3.5. Экспрессивно-апеллятивная стратегия

3.5.1. Эмотивность как психолингвистическая категория

Эмоции объективно занимают центральное место в системе регуляции человеком своих психических состояний и процессов, а часто и поведения. Ничто так сильно не изменяет характер протекания того или иного психического процесса, не оказывает такого сильного влияния на характер личностных и поведенческих проявлений, как эмоции.

Различные аспекты проблемы влияния эмоций на процессы регуляции деятельности неоднократно рассматривались многими специалистами при анализе специфики деятельности, сознания [Леонтьев 1971], общения [Бодалев 2002], потребностно-мотивационной сферы [Елфимова 1987], процессов целеобразования [И. Васильев 1998] и других аспектов психики.

Эмоции как феномен, выражающий состояние субъекта, модификации внутреннего состояния индивида и его отношение к окружающему его миру, объединяют в себе два рода явлений: эмоциональные состояния и эмоциональные реакции. Эмоции, возникая на основе физиологических процессов, происходящих в мозгу и организме в целом, имеют характерное внешнее проявление: двигательные и звуковые реакции, мимику, изменение цвета кожных покровов лица. Проявление эмоций – это не просто «органическая» реакция, являющаяся стимулом и причиной поступков человека: эмоции тесно связаны с информацией, которую человек получает из окружающего мира. Важным является и то, что эмоции индивидуума «социально детерминированы»: связаны с эпохой, культурой, образованием, полом и воспитанием. Отмечается, что «непосредственная причина эмоции – как правило, интеллектуальная оценка… положения вещей как вероятного или неожиданного, желательного или нежелательного для субъекта» [Апресян 1995: 52].

По мнению Ю. А. Наумовой, «эмоциональная сфера личности – это совокупность переживаемых человеком эмоций и чувств в определенный момент времени» [Наумова 1999: 99].

Может быть выделен достаточно широкий спектр психолингвистических, когнитивных и лингвопрагматических проблем изучения эмоций и эмотивности в языке [см. Шаховской 1995]: типология эмотивных знаков; коммуникация эмоций, исследующая трансляцию эмоций в различных речевых актах; фонд эмотивных средств языка и динамика эмотивных смыслов; национально-культурная специфика и корреляция лексиконов эмоций в различных языках мира в контексте понятия эмоциональной языковой картины мира; соотношение лингвистики и паралингвистики эмоций; эмотивное семантическое пространство языка и эмотивное смысловое пространство языковой личности; эмотивность текста и разных типов текстов и др.

Категория эмотивности текста может быть определена как «одно из его базовых свойств, которое соотносится с опредмеченными в нем эмоциогенными знаниями и актуализируется с помощью эмотивно заряженных текстовых компонентов, воплощающих авторские эмоциональные интенции и моделирующих вероятные эмоции адресата, связанные с восприятием и интерпретацией текстовой действительности» [Гладьо 2000: 7].

Вероятно, построение адекватной теории эмотивности требует изучения не только языковых средств, но и механизмов их реализации при воздействии на языковую личность. Так, В. А. Маслова предлагает различать понятия экспрессивности, эмоциогенности и эмотивности. Экспрессивность текста – это его способность оказывать определенное воздействие на сознание и поведение реципиента. Ядром общей экспрессивности текста является его эмотивность – характеристика языковых средств, специально предназначенных для усиления эмоциогенности содержания текста. Эмоциогенность содержания текста, в свою очередь, не определяется полностью спецификой языковых средств и зависит от эмоциогенности фрагментов мира, отраженных в тексте. Такие категории, как содержание экстралингвистической информации, коммуникативная задача и намерения автора, его представление о реципиенте детерминируют отбор и использование в тексте эмотивных языковых средств. При этом необходимо учитывать, что в эмотивных языковых средствах закреплено социально-типичное содержание эмоций. Социальная типичность эмоций формируется на уровне различных социальных групп – национальных, профессиональных, возрастных и т. д. Поэтому один и тот же текст может вызвать разный эмоциональный эффект при восприятии его представителями разных социальных групп [Маслова 1995].

С. В. Ионова [1998] отмечает, что эмоциональное содержание текста является особым видом информации и может рассматриваться как средство увеличения семантического объема текста. В содержательную структуру текста входят эмотивные элементы различной природы, которые распределяются по основным уровням текста. Необходимо разграничивать два вида эмотивной семантики в тексте: эмотивный фон и эмотивную тональность текста.

Эмотивный фон коррелирует с определенным кругом тем текста, которые связаны с эмоциональными ситуациями и являются потенциально эмотивными для носителей данной культуры. Эти темы могут быть обозначены как эмотемы. В качестве источника эмотем могут выступать три типа ситуаций; а) прецедентно эмотивные ситуации; б) ситуации, основанные на категории «ненормы»; в) ситуации, эксплицирующие эмоциональные состояния.

Эмотивная тональность в качестве текстовой категории определяется как «вид субъективной модальности в тексте, проявляющийся в выражении эмоционального отношения к фактам речи и относящийся к психологическому уровню анализа текста» [Ионова 1998: 42].

