в случае то, что большинство совершителей с опытом пользуются этими предрассудками и учатся выбирать своих жертв с учетом отношения органов досудебного производства.

Пример: В г. Х проститутка изнасилована в одном из районов города. Через три дня еще одна изнасилована на расстоянии трех улиц. Через две недели третья изнасилована в том же районе. Доклады были по всем трем случаям, доказательств не собрали и их никак не связали, не смотря на то, что они связаны. Случаи не расследовались пока „более симпатичная” жертва не была изнасилована и убита/

Реально то, что жертвы преступлений люди. Если их идеализировать и поносить, знание о них будет неполноценным. База данных для компетентного профиля будет не полной и не будет возможности создать следственные директивы на основании отношений жертва-жертва и жертва-совершитель.

В конечном итоге если считать, что определенные жертвы заслуживают больше или соответственно меньше внимания, то мы рискуем не обеспечить правосудия и справедливости. И не на последнем месте пострадает общая человеческая гуманность.

Входящие данные для криминального профиля это все информация по случаю, которые приводят к компетентному и информативному мнению. Не смотря на то, что существуют известные направления, психолог не должен рассматривать жертву как что-то тривиальное. До исчерпывания всех возможностей необходимо анализировать каждую новую деталь и каждую характеристику, чтобы увидеть, как они относятся к остальной части виктимологии жертвы.

Иногда исключительно полезно провести какое-то время с личными вещами жертвы, в ее личном окружении (любимые места, работа, школа, дом, даже спальня). Прочитать все наличные дневники, сделать список с ее предпочитаниями в музыке и литературе. Так мы можем достигнуть до личности, которой она себя считала и до того, что она хотела, чтобы другие в ней видели, в целом до образа, которым она воспринимала свою жизнь. Пройти ее последний знакомый маршрут, так как она его прошла; посмотреть на него через перспективу жертвы, а и через перспективу совершителя. Проследить последние известные о жертве действия – основной момент в ознакомлении с ее личностью. Это помогает, и вникнуть в выбор совершителя.

Когда мы создаем часовую линию последних действий жертвы главная цель психолога установить, как она попала на место и во время нападения. Успешное отражение часовой линии местонахождений и событий содержит в себе следующие этапы: сбор всех доступных фактических данных; сбор всех свидетельских показаний; создание детальной карты с маршрутом жертвы за последние 24 часа до нападения – пометки транспорта, людей, действий и прочее (есть вероятность, что совершитель был их частью).

Основное здесь – ответить на несколько вопросов: точка, где совершитель овладел жертвой; место, где на жертву напали; насколько оживленно место нападения; насколько знакомо было место совершителю; насколько овладевание жертвой связано с ее привычками и кто бы мог знать их; а так же превращают ли ее эти привычки в жертву с высоким или низким порогом риска для совершителя.

Совершитель любого типа, возможно, знал жертву, был знаком с ней и соответственно присутствует какой-то неисследованный тип связи между ними. Подобные связи существуют намного чаще, чем мы можем предположить, особенно при первых преступлениях совершителя. Один из способов исследования связей между жертвой и совершителем – с точки зрения взятого риска. Уровень риска определяется через соотношение опасности быть пойманным и возможностью привести к потере или вреду. При определении криминального профилирования вопрос риска превращается в вопрос точки зрения. Существует риск, который берет жертва или совершитель и риск, угрожающий жертве или совершителю. Когда рассматривается риск, которому подвергнута жертва, в основном речь идет о низком, среднем и высоком риске.

Термин низкий риск (для) жертвы направлен к индивидам, чья личная, профессиональная и социальная жизнь обычно не подвергает их вероятности причинения вреда и/или потери. Средний риск характеризует жертв, которые подвергнуты своим стилем жизни возможностям риску и потере. Постоянное подвержение потери и/или вреду определяется как высокий риск.

Риск (для) жертвы так же можно разделить и на риск от стиля жизни и инцидентный риск.

Риск, причиненный образом жизни жертвы, относится к целостному риску, присутствующему в личности жертвы и ее личной, профессиональной и социальной среде. Основное здесь то, что определенные обстоятельства, привычки и действия увеличивают риск причинения потери и вреда. Риск увеличивается и характерными для жертвы особенностями как агрессивность, эмоциональная нестабильность, трудности с авторитетами, апатия, необходимость во внимании и одобрения, изменения в сексуальном поведении, депрессивность и т.д. Эти и подобные им черты необходимо рассматривать в контексте возраста, занятий, криминальной истории (было то жертвы или совершителя) жертвы.

Инцидентный риск для жертвы – термин, который относится к риску, присутствующему в момент, в который совершитель овладевает жертвой. Факторы, которые его повышают – психическое и физическое состояние жертвы (эмоциональная лишенность, недомогание и т.д.) и характеристики среды как время (поздний вечер, ранее утро и т.д.) и место (изолированное, не населенное), высокая криминогенность происшествия, число жертв (в группе или индивидуально), употребление наркотиков и/или алкоголя и прочее. Указанные факторы невозможно рассматривать вне контекста фактов совершенного преступления. Интерпретация одного единственного фактора не приводит к реальной оценке инцидентного риска для жертвы. Риск для совершителя – возможность причинить вред и/или потерю в соотношении с возможностью быть идентифицированным и пойманным. Как и для жертвы, риск для совершителя относительный. Вопрос здесь – какие препятствия поставил совершитель, чтобы овладеть жертвой и в то же время избежать идентифицирование и возможность быть пойманным. Принятые совершителем риски могут быть классифицированы в термины рисков методами действий и инцидентного риска.

