6.5.1. Дедуктивно-номологическое объяснение

Наиболее широкой известностью и почти всеобщим признанием пользуется дедуктивно-номологическая модель научного объяснения, четкую формулировку которой в современной методологии познания обычно связывают с именами К. Поппера и К. Гемпеля.

Дать причинное объяснение некоторого события, пишет Поп-пер, значит дедуцировать описывающее его высказывание, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями — начальными условиями. Это и есть один из вариантов того, что называют «дедуктивно-номологической схемой» научного объяснения.

Мы можем видеть, что она представляет собой логический вывод (в данном случае modus ponens), посылки которого называются экспланансом, а следствие — экспланандумом. Экс-плананс должен включать в себя по крайней мере одно общее утверждение, а экспланандум — логически следовать из экс-плананса.

Важная особенность дедуктивно-номологического объяснения, на которую нужно обратить здесь внимание, может быть указана следующим образом. Общее утверждение, входящее в его эксплананс, должно быть законом природы, т. е. выражать необходимую связь явлений. В противном случае мы не получим объяснения. Следует обратить внимание на то, как дедуктивно-номологическое объяснение относится к пониманию. Даже сама постановка вопроса о связи объяснения с пониманием до недавних пор могла показаться несколько странной: широко известно и стало чуть ли не традиционным их противопоставление, как и противопоставление «объясняющих» наук наукам «понимающим». Действительно, истолковывая объяснение как подведение под закон, мы, по-видимому, очень далеко отходим от понимания. Причем этот отход имеет и оправ-

дание: пусть житейское, ненаучное представление об объяснении соединяет его с пониманием; более строгое, научное определение понятия объяснения вовсе не обязано следовать за этим представлением и вправе отвлечься от его связи с пониманием. И в каком смысле можно говорить о понимании явлений природы? Неужели в том же самом, в котором мы говорим о понимании человека? Вопросы подобного рода показывают, с какими трудностями должна столкнуться всякая попытка соединить объяснение с пониманием. Поэтому в современной методологии научного познания эти понятия оказались так же далеки друг от друга.

Вопрос о понимании заслуживает особого рассмотрения. Однако связь понимания с дедуктивно-номологическим объяснением лежит в пределах методологии научного познания. Будем истолковывать понимание как интерпретацию, т. е. как придание, приписывание смысла вещам и событиям. Обобщая, можно сказать, что всякое подлинное дедуктивно-номологи-ческое объяснение фактов, придавая объясняемым фактам необходимый характер, придает им вместе с тем новый смысл, т. е. новое понимание. Следовательно, дедуктивно-номологи-ческое объяснение является одним из средств достижения понимания природы.

6.5.2. Рациональное объяснение

Если для объяснения природных событий и фактов используется дедуктивно-номологическая модель, то для общественных наук, имеющих дело с объяснением человеческих действий, предлагаются иные формы объяснения. Существовали попытки распространить дедуктивно-номологическую схему на область истории. Известна также концепция, в которой в истории используются иные типы объяснений, в частности так называемое «рациональное» объяснение. Суть рационального объяснения заключается в следующем. При объяснении поступка некоторой исторической личности историк старается вскрыть те мотивы, которыми руководствовался действующий субъект, и показать, что в свете этих мотивов поступок был разумным (рациональным). Объяснение, которое стремится установить

связь между убеждениями, мотивами и поступками, называется «рациональным объяснением». Задача данного объяснения — показать, что поступок был вполне разумным, с его собственной (т. е. деятеля. — Авт.) точки зрения.

Вместе с этим, «никакое объяснение, то есть ничто, заслуживающее почетного титула «объяснение», — писал, например, Р. Карнап в середине 60-х годов, — не может быть дано без обращения по крайней мере к одному закону. Важно подчеркнуть этот пункт, потому что философы часто утверждают, что они могут объяснить некоторые факты в истории, природе или человеческой жизни каким-то другим способом». Следовательно, рациональное объяснение не является научным. Подлинно научным было бы лишь только такое объяснение, из которого какой-либо поступок вытекает с необходимостью. Однако в исторической науке, к примеру, такие объяснения встречаются весьма редко. Значит ли это, что история — не наука?

Приходится предположить, что историки в своих рациональных объяснениях поступков исторических деятелей все-таки пользуются законами. Что это за законы?

Защитники универсальности дедуктивно-номологической схемы склонны придавать таким положениям статус причинно-следственных законов и считать, что совершение поступка вытекает из подобного закона с той же естественной необходимостью, с которой расширение железнбго стержня детерминируется его нагреванием. Если это так, т. е. если поступки людей подчиняются тем же з/аконаМ, что и явления природы, то рациональное объяснение неявно содержит в себе дедуктивно-номологическую схему, которая сохраняет статус универсальной схемы научного объяснения, а история между тем превращается в одну из областей естествознания.

Вопрос о соотношении мотивов и действий людей мы рассмотрим ниже, ибо большая часть участников дискуссии по проблемам исторического объяснения в общих положениях, используемых историками при объяснении человеческих действий, видит все-таки не выражение причинно-следственных связей, а нормы, или правила, рационального действия. В этой дилемме более приемлемой представляется другая позиция:

признать, что общественные науки — полноправные члены содружества наук, хотя и отличные от наук о природе. Тогда нарушение идеалов и норм естественнонаучного исследования в области общественных наук должно рассматриваться как свидетельство ограниченной справедливости этих норм. В частности, нарушение условия адекватности историческими объяснениями свидетельствует не о том, что последние ненаучны, а о том, что это условие здесь неприменимо. В самом деле, разве историк, объясняя поступок исторической личности, хочет показать, что этот поступок был необходим?

В отличие от дедуктивно-номологической схемы, которая обосновывает необходимость объясняемого явления, рациональное объяснение обосновьшает лишь возможность объясняемого поступка. Вопрос же о том, почему для понимания явлений природы нам требуется знать, что они необходимы, а для понимания действий людей в истории достаточно знать, как они оказались возможными, — это совершенно особый вопрос.