2.4 Процесс гипнотической коммуникации

2.4.1 Невербальные составляющие гипнотической коммуникации

Под невербальной коммуникацией в науке понимается совокупность неязыковых средств, сигналов и знаков, использующихся для передачи информации и сообщений в процессе общения (8, c. 152). Подтверждение важности этого аспекта коммуникации служат данные о том, что 65 % информации в процессе общения передаётся не словами.

Обратимся к невербальному оформлению гипноза.

В новом гипнозе главным действующим лицом является пациент. При этом недостаточно говорить с пациентом; говоря, нужно одновременно быть в гармонии¹¹ с ним. Поскольку пациент, не имея возможности анализировать происходящее, чувствителен к качеству взаимодействия. С целью гармонизации взаимодействия гипнотерапевт принимает положение, сходное с положением пациента, поскольку поза всегда связана с переживанием и эмоциями (2, с. 81). Если гипнотерапевт не имеет доступа к личностным устремлениям пациента, за­дача может показаться невыполнимой (2, с. 32).

Чтобы фиксировать внимание пациента, одновременно ориентируя его внутрь самого себя, существует прекрасный и широко распространенный способ, заключающийся в просьбе сконцентрироваться на своем дыхании. Приступая к гипнозу, оператор синхронизирует своё дыхание с дыханием паци­ента, так как это способ существовать в одном ритме с ним. Для этого достаточно говорить в тот момент, когда пациент делает выдох. Дыхание пациента замедляется по мере наступления релаксации, при этом меняется и тон голоса оператора (2, с. 144, 81).

В повседневной жизни мы нередко делаем головой утвердительные или отрицательные знаки или отвечаем на улыбку, не замечая этого. Именно такой вид коммуникации гипнотерапевты стара­ются развить в гипнозе. Поэтому они очень внимательны к сообщениям, которые пациенты посылают им ненамеренно, часто не осознавая этого. Некоторые виды поведения, не являясь формально коммуникативными, тем не менее содержат для них послание: например, покаш­ливание. Подобным же образом оператор может дать понять или почувствовать пациенту, что данное поведение заслуживает того, чтобы быть генерализованным.

Во время гипнотического сеанса оператор сам действует как бы в состоянии гипноза. Это явление называют «трансом терапевта». Благодаря этому он чувствителен к малейшим знакам, подаваемым пациентом, и способен отвечать на них так, как не смог бы, если бы использовал только свой рассудок. Выражение подсознательная коммуникация, которое использует Жан Годэн, оправдано для обо­значения этого оригинального вида общения, наполненного подсознательным содержанием.

Выражение, которое Зигмунд Фрейд придумал для психоанализа, - «общение бессознательного с бессознательным» - удачно описывает сущность коммуникации в новом гипнозе (2, с. 43).

Развитию подсознательной реакции способствует практика, называемая сигналингом. Формулировка сигналинга проста: «Ваше бессознательное может подать мне знак... слегка при­подняв этот палец...». С 1938 года Милтон Эриксон осваивал использование спонтанных движений головы и рук паци­ента и с юмором говорил, что политики предпочитают задавать вопросы тем, чьи головы пока­чиваются в вертикальном направлении. Практика сигналинга была разработана в ходе семи­нара с участием Эриксона и Ле Крона в 1952 году (2, с. 151).

Движения пальцев при сигналинге отличаются от произвольных движений. Иногда Ле Крон предлагал пациентам помочь движению пальца усилием воли. Однако в ответ на подобное предложение мог начинать приподниматься другой палец. Такой ответ, возможно, означал, что задание не было понято или что на него нельзя ответить в рамках «да/нет». Тогда для разрешения этого «темного пункта» пациенту были заданы другие вопросы.

Метод подачи сигналов является достоверным индикатором гипноза и может также рас­сматриваться как средство его углубления.

Что же касается утверждения о том, что сигналинг - это «истинный голос бессознатель­ного», то М. Эриксон и Э. Росси предпочитают говорить, что «ответ исходит от подсистемы нашей психики, диссоциированной от сознательного ядра личности» (2, с. 151-152) .

Бессознательное отношение психотерапевта, основанное на доброжелательности, «внимательной открытости», чуткости и уступчивости, способствует вовлечению пациента в процесс лечения. Даже во время молчания психотерапевта пациент должен чувствовать его постоянное внимание, которое воспринимается как помощь. С. Нахт идёт дальше, считая, что бессловесное общение является наиболее значимым и что «речь, во всяком случае в начале лечения, утверждает и усиливает отчуждение, отрыв пациента от врача, что … порождает страх»¹². Австралийский автор А. Меарес (Meares) полагает, что в гипнозе словесное общение в какой-то мере тормозит пациента; он описывает гипнотическую технику, базирующуюся на невербальной коммуникации, на воздействии окружающей обстановки. Всё словесное общение ограничивается анамнестической беседой на первом сеансе. Автор подчёркивает целесообразность физикального обследования, которое подготавливает пациента к невербальному общению посредством прикосновения. Собственно гипнотизирование производится на следующем сеансе. Меарес так описывает свой метод (1960 г.): «Я говорю очень мало. Я пытаюсь своим поведением сообщить пациенту идею расслабления и покоя. Я стараюсь создать ощущение общности с пациентом… Мысль о покое передаётся, кроме того, невербальными фонетическими средствами – эпизодически произносимыми «гм» или «а». Если пациент проявляет хотя бы малейшие признаки тревоги, я в спокойном тоне начинаю выдавать скороговоркой массу бессвязных замечаний, не требующих ответа. Затем пациенту предлагается раздеться, как это он делал при первом визите и лечь под одеяло. На это время я выхожу из комнаты, предоставляя пациента самому себе. Когда я через несколько минут возвращаюсь, пациент лежит на диване в нижнем белье под одеялом. Я вхожу, не торопясь и не произнося ни слова. Если пациент проявляет малейшие признаки тревоги, я приближаюсь к нему. Если тревога не исчезает, я беру молоточек для исследования рефлексов и, не спеша, вызываю коленный рефлекс, как при первом визите. Неопределённое бормотание, выражающее удовлетворение, способствует успокоению пациента, и его тревога исчезает. Затем, всё так же ничего не говоря, я отхожу от пациента. С минуту я прохаживаюсь по комнате, чтобы он знал, что я рядом. Если малейшее напряжение его лица или лёгкое движение пальцев указывает на возвращение тревоги, я подхожу к нему. Не подозревая, что я заметил его тревогу и немедленно среагировал, пациент чувствует себя в безопасности, и признаки лёгкой тревоги, естественно, исчезают. Если же они сохраняются, я подхожу к дивану, приподнимаю одеяло или, если необходимо, слегка ощупываю живот, как при физикальном обследовании. Тревога пациента уменьшается, и я снова отхожу от него. Такой образ действия используется с соответствующими вариациями»¹³. Через несколько минут пациент впадает в состояние глубокого гипноза. Этот метод находится в стадии эксперимента. Он был успешно применён у 20 случайно отобранных человек.