Риск, причиненный методом действия, относится к природе и степени выраженности умений, планирования и предохранительных действий до, во время и после того как совершено преступление.

Низкий риск, причиненный методом действия, употребляется, когда присутствует совершитель, который показывает высокий уровень умений, планирования и предохранения до, во время и после преступления. Термин можно использовать, когда выбранна жертва, чье отсутствие будет замечено не сразу; когда у совершителя больше контроля над ситуацией или когда вероятность чтобы он был замечен очень маленькая и т.д. Необходимо отметить, что жертва с высоким уровнем риска не всегда с низким рисковым фактором метода действия. Например, никем не принужденные дети – жертвы с высоким фактором риска и для совершителя, так как их отсутствие обнаруживается сразу.

Высокий риск, исходящий из метода действия относится к совершителям, которые не обладают умений, не планируют и не действуют аккуратно до, во время и после преступления. Этот термин, используется и в случаях, когда совершитель увеличивает шансы быть опознанным и пойманным, идентифицированным и арестованным из-за пропуска и/или сделанной ошибки. Например, действия как: позволить жертве увидеть его лицо, выжить после нападения или напасть на жертву, которая легко может связаться с совершителем.

Представления совершителя о риске, который он берет на себя во время планирования, осуществления и после нападения, дает профилировщику информацию о его опыте, о контроле и последовательности.

Инцидентный риск, взятый совершителем – термин, который касается его точки зрения по поводу доступности жертвы. Важный факт то, что нападающий не оперирует теми же знаниями и представлениями о виктимологии и характеристиках сцены преступления как профилирующий. Например, молодая, вызывающе одетая женщина поздно ночью может создать одно впечатление у совершителя, который не может точно знать, она проституирует или у нее сломалась машина по дороге в клуб. Это становится известно позже расследующим, т.е. необходимо знать точку зрения совершителя – что он увидел в жертве, и как это повлияло на его поведение.

Нужно отметить, что не все совершители занимаются обдумыванием докучливых и очевидных рисков, и в таких случаях это может быть очень полезной информацией. Какой риск готов взять на себя совершитель, чтобы осуществить нападение, показывает, не только, чего он хочет, но и на что он готов, чтобы удовлетворить свое желание.

Выбрав жертву, совершитель относится к ней особенным способом, в зависимости от своих собственных фантазий и потребностей. Это тема, которая является частью „таинственной” мотивации преступника-убийцы. Часть данной „мистерии” становится ясной далеко не таинственным методом: через анализ ранений жертвы. Тем, что совершитель причиняет своей жертве, он „рассказывает” нам о себе, проводит нас через свое сознание и показывает вещи, о существовании, которых сам не подозревает. Особенно характерно это при так называемых убийств по „любви”.

Ранения, причиненные совершителем жертве, могут быть вследствие целенаправленного и/или случайного поведения, а так же частью обоих. Они отличаются по интенсивности, степени и вида, в зависимости от силы, которая их причинила, времени, в которое использовалась сила, частей тела, на которые оказывалась сила, и объекта/оружия, которые его причинили. Ранения – физическое выражение, как поведения, так и мотива, поэтому их воспринимают как часть анализа поведения. Анализ характера ранения включает в себя выявление, сохранение, документирование, тестирование и восстановление природы, происхождения и назначения ранений. Если расследованный случай включает в себя убийство, сексуальное насилие, злоупотребу и/или другой акт межличностного насилия, анализ ранений может играть исключительно важную роль в расследовании и восстановке преступления.

Исключено интерпретировать ранения вне контекста события, в котором они были причененны. В этот контекст включается, и выявление того, когда были получены ранения – ante-mortem, peni-mortem или post-mortem. В контексте самого ранения важно установить мотивацию или намерение его причинения. Т.е. определить – рана случайна или нет. Если она была причиненной нарочно, тогда необходимо исследование, которое пытается понять, чего именно хотел добиться, причиняя ранение. Поэтому особенно важно, чтобы анализ был сделан в контексте и истории событий.

Первый шаг при анализировании ранений после их подробного документирования и измерения, установить какого типа рана. Описание ран очень специфично и преимущественно с медицинским направлением (с точки зрения языка, постулатов и т.д.). Существуют ранения, которые причинены тупым предметом, ожоги, резанные и рубленые ранения, ранения, причиненные огнестрельным оружием, терапевтические и диагностичные ранения (причиненные во время оказывания медицинской помощи), post-mortem и ante-mortem ранения. Все они характеризируются специфическим набором проявлений.

