1.3.3. Логика скептиков

Скептики были современниками стоиков и эпикурейцев. Виднейшими скептиками были Пиррон (ок. 365 — ок. 275 гг. до н. э.), Тимон (ок. 320 — ок. 230 гг. до н. э.), Карнеад (214— 129 гг. до н. э.), Клитомах (ок. 175 — ок. ПО гг. до н. э.) и Энесидем (конец I в. до н. э. или начало I в. н. э.).

Существо скептических аргументов о якобы имеющемся в каждом логическом доказательстве бесконечном регрессе неплохо иллюстрирует следующая забавная история. Рассказывается, что Ахиллес, в конце концов, догнал черепаху и комфортабельно уселся у нее на щите. Черепаха высунула из-под щита голову и говорит: «Ну, знаете, Вы блестяще закончили беговую дорожку, хотя многие мудрецы уверяли, что она бесконечна». Ахиллес самодовольно улыбнулся, стер пот с лица и сказал: «Очень просто, это произошло потому, что расстояния каждый раз сокращались. Поэтому я Вас и догнал». А черепаха говорит: «Не угодно ли Вам попробовать Ваши силы на другой беговой дорожке, где расстояния будут каждый раз нарастать?» — «Пожалуйста». — «Есть ли у Вас папирус для записи боевых подвигов, можете ли Вы записать в него то, что я буду Вам диктовать?» — «Конечно, могу», — отвечает Ахиллес. «Достаточно ли в нем свободного места? Я боюсь, — говорит черепаха, — что Вам не хватит папируса. Давайте запишем следующее положение: «две величины, порознь равные третьей, равны между собой». Назовем это положение А. Записали?». —

«Записал», — сказал Ахиллес. «Теперь примем другое положение: «две стороны этого треугольника равны третьей. Обозначим это положение через В». Ахиллес записал. «Что, — спрашивает черепаха, — на основании этого можно сказать?» — «Очень просто: значит, две стороны этого треугольника равны между собой». — «Хорошо, — говорит черепаха, — но как мы обозначим это новое предложение?». — «Обозначим его буквой С». Тогда черепаха задумалась: «А если будут просматривать Ваш папирус, и какой-нибудь читатель скажет гак: я не согласен с этим предложением С». — «Тогда мы его спросим, — говорит Ахиллес, — почему он не согласен с предложением С?». — «Читатель может ответить, — пояснила черепаха, — что он потому не согласен с предложением С, что он не согласен ни с А, ни с В, то есть ни с первым, ни со вторым предложением». — «Это возможно, — сказал Ахиллес, — что он не согласится ни с первым, ни со вторым предложением, а я ему скажу, что ему лучше участвовать в ристалищах, чем заниматься логикой». — «Ну, хорошо, а если другой читатель согласится и с первым, и со вторым положением — «две величины, порознь равные третьей, равны между собой» и «две стороны этого треугольника порознь равны третьей», и все-таки будет отрицать С, что Вы тогда будете делать?» — «Логика заставит его принять, она ему скажет: «Если Вы приняли Л и В, то Вы должны принять и С» (то есть вводится то суждение, которое показывает, что нужно принять тезис, если приняты аргументы). Черепаха говорит: «Если такое суждение выскажет логика, то оно достойно того, чтобы его внести в Ваш блокнот; мы его внесем и обозначим через Г». Итак, вносится суждение Г. Черепаха суммирует: «(А) две величины, порознь равные третьей, равны третьей, и (Г) если мы признали первые два, то должны признать и третье, следовательно, мы должны признать и С?». — «Конечно, это так». — «Но, — говорит черепаха, — если читатель, признав эти три положения, все-таки будет сомневаться в С?» Тогда возмущенный Ахиллес говорит: «Логика схватит его за горло и скажет: «У тебя нет выхода, если ты признал А и В и признал Г, то изволь признать и С!» — «Так скажет логика? Тогда запишем и это новое суждение, обозначив его буквой Е». Далее Ахиллесу пришлось записывать новые суждения М,Р, П, У., причем каждое последующее ста-

новилось больше предыдущего. Таким образом, получается, что процесс доказательства уходит в бесконечность.

Метод аргументации у скептиков неизменно таков: они всякое толкование берут с двух сторон, выставляют тезис и антитезис и, с одной стороны, настаивают, что тезис не может быть оправдан, но, с другой стороны, и антитезис оказывается несостоятельным. Значит, ложны и тезис, и антитезис — остается только усомниться в возможности существования истинных аподиктических предложений.

Вот, например, какова схема скептических аргументов по поводу понятия причинности. Если причина существует, то она либо существует с действием одновременно, либо предшествует ему, либо следует за ним. Однако каждое из этих предположений несовместимо с самим понятием о причине. С другой стороны, и утверждение о несуществовании причины также ведет к противоречию. Итак, аргументы «за» и «против» причинности равновероятны (и равиоопровержимы). Вот каковы эти аргументы при более конкретном описании.

Предположим, что причинности нет; если бы не было причины, то все бы происходило из всего и как придется. Так, например, лошади бы могли рождаться от мышей, слоны — от муравьев, а в египетских Фивах пошел бы, пожалуй, обильный дождь или снег. Кроме того, говорящий, что нет никакой причины, опровергал бы сам себя, ибо если он говорит, что его слова сказаны просто так и без какой-либо причины (повода), то оратор не будет достоин доверия. В самом деле, если подвергать вообще сомнению причинность, то мы, спрашивается, аргументируем причинность, не опираясь на достоверность? Тем самым наше рассуждение заранее бесперспективно.

Скептик в принципе готов распространить свою обычную аргументацию и на сами «скептические положения». Возьмем теперь антитезис, то есть положение о том, что причинность неизменно существует и охватывает собой всю действительность. Но причина либо вызывает себе равное: в таком случае она не имеет действия, не созидает ничего нового. Или же она созидает нечто от себя отличное, но тогда покоящееся будет вызывать движущееся, и наоборот. А в таком случае не определишь, что же из них является причиной. Как мыслить себе причину? Что она возникает ранее действия или одновре-

мешга с ним? И то и другое приводит абсурду. Причина не может быть ранее действия, ибо тогда она оставалась бы без действия, и действие не может быть позднее причины, ибо тогда оно таковой не имело бы. Но оба, причина и действие, не могут быть и одновременными событиями, потому что тогда опять-таки неизвестно, что из них причина и что действие.

Например, существует два ряда событий: один ряд не может существовать вне второго и второй вне первого, — они между собой связаны. Какое мы имеем основание решать, что события первого ряда являются причиной, а другие события являются действием, а не наоборот? Причина не может быть действующим началом, а действие — страдающим, ибо если бы причина была действующей по собственной силе без страдательной материи, то она должна была бы действовать равномерно, и тогда остается необъяснимым, почему она то действует, то не действует и созидает различное. Если при этом необходима страдательная материя, то страдательная материя будет определять причину к действию, сама же причина окажется страдательной, а материя — не только страдательной, но временно и действующей причиной. Действующее оказывается страдательным, и наоборот.

1.4

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЛОГИКА

Основные достижения логики в эту эпоху были связаны с развитием логических идей Аристотеля. Силлогистика Стаги-рита преподавалась в университетах и степень образованности человека во многом определялась тем, насколько он сведущ в том, что писал Аристотель. Средневековые ученые и теологи славились тем, что комментировали трактаты великого античного мыслителя. В их числе видный теолог Фома Аквинский (1225—1274) комментировал трактат Аристотеля «Об истолковании» и первые две главы «Второй Аналитики».