Милтон Эриксон доказал, что пользуясь языком жестов, гипноз можно вызвать у глухонемых людей (2, с. 109). Он практиковал наведение гипнотического транса с помощью невербальных средств, а именно с помощью рукопожатия. Примером использования этой техники является описание М. Эриксоном одного из своих «пантомимических наведений», которое помогло ему обойти языковой барьер. Этот случай произошёл в Южной Америке, когда Эриксон, плохо говоривший по-испански, читал лекции и демонстрировал гипноз группам медиков. К подготовленной для демонстрации женщине Эриксон подошёл и с улыбкой протянул ей правую руку, она протянула свою. Он медленно пожал руку, глядя ей прямо в глаза, как и она – ему, и медленно перестал улыбаться. Отпуская её руку, он сделал это определённым необычным образом, выпуская её из своей руки понемногу и слегка нажимая то большим пальцем, то мизинцем, то безымянным, всё это – неуверенно, неровно, как будто колеблясь и так мягко убирая свою руку, чтобы она не почувствовала, когда именно он её уберёт и до какой части её руки дотронется в последний раз. Одновременно он медленно изменил фокусировку своего взгляда, дав ей минимальный, но ощутимый сигнал, что смотрит не на неё, а сквозь её глаза куда-то вдаль. Её зрачки медленно расширились, и тогда Эриксон мягко опустил её руку совсем, оставив её висеть в положении каталепсии. Легкое давление на её запястье, направленное вверх, заставило её руку немного подняться.

Данному явлению существует научное объяснение. Пожатие руки – это один из самых распространённых социальных стереотипов. Из-за того, что связанные с ним движения закреплены постоянным упражнением и в силу этого осуществляются автоматически, прерывание этого стереотипа до его завершения, как правило, вызывает кратковременное замешательство, подходящее для наведения транса. Дело в том, что в ситуациях неопределенности, фрустрированности и замешательства человек с готовностью принимает гипноз как средство разрешения ситуации. Приём замешательства явился одним из наиболее эффективных компонентов в техниках наведения транса и внушения Эриксона (7, с. 896-897).

В гипнозе очень важен тон голоса гипнотерапевта. В традиционном гипнозе голос оператора звучит важно, торжественно и внушительно. В новом гипнозе голос терапевта звучит немного искусственно, чтобы подчеркнуть разницу между обычным и гипнотическим состоянием. По мере продолжения сеанса речь оператора, синхронно с дыханием пациента, становится медленнее. Тон голоса иногда служит для выделения некоторых слов и выражений. Тон голоса может меняться и по аналогии: например, он становится выше, когда рука пациента поднимается, при этом терапевт слегка приподнимает свою голову. Тоном голоса оператор передаёт пациенту также чувство доверия. Практикуясь, терапевты значительно повышают процент успешных случаев благотворного влияния тоном голоса на пациента. Заинтересовавшись этим феноменом, Жак Келе заметил, что начинающие терапевты повышают тон голоса к концу фразы, тогда как опытные, напротив, скорее понижают его.

Важным элементом коммуникации являются паузы, соблюдаемые оператором во время гипнотического сеанса. Паузы позволяют пациенту отдаваться свободному «движению души», не будучи потревоженным разговором, который всегда рискует оказаться неконгруэнтным. Однако при этом следует не позволять тревожно­му пациенту чувствовать себя брошенным.

Гипнотерапевты могут также предупредить пациента, что временами потребуется молчание. После ус­тановления такого ориентира пациент начинает использовать эти паузы для углубления сво­ей поглощенности. Кроме того, такие мгновения тишины часто необходимы пациенту для совершения внутренней работы. Можно внушить ему, чтобы он подал знак, когда будет готов продолжать.

В некоторых случаях молчание оператора, в соединении с позицией ожидания, стано­вится для пациента внушением, указывающим, что от него чего-то ждут¹⁴; пауза также может изменять равновесие предложения и служить средством напоминания о втором смысле (2, с. 119).

Практика некоторых терапевтов (например, Эрнеста Росси) характеризуется позицией невмешательства во внутреннюю работу пациента (2, с. 152). Как писал композитор Б. Астафьев: «Пауза – это процесс…» (7. стр. 84)

Хотя невербальная коммуникация играет определённую положительную роль, нельзя недооценивать значения гипноза со словесным общением и роль словесных формулировок.