Характер ранений исходит из разнообразных нарочно причиненных и инцидентных источников. В некоторых случаях источник может быть очевидным или понятный по отличительным знакам ранения и отличительной природе окружающей среды, в которой оно было получено. В других случаях источник раны не так очевиден. В таких ситуациях, при которых видимы более чем один источник, мы говорим о неоднозначном характере ранений. При анализе неоднозначных ранений важно не забывать потенциальные связи и отношения преступления. Восстановка места происшествия повсеместно, а анализ ранений и поведения проводится в их специфике, на базе оценок этих отношений. Расследующие рассчитывают на процесс элиминаций возможностей при понимании природы отношений данного случая. Характер ранений чаще всего результат следующих отношений доказательственной передачи:

• Оружие (средство, которым было совершено деяние) к жертве/совершителю. Это отношение относится к каждому предмету, найденному на месте происшествия или принесенному на сцену жертвой или совершителем и использованным для причинения ранений.

• Ограничивание жертвы (приведение жертвы в беспомощное состояние с употреблением физических средств). Так называемым ограничителем является каждый предмет, найденный на сцене преступления или принесенный туда, использованный для физического контроля над жертвой. Кроме всего прочего ограничители используются для принуждения живой жертвы быть более отступчивой и меньшей угрозой для совершителя. Так же они использованы для более легкой переноски трупа.

• Среда к жертве/нападателю. Свойственные среде ранения могут возникнуть в результате любого предмета, найденного на месте преступления, который не был взят и использован как оружие, а вошел в контакт с жертвой или совершителем и нанес рану. Это элементы, которые являются частью места преступления, и факт, что они нанесли раны – не целенаправленный результат поведения жертвы.

• Жертва к совершителю и совершитель к жертве. Объектные, межличностные ранения возникают, когда жертва и совершитель причиняют прямые ранения, используя части своего тела как оружие. Части тела могут оставить собственные, отличительные следы, когда использованы как оружие во время нападения.

Когда природа и происхождение ранений определены, возможно, осуществить оценку полной мотивации их нанесения.

Раны – результат поведения, включающего силу. Как поведенческое доказательство ранения, кроме прочего, могут внести предположения о мотиве и намерениях совершителя. Как было уже упомянуто, некоторые ранения причинены не нарочно, а случайно. Они могут быть результатом не планированного поведения или присущим среде элементам. Они не основные и не отражение функциональных или психологических (аспектов подчерка) необходимостей. Другие ранения причинены целевым использованием силы. Планированные или нет, они основаны и являются отражением функциональных и психологических необходимостей.

Типы целенаправленных ранений, которые обычно бывают найденными, результат следующих мотивов и намерений:

• Самозащита. Сила, использованная при самозащите, описывает агрессивное поведение, направленное к защите личности при нападении, опасности или ранении. Использование этого понятия не содержит в себе определение природы поведения с точки зрения его моральности или законности, а только описывает намерение, которое к нему привело.

• Предохранение. Сила, использованная для предохранения, термин, описывающий физическую агрессию совершитель, которая в результате приводит к ранениям, которые нацелены усложнить или предотвратить распознание и сбор вещественных доказательств, что помешало бы следствию.

• Экспериментальная сила. Агрессия описывается как враждебное поведение, которое нацелено причинять физическое и/или эмоциональное страдание. Поэтому необходим объект, к которому бы была направлена агрессия и это чаще всего живая, осознающая происходящее жертва. Экспериментальная сила в таком случае термин, который используется при описании поведения, содержащего силу, которая удовлетворяет неагрессивные, часто психологические или воображаемо ориентированные потребности. Ее употребление не нуждается в живой и сознательной жертве.

• Коррективная сила. Коррективная сила – термин, использованный для описания физической агрессии со стороны совершителя, которая при проявлении неуступчивости со стороны жертвы нацелена „напомнить” данные ей команды и предотвратить будущее сопротивление. Этот тип силы реактивный по природе и отвечает на действия жертвы, которые не одобрены нападающим.

• Ориентированная на упражнение контроля сила. Ориентированная на упражнение контроля сила – термин, описывающий физическую агрессию любого типа, чья цель манипулировать, регулировать, ограничивать и покорить жертву. Она часто использована в комбинации с коррективной силой. Отличает ее от коррективной силы – поведение, которое про активное по своей природе, совершенное для прямого контроля над жертвой. Т.е. если коррективная сила стремится сделать жертву более отступчивой, то контролирующая сила утверждает подчинение. Например, завязывание жертвы ее собственным ремнем или насильственное снятие одежды, когда она не успевает сделать это сама.

• Сила, ориентированная к наказанию. Разница между коррективной силой и силой ориентированной к наказанию часто не различима. Так же как и коррективная сила и наказывающая – реактивная. Совершитель „возвращает” жертве за реальные, неправильно понятые или воображаемые ошибки. Главная характеристика ориентированной на наказание силы в том, что она содержит в себе больше необходимой физической агрессии для того, чтобы сделать жертву более отступчивой, а коррективная ранит только до такой степени, чтобы заставить жертву следовать данным командам. Наказывающая сила содержит наказывающий аспект, который не всегда стремится подчинить жертву. Тут так же присутствует способ выразить гнев. Это короткий и зверский выплеск гнева, который рефлектирует в глубокие, тяжелые ранения. В случаях, когда использована зверская сила, не необычная госпитализация жертвы или в результате ее ранений причиненная смерть. Необходимо уточнить, что в таких случаях убийство не всегда было желанным. Пример стремящийся к наказанию силы – многократные удары камнем по лицу жертвы во время сексуального нападения. Этот гнев может быть вследствие событий, случившихся на сцене преступления или в прошлом совершителя.

