1.5.1. Логические идеи Пьера Рамэ

Пьер де ля Рамэ, университетский оратор, диспутант, просветитель и писатель (1515—1572), француз, писавшийся по-латыни под именем Рамуса и известный в истории литературы как Петрус Рамус (Petrus Ramus), получил на девятнадцатом году жизни ученую степень после блестящей защиты опасного тезиса, гласящего, что все сказанное Аристотелем является лишь продуктом фантазии. Рамэ стал как бы воплощением и символом антиаристотелевских страстей. Между прочим, он выдвинул задачу построения новой логики, якобы более естественной. Но произведенные им изменения оказались несущественными, основной каркас логики, выросшей из «Органона», он оставил нетронутым, и, более того, критика Рамэ Аристотеля в значительной мере послужила защите принципов, выдвинутых именно этим последним. В конце своей жизни Рамэ говорил уже совсем другим языком и даже защищал Стагирита от нападок со стороны других.

В силлогистику Аристотеля он вводит модусы с единичными именами, по два в каждой фигуре. Известно, что силлогистика «Органона> оперирует только общими именами, точнее — переменными, вместо которых можно подставить только общие имена (за исключением наиболее общих, всеобщих). Упомянутое нововведение носило бы, следовательно, существенный характер, если бы не то обстоятельство, что идею применения модусов силлогистики в известных случаях и к единичным именам мы находим уже у Дунса Скота и Уильяма Оккама. Рамэ в этом отношении берется за дело более систематически.

Рамэ определяет логику как искусство рассуждать, отличая ее задачи от задач грамматики, или искусства говорить, и риторики, или искусства произносить речь.В этом противопоставлении заключена тенденция усматривать область логики не в сфере слов, а в сфере содержания, передаваемого при помощи слов.

Он положил начало обычно практиковавшемуся позднее и еще нередко практикуемому ныне делению и последовательности разделов логики в ее целостном систематическом изложении. Это деление на учение о понятии (с теорией определения и классификации), учение о суждении, учение об умозаключении (силлогизме — категорическом, условном, разделительном), наконец, учение о методе, понимаемом как способ связывания силлогизмов в ходе доказательства. Каждый из последующих разделов трактует о системе, составленной из компонентов, о которых шла речь в предшествующем разделе, так как, согласно этой концепции, суждение складывается из понятий, силлогизм — из суждений, доказательство — из силлогизмов.

Таким образом, можно сказать, что Петрус Рамус восстановил и пробудил к жизни логические и методологические положения Аристотеля, его метод, систематизировав при этом все логическое наследие, которое было до него.

1.5.2. Учение о систематическом

(рациональном) мышлении Рене Декарта

Вклад Рене Декарта (1596—1650) в развитие философии и науки так велик, что его называют «картезианской (от Карте-зий — латинского написания его имени) революцией». С ним прежде всего связывается обоснование рационалистического метода. Рационализм его времени приписывал истине следующие черты: она должна быть абсолютной, полной, вечной и неизменной. Ей присущ всеобщий и обязательный характер. Те же понятия, которые не удовлетворяют указанным требованиям, те теории, которые не имеют таких критериев, истинными считаться не могут.

Чтобы понять, каковы эти критерии, следует их пояснить. Абсолютность истины означала, что она является окончательной и не подлежит никаким дополнениям и исправлениям. Это значит, что истина полна и не требует более никаких усилий для своего усовершенствования. Вечность и неизменность истины определялись ее сущностным характером. Из всего вышесказанного следует, что опыт, практика — ненадежные, а по сути, и ненужные дополнения познания. Истина может быть вьюедена только из разума и рождается исключительно в мыслительных операциях. Только в мышлении эта истина может быть и проверена.

Это все черты рационализма, которые сложились к тому времени, в котором жил и творил Декарт. Рационализм Декарта имел индивидуальные особенности. Этот французский мыслитель нашел обоснование рационализма не в разуме вообще, а именно в философии. Признавая наличие врожденных идей и ратуя за рационалистические принципы познания, Декарт установил за чувственным опытом необходимое дополнение к работе мышления.

