Шаляпин и серов

Часто достаточно было пустяка, чтобы Шаляпин пришел в неистовый гнев, и эта раздражительность с годами все возрастала. С Врубелем он поссорился давно и навсегда. Да и с Серовым.

Узнав однажды, что у меня будет Шаляпин, Серов не поехал ко мне в деревню. Меня это удивило. И каждый раз, когда впоследствии я приглашал его к себе одновременно с Шаляпиным, отмалчивался и не приезжал.

Я спросил как-то Серова:

- Почему ты избегаешь Шаляпина?

Он хмуро ответил:

- Нет, Довольно с меня.

И до самой смерти не виделся больше с Шаляпиным³¹⁶.

Раз Шаляпин спросил меня:

- Не понимаю, за что Антон на меня обиделся?

- Ну что вам друзья, Федор Иванович, - ответил я. - «Было бы вино... да вот и оно!», как ты сам говоришь в роли Варлаама³¹⁷

В сущности, когда кто-нибудь нужен был - Серов ли, Васнецов, то он был «Антоша дорогой» либо «дорогой Виктор Михалыч». А когда нужды не было, слава и разгулы с услужливыми друзьями заполняли ему жизнь...

Странные люди окружали Шаляпина. Он мог над ними вдоволь издеваться, и из этих людей образовалась его свита, с которой он расправлялся круто: Шаляпин сказал, - и плохо бывало тому, кто не соглашался с каким-либо его мнением. Отрицая самовластие, он сам был одержим самовластием. Когда он обедал дома, что случалось довольно редко, то семья его молчала за обедом, как набрав в рот воды.

Когда шаляпин не пел

Шаляпин довольно часто отказывался петь, и иногда - в самый последний момент, когда уже собиралась публика. Его заменял в таких случаях по большей части Власов³¹⁸. В связи с этими частыми заменами по Москве ходил анекдот,

...Шаляпин ехал на извозчике из гостей навеселе.

- Скажи-ка, - спросил он извозчика - ты поешь?

- Где же мне, барин, петь? С чаво? Во когда крепко выпьешь, то бывает, вспомнишь и запоешь.

- Ишь ты, - сказал Шаляпин, - а вот я, когда пьян, так за меня Власов поет...

Не было дома в Москве, где бы не говорили о Шаляпине, Ему приписывали самые невероятные скандалы, которых не было, и выставляли его в неприглядном виде. Но стоило ему показаться на сцене - он побеждал. Восторгу и вызовам не было конца.

В бенефис оркестра, когда впервые должен был идти «Дон Карлос» Верди, знатоки и теоретики говорили:

- Шаляпин провалится.

В частности, и у Юрия Сахновского, когда он говорил о предстоящем спектакле, злой огонек светился в глазах. А когда я встретил его в буфете театра после второго акта и спросил:

- Ну что же, как вы, критики, скажете?

Он ответил:

- Ну что скажешь... Ничего не скажешь... Силища!..

В чем была тайна шаляпинского обаяния? Соединение музыкальности, искусства пения с чудесным постижением творимого образа.

Цыганский романс

На второй день рождества я справлял мои именины. Собирались мои приятели - артисты, художники, охотнику. И всегда приезжал Шаляпин.

На этот раз он приехал сразу после спектакля из театра, в костюме Галицкого. Все обрадовались Федору Ивановичу. Он сел за стол рядом с нашим общим приятелем Павлом Тучковым. В руках у того была гитара - он пел, хорошо подражая цыганам, и превосходно играл на гитаре³¹⁹. К концу ужина Павел Александрович сказал Шаляпину;

- Вторь!

Шаляпин оробело послушался. Павел Александрович запел:

Задремал тихий сад...

Ночь повеяли…

Павел.Александрович остановился и искоса посмотрел на Шаляпина:

- Врешь. Сначала.

Задремал тихий...

Снова - многозначительная пауза: Шаляпин фальшивил. Высоко подняв брови и выпучив глаза, Павел молча смотрел на Шаляпина.

- Еще раз. Сначала…

Шаляпин все не попадал в тон - выходило невероятно скверно. Шаляпин смотрел растерянно и виновато.

- Скажите, пожалуйста, - спросил, наконец, Тучков Шаляпина, - вы, кажется, солист его величества? Странно! И даже очень странно...

- А что? - спросил робко Шаляпин.

- Как что? Врешь, слуху нет - фальшиво...

- Разве? - изумился Шаляпин. - Что такое...

- Сначала!

Задремал тихий сад...

- Ничего не выходит! Да, это вам не опера. Орать-то можно, но петь надо уметь. Не можете спеть цыганского романса, не дано. Уха нет.

Шаляпин был столь комичен в этой новой неожиданной роли, что нельзя было удержаться от смеха. Кругом приятели мои ржали, как лошади. И один только Павел Александрович никак не мог сообразить, что происходит:

- Совершенно непонятно: оперу петь умеет, а цыганский романс не может. Слуха не хватает. Ясно...