• Сексуально ориентированная сил. Сексуально ориентированная сила термин, использованный при описании физической агрессии со стороны совершителя, которая стремится удовлетворить его сексуальные потребности. Лучший способ установить ее присутствие в данном случае – отметить, проявляется ли она в согласованности с традиционным сексуальным поведением, с ясно выраженным эротизмом, в связи с сексуальными предметами или сексуальным контекстом. Но эти показатели ни в коем случае не заключительные.

Тут важно отметит, что не каждая физическая агрессия, сопутствующая традиционным сексуальным поведением по отношению к частям тела жертвы – пах, грудь и рот, стремится удовлетворить сексуальные потребности. Они могут включать в себя удовлетворение предохранительных, экспериментальных, направленых на контроль и/или наказывающе ориентированных потребностей. Чтобы установить потребности, которые были удовлетворены, необходимо рассмотреть каждое поведение в его собственном контексте. Примером сексуально ориентированной силы может быть сексуальная асфиксия.

• Смертоносная сила. Смертоносная сила употребляется при описании поведения, содержащего физическую агрессию, чья основная цель причинить смерть. Она отличается от наказывающей силы тем, что содержит в себе единственно силу, необходимую, чтобы причинить смерть. Конечно, наказывающая сила может включать в себя смертоносную силу, а смертоносная – наказывающий аспект, но это не обязательно. Примером для смертоносной силы может быть двукратное простерливание в голову жертвы.

Разумеется, каждое поведение, включающее в себя употребление силы, легко может быть описанным в более чем одной мотивационной категории. Рассматривая в целом, между ними существует ясно выраженная граница. Важно, чтобы оно было исследовано с точки зрения нанесенных ранений, контекста самого преступления, использованного оружия, жертвы и т.д.

Для целей расследования необходимо изъяснить и следы повязки, если она присутствовала. Повязка в криминальной психологии – термин, который используется в случаях, в которых нападающий завязал жертву (чаще всего шею или конечности), чтобы контролировать ее, заставить ее молчать, перевезти ее и/или убить.

Отдельное ранение не может довести до определенного заподозренного. Возможно, что всеобщее исследование ранений показывает необходимость расследования определенного типа преступления. Сфера ранений может послужить „красным” светом при интерпретации характеристик ран и выбора следственной стратегии. Один из общепринятых постулатов расследующих органов то, что каждый (или все) что было частью места преступления, взял что-то из него и соответственно, что-то оставил. Каждая жертва и нанесенные ей раны должна третироваться как неразвитое продолжение места происшествия.

Вот один из примеров, подтверждающий тезы. 12.01.2001 года был найден труп Стефана Н. в неработающей морозильной камере, находящейся в его собственном доме в городе Х. По данным судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила вследствие удара тупым предметом в области головы и перерезывания горла. Уточнено вероятное время смерти – 24-25.11.1999 года.

При осмотре места происшествия были замечены следующие специфические обстоятельства, вероятно имеющие связь с преступлением:

• в камине на дворе нашли остатки сгоревшего ковра;

• в гараже нашли свернутый голубой линолеум, который после того как его приложили, совпал по размерам с помещением, где стояла морозильная камера;

• была найдена упаковка из-под ножа американского производства, с длинной лезвия около 25 см, само оружие не было найдено.

Основный заподозренный как совершитель убийства – Веселин К. Он на тот момент был в Пловдивской тюрьме за обман. Веселин К. вместе со своей супругой и ребенком жили около 20-ти дней в доме жертвы. Установились телефонные разговоры с Украиной с домашнего телефона, находящегося на улице „Пещерско шоссе” 63 в г. П. 25.11.1999 года вечером. По данным хозяина квартиры, в которой жила семья Веселина К., они въехал в квартиру 25.11.1999 г. в обед.

09.12.1999 г. Мария К., мать Веселина К., объявляет на продажу в ломбарде радиоприемник с часами “Grunding”. Установлено, что приемник принадлежал жертве. 20.12.1999 г. К., вместе с супругом, оставляет в том же ломбарде телевизор „Funai”.

У Веселина К. найдена доверенность от 04.02.2000 г. в связи с джипом “Daihatsu” от имени Стефана Н. По данным изготовленной графологической экспертизы, текст на печати доверенности подписан Матеем К., отцом Веселина К.

По оперативным сведениям не хватает ключей от дома, документов собственности и личных документов жертвы – личного паспорта и паспорта моряка, его водительских прав и золотого кольца.

Во время психологической беседы Веселин К., поддерживает линию самообороны. С сожалением констатировал, что все обстоятельства уличают его как совершителя убийства. Комментировал возможность уменьшить приговор за самопризнания. В связи с этим, активно пытался узнать, какие именно доказательства есть у следствия на него на данный момент. Обстоятельственно описывал образ жизни в г. Х и свои взаимоотношения с жертвой. Поддерживал версию, что после того как они покинули дом, он несколько раз ездил в г. Х и встречался с жертвой, даже в последний раз он его видел в начале января 2000 года. Причиной он ставил доверительные отношения, которые они со Стефаном установили, и помощь, в которой нуждался Стефан по поводу строительных и ремонтных работ по его дому, а так же в связи с продажей его машины.