Декарт подчеркивал, что необходима новая философия. Она должна быть единой во всем, во всех своих направлениях и частях, как в дереве едины ствол и ветви. По его мнению, философия — это познание истины в ее первопричине. Физика как часть философии — ствол дерева, механика, медицина, астрономия — ветви. А философия — это все дерево целиком.

В основе философии — систематическое (рациональное) мышление, а в основе систематического мышления — метод. Декарт разработал учение о методе, которое включает в себя ряд правил.

Первое правило метода Декарта требует принимать за истинное все то, что воспринимается ясно и отчетливо и не дает повода к сомнению, т.е. то, что самоочевидно. Второе правило предлагает делить всякую сложную вещь, ради успеха ее изучения, на более простые составляющие. В ходе деления нужно дойти до самых простых, ясных и самоочевидных вещей, которые даются интуицией.

Третье правило в его «Правилах для руководства ума» имеет следующий вид: в познании мыслью следует идти от простейших, т. е. элементарных и наиболее доступных вещей, к

вещам более сложным. Четвертое правило он называл «энуме-рацией»: оно требует осуществлять полные перечисления, обзоры, не упуская ничего из внимания.

В основе всех правил лежит понятие сомнения. Чтобы добраться до безусловной истины, нужно прежде всего подвергнуть сомнению все те положения, которые не удовлетворяют требованиям систематического мышления.

Сомнение у Декарта имеет методологический характер: изначально все сомнительно, несомненным является только сам факт сомнения. Подвергнуть сомнению нужно все свои мысли, не говоря уже о чувственных восприятиях и опыте. Но то, что сомневается, то мыслит. Значит, существует нечто мыслящее, дух, душа, которая все и подвергает сомнению, но сама является несомненным качеством. Отсюда знаменитый афоризм Декарта: «Cogito ergo sum» («Мыслю, следовательно, существую»). Это нечто мыслящее есть «я», мыслящий субъект познания. Это «я» есть интуиция, которая выше рационалистической спекуляции, абстрактно понимаемой души, бестелесной идеи. А интуиция, по Декарту, это способность принять за истинное только то, «достоверность чего равна достоверности моего существования, моей мысли и того, что «я» мыслящая вещь». Итак, в самом акте самосомневающейся вещи уже заложена несомненность ее существования.

Декарт был сторонником учения о врожденных идеях. Врожденные идеи — не синоним рационалистической интуиции. Тут нужно различать два вопроса: вопрос о том, существуют ли доопытные (априорные) истины и способен ли разум создавать некоторые мысли без доказательства. Первый вопрос — аксиома априоризма; до опыта в разуме, в душе человека существуют истины, которые являются врожденными идеями. Второй вопрос — проблема непосредственного усмотрения истин человеческим разумом. У Декарта не наблюдалось принципиального расхождения между этими двумя вопросами, но было свое собственное понимание; у него все врожденное интуитивно, но не все интуитивное является врожденным.

В состав врожденных истин включается, по Декарту, ряд понятий: бытие, Бог, число, телесность, структура. Сюда же включаются некоторые аксиомы типа: «ничто не бывает без

свойств», «из ничего не бывает ничего», «нельзя одновременно быть и не быть» и т. п.

Все познание строится на этих и подобных им идеях. Оно как бы запрограммировано этими аксиомами. Чувственный опыт дает лишь экзистенциальные примеры этим логическим принципам. Что касается чувственных идей, то схематика и методология Декарта запрещает рассматривать их как истинные, следовательно, они не являются врожденными. Таким образом, его принцип «Cogito ergo sum» является рационалистической основой теории познания.