По мнению И. С. Баженовой, обозначения эмоций представляют собой вторичную номинацию, которая связана с переосмыслением основных значений слов на основе метафоры. При этом имеет место случайность выбора признака обозначаемого объекта, которая сопряжена с прагматической интенцией социального или индивидуального характера, а также с влиянием культурно-исторических факторов. Акт номинации как речемыслительный процесс направлен либо на выбор существующего в языке уже готового обозначения для именуемого явления и мысли о нем, либо на создание подходящего для него названия [см. Баженова 2003]. Фактически, содержание эмоциональной тональности основано на эмоциональной оценке компонентов коммуникативного акта и состоит в выражении эмоционального отношения к ним. «Выбранное» говорящим языковое средство, выражающее его эмоциональное состояние, и адекватные эмоциональные реакции адресата является экспрессивным средством коммуникации, так как выполняют функцию активизации адресата при передаче ему установок и оценок говорящего. Эмоциональная тональность являются действенным механизмом воздействия на эмоциональную сферу адресата с целью изменения его эмоционального состояния. Субъективность эмоциональной оценки обусловливает разнообразие эмоциональной тональности близких по тематическому содержанию текстов/дискурсов. Часто экспрессия, имплицитно «реализуя» прагматический потенциал текста/дискурса, проявляет себя в эмоциональном подтексте на уровне пресуппозиции и вербально «привязан» к контексту или речевой ситуации.

Наложение фоновых и тональных эмоций формирует эмотивную макротему текста/дискурса, а многообразные соотношения фоновых и тональных разновидностей текстовой эмотивности обусловливают специфику эмотивного содержания различных текстов.

Эмотивное содержание текста/дискурса непосредственно связано с таким психологическим понятием, как суггестия, которая трактуется как вид вербального воздействия на адресата, основанный на внушении, а не на убеждении, т. е. не на информированности и логической аргументации [Киклевич, Потехина 1998; Мурзин 1998]. При этом внушение не является специфическим иллокутивным актом, поскольку соответствующий перформативный глагол в нем не эксплицирован. Внушение – это подсознательное и косвенное воздействие, для которого наличие перформативного глагола было бы равносильно иллокутивному самоубийству. Языковая суггестия, как правило, связана с характерными признаками ритуала и с наличием мифологических образов.

В. Ю. Апресян и Ю. Д. Aпресян [1993] выделяют два подхода к описанию эмоций, которые они назвали смысловым и метафорическим, и отмечают, что «сами эмоции недоступны прямому наблюдению. В этом отношении они подобны другим внутренним состояниям, например ментальным. Однако в отличие от ментальных состояний, которые достаточно легко вербализуются самим субъектом, эмоции очень непросто перевести в слова. Эта онтологическая трудность порождает трудность лингвистическую: слову, обозначающему эмоцию, почти невозможно дать прямое лексикографическое истолкование» [1993: 27].

Механизмы языкового выражения эмоций говорящего и языкового обозначения интерпретации эмоций как объективной сущности говорящего и слушающего принципиально различны. Можно говорить о языке описания эмоций и языке выражения эмоций.

Вероятно, для исследования различной природы выражения эмоциональных смыслов есть необходимость разграничивать эмоционально заряженную (номинативная функция) и контекстуально обусловленную лексику (прагматическая функция).

На лексическом уровне средства выражения эмоций различными исследователями классифицируются неоднозначно. При этом можно выделить такие категории, как предикаты эмоций с исходной категориально-эмотивной семантикой (грустить), метафорические предикаты эмоций с производной семантикой (каменеть); «эксплицитно» выраженные предикаты эмоций (грустный, грустно), «имплицитно» подразумевающиеся предикаты эмоций с дифференциально-эмотивной семантикой (глупыш), собственно эмотивы-экспрессивы с исходной эмотивной семантикой (междометия ах! увы!), эмотивы-коннотативы типа пижон и др. Ю. Д. Апресян указывает, что «к базовой лексике этого рода относятся глагольные синонимические ряды беспокоиться, бояться, сердиться, стыдиться, гордиться, удивляться, восхищаться, любить, надеяться, радоваться, грустить и многие другие; ряды соответствующих существительных, прилагательных и наречий (беспокойство, радость, рад, тревожно, с тревогой, в тревоге, боязно, со страхом, в страхе) и т. д. Помимо этой базовой лексики необходимо принимать во внимание слова, которые, не являясь обозначениями эмоций в собственном смысле, включают в свое значение указание на различные эмоциональные состояния субъекта в момент выполнения какого-то действия или нахождения в каком-то состоянии. Укажем один такой ряд – любоваться, заглядеться, засмотреться» (Апресян 1995: 51).

Дж. Лакофф и М. Джонсон в рабочие [1987: 57–58] отмечают, что языковые средства выражения эмоций в высшей степени метафоричны. Эмоция практически никогда не выражается прямо, но всегда уподобляется чему-то.