В своих объяснениях Веселин К. ловко связывал события, одновременно с тем стремился быть конкретным, объясняя отсутствия воспоминаний длинным периодом времени, которое прошло. Пытался выиграть доверие и сочувствие, моментами доходил до эмоциональных всплесков и плача.

В личностном плане Веселин К. характеризировался выраженными эгоцентричными и оборонительными настройками, умело прикрывая их за альтруистичными декларациями. Благодаря своим артистичным умениям он легко входил в разные социальные роли и успевал заработать доверие незнакомых людей. В новой среде он демонстрировал подчинение и согласие с окружающими, пока добьется уверенности, что может сам контролировать события. Дальше часто реализовал свое стремление к доминированию. В состоянии фрустрации не исключались и агрессивные поступки, чему способствовала эмоциональная лабильность и пониженный самоконтроль в субъективно значимых ситуациях. Как поведение Веселин К. расчетлив и комбинативен, склонен манипулировать окружающих, стремясь получить максимальную личную выгоду.

Демонстрировал сильную привязанность к своей настоящей супруге Олене. Когда ему было сказано, что будет проведен разговор и с ней, Веселин спонтанно заявил желание, чтобы этот разговор был проведен после 10-тиминутной встречей с ним, „чтобы подготовить ее, так как она очень замкнутый человек”.

По поводу отношения с женщинами, Веселин поделился историей со своей первой супругой, которую его коллега попытался изнасиловать, пока он был на работе. Узнав о случившемся, Веселин почувствовал ревность, гнев и желание отомстить. Возможно, что гипертрофированные чувства ревности Веселина К. были фактором, который спровоцировал его агрессивное поведение к жертве – Стефану Н.

Во время полиграфической процедуры Веселин К. пытался провалить исследование, не смотря на инструкции, которые ему давались несколько раз.

Ему были заданы следующие значимые вопросы по случаю:

„Ты знаешь с точностью, кто причинил смерть Стефана?”

Ответ: НЕТ Результат: ЛОЖЬ

„Ты причинил смерть Стефана?”

Ответ: НЕТ Результат: ЛОЖЬ

„Ты с кем-то договорился причинить смерть Стефана?”

Ответ: НЕТ Результат: ЛОЖЬ

С целью установить орудие, которым были нанесены удары по голове жертвы, был сделан еще один тест „пик напряжения”. На вопрос: „Если ты ударил Стефана по голове, то ты ударил его…?” и самые значимые реакции были констатированы со стимулом „тесло”.

Чтобы найти вероятные улики, связанные с преступлением, был проведен второй тест. На вопрос „Если ты убил Стефана и спрятал вещи, связанные с преступлением, то ты их спрятал в… ?”, были перечислены следующие стимулы: „чердак”, „навес”, „внешний туалет”, „гараж”, „колодец”, „погреб”.

Предположение, что не хватающие вещи жертвы спрятаны было проверено вопросом: „Если ты взял вещи из дома Стефана – ключи, нотариальный акт и его паспорт, то ты их дал на сохранение …?”, самые значительные реакции были регистрированы при „своей жене Олене” и „своей матери Марии”. Во время разговора Мария К. пыталась вести себя чересчур по-дружески и демонстрировала подобострастие. Старалась изменить тему разговора к незначительным подробностям, как вопросы, связанные с расследованием случая, давала неоднозначные ответы. Противоречия объясняла пережитой недавно болезнью, при которой „ее мозг не орошается и не помнит”. По поводу заложенного ей телевизора „Funai”, сказала, что она с мужем его купила 10 лет тому назад, и он был их собственностью, просто временно находился у Веселина, до того как она дала его в ломбард.

Хитрая и скрытная, не беспокоясь возможных санкций, чтобы оправдать своего сына, искажала факты, которые бы могли уличить его при настоящем расследовании.

Исследованный М.К., отец Веселин К. долгие годы работал в военном поделении. Описывая отношения в семье, поделился, что чувствует вину, так как очень мало времени уделял сыновьям для воспитания. Во время разговора был видимо обеспокоенный и создавал впечатление, что чувствует неудобство от ситуации, в которую попал.

В связи со случаем дал следующие объяснения:

Телевизор “Funai” собственность Веселина со времен, когда он жил на „Пещерском шоссе”. Веселин попросил мать его дать на продажу, так как ему было сложно с деньгами. О джипе „Daihatsu” знал от своей невестки Олены, что собственник дал им его на временное пользование. Он видел машину припаркованную за домом, где Веселин и Олена снимали квартиру.

По поводу доверенности он признался, что фальсифицировал ее, не может сказать точно когда, но находился в квартире на „Пещерском шоссе”, когда Веселин дал ему напечатанный на машинке лист и продиктовал ему текст, который необходимо написать. Отрицал, что видел личные документы убитого Стефана Н.