К Богу Декарт относился как рационалист. Он стремится доказать его существование и опровергнуть те аргументы, которыми бытие Бога подвергается сомнению. Декарт подыскивает для этого следующие доводы:

1. Бог нужен как гарант существования мира.

2. Только Бог способен вселить в души людей веру в существование совершеннейшего существа.

3. Только Бог мог дать природе изначальные законы движения.

4. Только Бог может сохранить мир и поддержать бытие непрерывным действием своей воли. Для рационалиста Декарта проблема Бога является очень сложной. Если Бог устроил мир рационально, то откуда берутся ошибки познания? Бог не может быть обманщиком; значит, он сделал людей ошибающимися, заранее зная об этом. Или в этом проявляется несовершенство мира как божественного творения? В конце концов, Декарт склоняется к последнему предположению: свобода воли людей в том, что они имеют право на сомнение и ошиб-

1.5.3. «Логика» Пор-Рояля

«Логика» Пор-Рояля — это краткое название произведения, написанного анонимно. Точнее — это произведение называется «Логика, или Искусство мыслить, содержащая, помимо общих правил, много новых наблюдений об образовании суждений». Авторами этого компендиума были Антуан Арно и Пьер Ни-коль. Они понимают логику как науку о надлежащем мышлении, а не как науку о надлежащем умении говорить. Это, одна-

ко, не значит, что последней они не уделяют внимания при изложении логики. Они считают нужным касаться всего, что необходимо для изложения логического учения. А можно ли отделить разбор и критику мышления от разбора и критики способов сообщения мысли другим мыслящим субъектам? Таким образом, в «Логике» Пор-Рояля мы неоднократно встречаемся с замечаниями относительно языка; например, различение имен существительных и имен прилагательных сделано исключительно с точки зрения их значения, вне зависимости от внешней формы. Согласно этой концепции, имена существительные, например «тело» — это только обозначающие выражения, а имена прилагательные, например «круглый» — это обозначающие и соозначающие выражения. Выражение «тело» обозначает всякое физическое тело и выполняет только эту функцию, выражение «круглый» обозначает всякое круглое физическое тело и, кроме того, соозначает его часть, именно, округлость, тогда как выражение «округлость» в свою очередь является именем существительным, которое обозначает эту часть, чем и ограничивается. Но следует помнить, что соозна-ченные части — это не составные части, не фрагменты, которые можно как-то отщепить от вещи; это суть свойства, части, выделенные исключительно путем абстракции, которую мы совершаем, поскольку представляем себе свойство, отвлекаясь от вещи, свойством которой оно является, например если представляем себе округлость, отвлекаясь от круглой вещи. Но это не значит, будто мы убежденно отрицаем, что округлость является всегда свойством какого-либо физического тела. Эти различения, касающиеся обозначения и соозначения в связи с понятием абстракции, уходят своими корнями в далекое прошлое, но связаны с проблемами, обсуждаемыми и ныне. Однако в упоминаемой работе они служат, между прочим, для обоснования иллюзорных доктрин. Например, авторы утверждают, будто можно с уверенностью считать, что мышление не является свойством какого-либо физического тела, а также что длина и ширина не являются свойствами какой-либо души, и на основании этого считают себя вправе утверждать, что тела никогда не мыслят, а мыслящие объекты никогда не имеют протяженности.

Таким образом, в этой книге правильные суждения перепле-

таются с иллюзиями, а логические проблемы — с вопросами, лежащими вне сферы логики.

