Обед у княгини тенишевой287

Я вернулся в Париж и занимался устройством русского отдела выставки. Однажды утром, как сейчас помню, приехал Шаляпин в гостиницу на рю^ Коперник и поселился со мной. Была весна, апрель. Я торопился с работами. Первого мая открывалась выставка. В русском отделе все было готово. Во время работ по размещению экспонатов Шаляпин был всегда со мной на выставке. Для этого даже получил отдельный пропуск. Но скучал и говорил:

- Ну довольно, кончай, пойдем завтракать. Ты посмотри на мой Париж, - говорил он с акцентом, подражая какому-то антрепренеру.

Шаляпин был весел. Говорил:

- Я здесь буду петь.

Княгиня Тенишева приглашала Шаляпина к себе, и князь усердно угощал его роскошными обедами и розовым шампанским» приговаривая:

- Пейте. Все вздор.

И оба усердно выпивали.

Но вышло недоразумение. Княгиня позвала Шаляпина на большой обед в их особняке на рю Бассано. Было приглашено много народу. В конце обеда княгиня просила Шаляпина спеть. Шаляпин отказался, говоря, что у него нет с собой нот. Но оказалось, что уже был приглашен пианист и приобретены ноты его репертуара. Пришлось согласиться.

Шаляпин пел. Приглашенные гости-иностранцы были в восхищении от замечательного артиста. Он пел много и был в ударе. Утром на другой день Тенишев прислал Шаляпину в подарок булавку с бриллиантом, А Федор Иванович как раз в это время сидел у меня и писал счет за исполненный концерт. Счет был внушительный, и тут же был послан князю Тенишеву с его же посланным.

В полдень, отправляясь завтракать на выставку, мы встретили у подъезда того же посланного. Он принес большой пакет с деньгами от князя Тенишева и попросил Шаляпина дать расписку в получении.

В ресторане за завтраком я сказал, смеясь:

- Что ж ты, Федя, получил и булавку, и деньги.

- А как же, булавка - это подарок, а я за подарок не пою. Это же был концерт. Я пел почти три часа. Какие же тут булавки²⁸⁸.

- Ты так перед отъездом и не повидал Савву Ивановича? - спросил я.

- Нет, я же не понимаю, в чем дело. Арест. А ты думаешь, что он виноват?

- Нет, я не думаю, что он виноват. Этого не может быть, - сказал я убежденно.

- Это, должно быть, Тертий [Филиппов] ему устроил праздник. Он же контролер. У него все виноваты.

- А вот ты Тертию за концерт счета не напишешь.

- Ну нет! Я тоже ему счетик написал! Заплатил. Но ухе больше меня в хор петь не зовет.

И Шаляпин засмеялся.

На выставке мы завтракали в ресторане «Бояр», где стены были из одного стекла. Весеннее солнце весело играло по столам. Недалеко, в стороне, сидел какой-то господин и все посматривал на нас.

- Это русский, - сказал Шаляпин.

Рядом с ним сидели двое иностранцев. Разбавляя абсент, они лили в длинные бокалы, поверх которых лежали кусочки сахара, воду. Русский позвал гарсона и заказал ему тот же напиток, что пили иностранцы, но щелчком сшиб сахар с бокала и велел налить его дополна абсентом. Гарсон вопросительно посмотрел на чудака. Русский, встав, сказал:

- Федор Иванович, ваше здоровье! - И одним духом выпил весь стакан абсента.

- Постой, - сказал Шаляпин. И, поднявшись, подошел к русскому.

- Что это вы пьете?

- Без воды надо это пить, они не понимают.

- Ну-ка, налей.

И Шаляпин тоже выпил абсент без воды.

- А крепкая штука, в первый раз пью. Водка-то наша - просто вода...