С М.К. было проведено полифизиографическое исследование. Во время инструментальной части его поведение было сотрудничающим, и он четко соблюдал заданные инструкции.

На вопрос: „Веселин давал тебе вещи или документы, чтобы ты их спрятал?”, исследованное лицо ответило, „НЕТ”, а анализ показал неопределенные результат.

Выводы:

1. С большой степенью вероятности можно утверждать, что Веселин К. причинил смерть Стефана Н., а удар по голове жертвы причиненные теслом.

2. Полученные результаты дают основание предположить, что „погреб” каким-то образом связан с убийством. Возможно, там случился инцидент, а вещи, связанные с убийством взяты или спрятаны там. Можно предположить, что орудия преступления впоследствии были вынесены за пределы дома.

• Психологические характеристики местапреступления

После осуществления компетентного и психологического анализа вещественных доказательств, с необходимыми усилиями для восстановки, и создания виктимологичной картины, криминальный психолог обычно сосредотачивается на характеристиках места преступления. Это обыкновенно отличительные черты места происшествия, как например улики, происходящие из сделанных совершителем решений, взятых с учетом жертвы, и места положения нападения, а так же их значения для нападающего, т.е. характеристики места преступления – дополнение к языку, на котором объясняется поведение жертвы – совершителя с точки зрения того, как оно было установлено через судебные доказательства или показания жертвы и свидетелей.

Характеристики места происшествия могут быть получены, используя следующую классификацию:

• Тип местоположения. Тип местоположения относится к типу среды, в которой осуществилось преступление. В психологической литературе описаны четыре основных типа, каждый из которых определен природой и количеством/качеством доказательственной материи, которую можно найти там (Gebert, 1996).

Один из важных моментов в расследовании – определение типа места происшествия: т.е. установить отношение между местом преступления и поведением совершителя в контексте нападения. Оно может осуществиться не только в одном, но и большем количестве мест. Так иногда могут воспроизвестись больше места преступлений, связанные с одним и тем же нападением.

Местоположение, где совершитель приблизился и овладел жертвой, называется психологами точкой контакта. Это нейтральный термин, так как включает в себя места, где жертва была встреченной совершителем, использующим какой-то тип хитрости, или места где совершитель напал на жертву и затащил ее в другое, предварительно выбранное место – первичное или вторичное.

Место, где совершитель осуществляет большую часть своих действий по нападению жертв/Ы., определяется как первичное. Это то место где он проводит больше всего времени и оставляет больше всего улик во время нападения. Вторичное место то, на котором осуществилась часть интеракции между жертвой и совершителем, но не большая часть. В своей основе, вторичны все места вне первичной сцены, где найдены улики криминальной активности.

Отличается и сцена, на которой найдено тело (dumpsiteidisposal site).

Метод приближения при психологическом профилировании термин, который относится к стратегии совершителя для приближения к жертве. Она обыкновенно в литературе описана как мгновенная, неожиданная и заучена (Burgess and Hazelwood, 1995).

Метод нападения описывает механизм, использованный совершителем, чтобы овладеть жертвой, после того как он к ней уже приблизился. Он тоже делится на: мгновенный, неожиданный и заученный. Из-за вероятности, что возникнет неясность в определении метода нападения, может быть, было бы более подходящим, если описывать его терминологией использованного оружия:

• Вербальная угроза, подкрепленная употреблением смертоносной силы: „Делай, что я тебе говорю или я тебя убью!”;

• Вербальная команда и угроза, содержащая смертоносную силу; контролирующая сила с пистолетом: „Делай, что я тебе говорю или я тебя пристрелю!”;

• Мгновенной нападение сзади, с сопутствующим употреблением контролирующей силы, и т.д.

Метод приближения может, но не всегда, содержать метод нападения. Эта концепция ключ к пониманию того, на что способен совершитель и что ему присуще делать на данном месте с данной жертвой.

Методы контроля, использованные напающим, содержат действия, осуществленные, чтобы контролировать, манипулировать и ограничить жертву, как и любой вид действия со стороны жертвы, использованные для самозащиты. Как, например, ориентированная к контролю сила (использование наручников); вербальная угроза с контролирующей, наказывающей, сексуальной или смертоносной силой (например, присутствие пистолета).

Один из самых важных для криминального профиля элементов – так называемый modus operandi. Modus operandi – латинский термин, который означает способ действия. Он относится к поведению совершителя, содержащему действия, необходимые для целей успешного осуществления нападения, т.е. термин, дает направление к способам совершения преступления – „как”. Метод действия отделен от мотивов совершителя или от его почерка, настолько, что они дают направление к тому „почему” случилось данное преступление. Преступный метод действия обхватывает заученное поведение, которое развивается во времени. Он может совершенствоваться, если совершитель станет более опытным, утонченным и соответственно может деградировать из-за плохого психического состояния или употребления контролирующих субстанций. В обоих случаях метод действия совершителя функциональный по своей природе. Чаще всего он способствует (или не способствует) одной и более из нижеуказанных трех целей: защита идентичности совершителя; обеспечение успешного совершения преступления; помощь при побеге совершителя. Основная типология способов содержит действия, но не только, как детальное планирование перед нападением, выбор места нападения; использование оружия; использование ограничителей; предохраняющие средства; обеспечивание мобильности и т.д.