В целом, можно считать, что адресант в соответствии со своим коммуникативным намерением отбирает для передачи информации в эмотивном контексте языковые единицы, обладающие необходимым значением, как предметно-логическим и коннотативным, так и «эмоциональным», и организует их в высказывании таким образом, чтобы установить между ними необходимые смысловые связи, в результате чего текст как продукт дискурсивного процесса приобретает определенный эмоционально-прагматический потенциал, который объективно существует в содержании и форме сообщения и на этапе реализации уже «не зависит» от создателя текста/дискурса. Восприятие и адекватная интерпретация эмоционально-прагматического потенциала итогового текста зависит от фоновых знаний, личного предыдущего опыта, коммуникативной компетенции и психологического состояния адресата.

Эмоции – особая, своеобразная форма познания и отражения действительности, так как в них человек выступает одновременно и объектом, и субъектом познания, т. е. эмоции связаны с потребностями человека, лежащими в основе мотивов его деятельности.

Психологическая и психолингвистическая науки нацелены прежде всего на исследования функций эмоций в деятельности человека. Несмотря на четкость научных позиций, состояние изучения психологии эмоций остается неудовлетворительным. До сих пор не решена задача построения целостной, многоуровневой психологической теории эмоций, что создает определенные трудности для лингвистов, обращающихся к проблемам языковой репрезентации и экспликации эмоциональных состояний. Сам перечень основных эмоций не установлен окончательно ни в психологии, ни в физиологии (психологи насчитывают более пятисот различных эмоций).

Таким образом, учитывая все трудные и нерешенные вопросы психологической теории эмоций, лингвист в первую очередь должен исследовать собственно языковые механизмы проявления и выражения эмоций.

Современная психология считает, что некоторые отдельные эмоции являются универсальными, общекультурными феноменами. И кодирование, и декодирование ряда эмоциональных выражений, их экстралингвистических проявлений одинаковы для людей всего мира, безотносительно к их культуре, языку или образовательному уровню. Таким образом, учитывая наличие в эмоциональном опыте человечества группы ведущих универсальных эмоций, можно предположить существование универсальных эмотивных смыслов, что обусловлено семантикой отражения, так как опыт человечества в познании эмоций, как и какого-либо другого фрагмента мира, закрепляется в языковых единицах. В то же время следует отметить, что, хотя нет ни одного переживания, которое было бы доступно для одной национальности и недоступно для другой (т. е. сами эмоции – универсальны), типологическая структура эмоционального выражения не совпадает в разных языках, имеет национальную специфику, так как отражение и проявление эмоциональных состояний индивидуумов в каждом языке самобытно.

Как отмечает Е. А. Селиванова, эмотивность (как текстово-дискурсивная подкатегория) «характеризуется эмотивной направленностью авторских стратегий, отображающейся во встроенной эмоциогенной программе воздействия на читателя, слушателя; эмотивностью текста и его компонентов, а также эмотивной настроенностью интерпретатора. Эффективность эмоциогенной программы адресованности выражается в эмоциональной гармонизации сознания адресата» [Селиванова 2002: 214].

Разговорная речь всегда в большей или меньшей степени эмоциональна. Естественно, что носители языка могут существенно отличаться друг от друга по степени эмоциональности или рассудочности своей натуры. Но даже самый логически мыслящий человек вынужден пользоваться общераспространенными средствами, чувствуя, что аффективная речь – это лучший способ внушить свою мысль собеседнику. Как указывает Ш. Балли, «каждый прекрасно понимает, что он пользуется речью не для того, чтобы говорить с самим собой, и не только ради самого себя... Стоит лишь немного понаблюдать над фактами, чтобы убедиться в одном: говорящий почти всегда стремится донести до слушателя и навязать ему не столько логическое содержание, сколько ее субъективную сторону» [Балли 1961: 330–331] Происходит реализация апеллятивной функции речевых средств (по Н. С. Трубецкому), которая проявляется в возбуждении в собеседнике определенных чувств, причем сам говорящий эти чувства далеко не всегда переживает. Можно сказать, что эмотивность, наряду с аксиологичностью, является составляющей информационного пространства любого дискурса.

Кроме того, степень эмоциональной насыщенности коммуникативного акта зависит от контекста, в котором он реализуется, или – шире – от речевой ситуации.

Дидактическое взаимодействие как система взаимно обусловленных индивидуальных действий субъектов образовательного процесса в рамках образовательной среды урока осуществляется в рамках дидактического дискурса с помощью вербальных и невербальных средств коммуникации.

Речевая организация такого процесса представляет собой своеобразную переработку речевого опыта, которая происходит в соответствии с психофизиологическими возможностями и закономерностями. При этом психическое отражение никогда не бывает пассивным, механическим, зеркальным, оно формируется в процессах деятельности активного субъекта через непрерывное взаимодействие человека с окружающим его миром при постоянной взаимосвязи внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, индивидуального и социального, а переживание индивидом непосредственной данности содержания знания характеризуется изначальной предметностью и пристрастностью при постоянном взаимодействии перцептивных, когнитивных и аффективных (эмоционально-оценочных) процессов и их продуктов и при динамике актуально значимого и потенциально значимого [Залевская 1999].