В методологической части «Логики» Пор-Рояля мы находим изображение идеала научной системы в соответствии с картезианской концепцией. Авторы отдавали предпочтение геометрии, ее дедуктивной системе, понимаемой в основном как система Евклида с картезианскими оговорками. Этот образец был тогда господствующей схемой в тех сферах, которые находились под влиянием декартовского рационализма. Упомянутый учебник формулирует принципы понимаемого таким образом научного метода, изложенные в следующих восьми правилах: 1) Не вводить без определения ни одного термина сколько-нибудь неясного или многозначного. 2) При определении пользоваться лишь хорошо известными или предварительно разъясненными терминами. 3) Принимать в качестве аксиом лишь то, что полностью очевидно. 4) Признавать очевидным то, что требует известного внимания для его распознания в качестве истинного. 5) Доказывать все в какой бы то ни было степени неясные положения, ссылаясь лишь на уже введенные определения, принятые аксиомы или доказанные положения. 6) Имея дело с многозначным термином, не подставлять одно значение вместо другого, а мысленно заменять такой термин определением, которое ограничивает и выясняет его смысл. 7) Рассуждая о чем-либо, строить это рассуждение согласно естественному порядку вещей, начиная с наиболее общих и наиболее простых вещей и выясняя все, что относится к природе рода, прежде чем переходить к отдельным видам. 8) По мере возможности делить каждый род на все виды, каждое целое на все его части, каждое затруднение на все отдельные его случаи.

И еще в одном важном пункте авторы «Логики» Пор-Рояля противопоставляют свою позицию обычной практике геометров, занимающихся школьной Евклидовой геометрией. Они упрекают последних в пренебрежении аналитическим методом и использовании почти исключительно синтетического метода. Авторы «Логики» применяют аналитический метод (который, впрочем, может быть хорошо проиллюстрирован не только с помощью уравнений), применяя его не к точным рассуждениям, а к проблеме бессмертия души и давая вместо показа

точного рассуждения картину иллюзорного, неправильного псевдообоснования.

Характеристику «Логики» Пор-Рояля остается дополнить несколькими замечаниями. Так, в средних ее частях, посвященных суждению и умозаключению, мы не найдем, пожалуй, ничего особо интересного, за исключением, может быть, того, что в общей характеристике, в теории суждения делается упор не на связи субъекта с предикатом, но на функции утверждения, присущие глаголу или глаголу с отрицанием.

В «Логике» Пор-Рояля ничего не говорится об индукции. Эта рационалистическая и интроспективно-интуиционистская логика совсем не проявляет интереса к указанной теме, что вполне согласуется не только с ориентацией картезианства не на экспериментальную, но и на теоретическую физику как отрасль математически понимаемой общей механики. Индукция, по их мнению, вообще неприменима для изучения естественнонаучных проблем, ибо она могла лишь причинить ущерб, отвращая умы, руководимые пустым любопытством, от морально поучительных умозрительных исследований.

1.6

ЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ Г. ЛЕЙБНИЦА

Немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646— 1716) относится к плеяде величайших мыслителей, оказавших огромное влияние на формирование философии, и не только философии. В математике он известен как составитель дифференциального и интегрального исчислений, в логике — как создатель формализованного языка. И все же вклад Лейбница наиболее значителен именно в философию.

Проблема, для разрешения которой он предложил свое оригинальное решение, существовала уже до него. Декарт оставил ее в наследство как глубокий онтологический дуализм, расколов в своих построениях мир на две половины, на две субстанции: мыслящую и непротяженную и протяженную, но не мыс-

лящую. Спиноза попытался преодолеть этот дуализм, объединив все в одной субстанции, в которой само мышление — модус единой субстанции. Но он все же назвал эту субстанцию Богом, хотя и растворил его в природе.

В своей трактовке субстанции Лейбниц полностью отказался от идеи Бога, не стал «маскировать» его в природе. Он свел субстанцию к многообразию первоначал-монад, которые являются основой всего существующего. Эти первоначала имеют способность к саморазвитию, и каждая из них является своеобразным микромиром.

В своих основных произведениях, «Новом опыте о человеческом разуме», «Монадологии», «Теодицее» и других Лейбниц последовательно развивает новую философию. Его творческое наследие очень велико. В ганноверском архиве Лейбница имеется 75 тысяч (!) его отдельных работ, писем, набросков, статей, трактатов. До сих пор нет полного собрания сочинений этого великого мыслителя.