Значим факт, что у способа действия нет связи с мотивами совершителя, который содержит в себе причину совершения преступления. Мотивы бывают раскрытыми посредством подчерка нападающего.

Основываясь на свой жизненный опыт, совершитель может узнать вещи, которые не только помогут ему при усовершенствовании метода действия, но и предложат информацию о его личности и стиле жизни. Например, уровень образованности, профессионального опыта, криминального опыта и т.д. Некоторые из совершителей следят с огромным интересом за криминальными публикациями по телевидению и в прессе. Важно для психологов, участвующих в расследовании, обращать внимание на такие источники информации, чтобы взять под внимание как они повлияют на данного совершителя, например в случаях серийного убийства. Подобная информация может, не только навести преступника на методы предохранения, которые он должен принять, чтобы сохранить свою личность, но может и надоумить других преступников к копированию получивших публичность преступлений и так уклонить следы от себя (например, залить кого-то кислотой).

Настроение совершителя влияет на уровень его агрессии при нападении и на способ, которым он реагирует на жертву и место происшествие. Например, насильник, который поругался с подругой или супругой за несколько часов до нападения, будет характеризирован намного более высокими уровнями агрессии в сравнении с прошлыми нападениями, где не присутствовал этот фактор. Как следствие этого фактора будет присутствовать более низкая степень планирования и контроля при преступлении. Ранения на жертве могут тоже быть тяжелыми, но тут будет присутствовать подчерк совершителя.

В теме о способе действия можно упомянуть и так называемый „ИКС- фактор”, который представляет каждое не планированное воздействие на поведение во время нападения. Успешное исполнение нападения зависит от событий, подчиненных их фантазиям и ожиданиям. Под влиянием реальных условий, места происшествия, жертв и других внешних факторов (времени, появления свидетеля и т.д.) возможно, что эти ожидания не реализуются. Такие „ИКС-факторы” могут заставить совершителя импровизировать, заставить его отстраниться быстро или само нападение может повернуть в неожиданную и нежелательную сторону.

Понимание того, как и почему развивается способ действия конкретного совершителя – один из основных источников информации для психолога: он не может раскрыть то, что совершитель обдумывал или не обдумывал, то, что он планировал или не планировал. Другие важные элементы при описании характеристик места происшествия – оружия, употребление силы и сопротивление жертвы.

Не все совершители используют оружие во время атаки – потому что не могут его достать, из-за отсутствия необходимости его иметь. Для криминального профиля важные вопросы, связанные с оружием – какое оно (нож, пистолет, камень и т.д.); кому оно принадлежит; как оно попало на место преступления; где его нашли (рядом с жертвой, не найдено и т.д.); когда, во время преступления оно использовано и как.

• Степень силы, которую совершитель хотел использовать во время преступления, показывает часть его потребностей и мотивов. Необходимо сделать оценку не только использованной силы в методе нападения, но и способ, которым эта сила оказала, рефлектировала на остальную часть поведения совершителя; когда совершитель использовал силу и с какой целью. С другой точки зрения, можно сделать анализ силы, которую не использовали, такой анализ не возможен без наличия живой жертвы и интервью, направленного к поведенческому анализу. Что касается употребления силы – возможно, что ранений у жертвы нет. Важно, чтобы это было документировано как элемент создания мнения по вопросу силы. Все-таки надо обратить внимание на факт, что отсутствие свидетельств употребления физической силы не исключает ее наличия – существуют разные формы насилия.

Что касается сопротивления жертвы, в литературе рассматриваются несколько категорий. Они делают акцент не на физическое или вербальное сопротивление, а на пассивность и ее отсутствие. Ответ жертвы к своему нападающему зависит от ее жизненной истории, ее личного опыта и понимания окружающего мира и собственной личности. То, что для одной жертвы кажется экстремальным поведением, для другой таким не является. Это снова напоминает о необходимости делать виктимологическую картину до того как оценивать какую-либо часть поведения жертвы: сначала надо понять, кем была жертва и только после этого – причину ее реакции. В практике определились несколько категорий:

• Согласие жертвы. Термин употребляется в случаях, когда жертва соглашается с желаниями совершителя уверенно и без колебаний. Определенные жертвы спрашивают совершителей, что могут сделать, чтобы удовлетворить их и таким образом быть отпущенными без ранений. Это не означает, что в случаях взаимного согласия не было совершено преступление. Причина подобного поведения – страх и смирение с тем, что случится.

• Пассивное сопротивление. Термин используется в случаях, в которых жертва бросает вызов совершителю неагрессивным способом, не подчиняясь его приказам или отказывая, есть при долгом периоде похищения. Это несогласие тоже вид сопротивления – физического и психологического.

• Вербальное сопротивление. Это термин, который охватывает вербальный тип сопротивления жертвы. Это может быть жертва, которая зовет на помощь, кричит, когда на нее нападают, просит о милости, вербально отказывает подчиняться приказам или пытается вести переговоры.

• Физическое сопротивление. Оно присутствует в случаях, когда жертва отвечает нападающему физической силой – бьет его, царапает, кусает, бьет ногами и т.д.

Очень часто психологи рассматривают случаи предполагающие сексуальное насилие. Природа сексуального акта, если такая есть, дает важную информацию о действиях и подчерке совершителя. Это может стать с помощью вещественных доказательств и, особенно, с помощью показаний свидетелей и жертвы.

В криминальном профиле мы ищем информацию и о языке и о способе обращения совершителя во время преступления. Речь идет о так называемом сценарии, использованным для вербального и поведенческого направления жертвы. Он несет информацию о фантазии совершителя, о природе нападения – что случится, что скажет или как ответит жертва (если у нее вообще есть „реплики”).

В таком случае язык воспринимается как выражение, как психологических необходимостей, так и употребление силы (или ее отсутствие). Наши практические наблюдения показывают, что существуют 19 генеральных тем в вербальном поведении совершителя, которые должны исследовать не только в отношении к содержанию, но и к тону, настройке и к их разделению по темам в контексте преступления. Вот они:

• Направленные к методу действия приказы и команды: „Не смей смотреть на мое лицо!”;

• Направленные к подчерку приказов и команд: „Я хочу смотреть на то, как ты двигаешься!”;

• Угрозы: „Не смотри на мое лицо, или я тебя убью!”;

• Доверительные: „Я тебе покажу, как себя чувствуют мужчины!”;

• Личные вопросы к жертве: „Как тебя зовут? Сколько тебе лет?”;

• Личные вопросы о сексуальных ощущениях жертвы: „Тебе так нравится?”;

• Личные для совершителя раскрытия: „Я обожаю это чувство!”;

• Обидные имена и расистские эпитеты: „Сука! Черномазый!”;

• Смягчение: „Я не причиню тебе боли!”;

• Сексуальные обиды: „Ты ужасна даже для изнасилования!”;

• Собственнические: „Я владею тобой!”;

• Грабящие возможности других: „Ты думаешь, что никому не принадлежишь!”;

• Обдуманное вранье: „Меня зовут Иван. Я живу неподалеку, так что не смотри на меня пока я ухожу!”;

• Поощряющая правда: „Меня зовут Иван. Я не причиню тебе боли!”;

• Извинения: „Прости. Это был не я!”;

• Просьба: „Если ты сделаешь это, я тебя отпущу!”;

• Личные комплименты: „Ты очень красивая!”;

• Сексуальные комплименты: „У тебя красивая грудь!”;

• Неодобрение, направленное к себе: „Я неудачник!”.

Иногда вербальное поведение совершителя содержит приказы жертве повторить данные фразы или слова, вести себя по определенным способом, который значимый для совершителя. Это и любое другое вербальное поведение со стороны совершителя, включающее употребление команд с целью выиграть согласие, относится к подчерку совершителя.

Выбор жертвы относится к процессу, в котором совершитель целенаправленно выбирает или направляет свою жертву. У каждого совершителя свой собственный критерий, по которому он удовлетворяет свои потребности. Важная роль жертвы может быть основной на целях совершителя (т.е. быть его мотивом), а так же второстепенной. Т.е. конкретная жертва может быть единственной причиной для нападения или может быть выбрана как объект, подобранный по другим признакам для целей вербального и поведенческого сценария, сотворенного в фантазии совершителя.

Основные факторы, влияющие на процесс принятия решений (выбор жертвы), включают доступ к жертве (с совершителем – родственник, друг, коллега, терапевт и т.д.); символические критерии – в случаях, когда совершитель находит черты в незнакомой для него жертве, принадлежащие связанным с ним в реальности людьми. Воображаемые критерии относятся к жертвам, выбраны из-за их характеристик (реальных или воображаемых), чье присутствие важно для удовлетворения определенных фантазий совершителя. Природу подобных желанных или необходимых характеристик можно найти в виктимологии и в подчерке совершителя.

Постановка места преступления термин, который относится к сознательному преступному действию совершителя для воспрепятствования следствия. Улики, связанные с постановкой, показывают, что было совершено преступление, и что преступника предпринял меры предохранения, чтобы его спрятать. Постановка, в случае, что она сделана близким покойника, приобретает другой смысл: обычно это попытка сохранить достоинство обыкновенного человека, а не воспрепятствовать расследование смерти; или желание совершителя представить преступление как самоубийство или несчастный случай. Часто встречается и другая попытка манипуляции органов досудебного производства – представлять убийство как сексуальное преступление. Это иногда случается при семейных конфликтах, которые кончаются убийством.

Вопросы, на которые должен ответить криминальный психолог в таких случаях: Если прибыль была реальным мотивом, взял ли совершитель соответствующие деньги с места происшествия? Реален ли выбор входа, через который вошел совершитель? Соответствуют ли ранения жертвы совершенному преступлению? Есть ли противоречие между показаниями свидетелей или вещественных доказательств, и много других, подробно описанных в исследованиях криминалистов (К.Бобев, Й. Кунчев, И. Боев и т.д.).

Основные методы психологического профилирования в Болгарии, предполагают и рассмотрение типов криминальных личностных профилей убийцы и сексуального насильника, которые могут способствовать быстрому направлению в сторону совершителя при расследовании тяжелых насильственных преступлений, а так же повышению эффективности досудебного производства.