1в. Обратимся к рассмотрению первого понятия. Гражданское право как отрасль права (см. схему 1) представляет собой внутреннюю, организованную на принципах единства и дифференциации, совокупность правовых норм, регулирующих основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников, а в случаях, прямо предусмотренных действующим законодательством, и на властном подчинении одной стороны другой имущественные отношения, а также основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников, связанные с имущественными личные неимущественные отношения, и личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, если иное не вытекает из сути этих отношений, в целях закрепления, наиболее полного осуществления и развития прав и законных интересов личности, организации нормальных экономических отношений в обществе.

Однако любая дефиниция беднее явления в целом. Его более полному осмыслению способствует изучение и анализ его составных элементов.

Будучи тесно связанными между собой, органы права разграничиваются при помощи объективных критериев предмета и метода правового регулирования.

Нормальный правопорядок должен основываться на существовании и различии частноправового и публично-правового регулирования. Гражданское, или частное, право (jus privatum) со времен Древнего Рима отражает частноправовую сферу с присущими ей началами юридического равенства и самостоятельности участников, неприкосновенности их частной собственности, свободы договора, независимой судебной защиты нарушенных прав и интересов.

     Современный высокоразвитый имущественный оборот не отменяет традиционных юридических конструкций и подходов, а лишь видоизменяет их, приспосабливая к соответствующим потребностям.

     Сохраняется и общее деление права на частное и публичное. Их различие покоится на принципиальном различии частных и публичных интересов, легших в основу их первоначальной дифференциации, проведенной еще в Юстиниановых Дигестах. По словам виднейшего древнеримского юриста Ульпиана, публичное право относится к положению римского государства, частное относится к пользе отдельных лиц.

     Система российского (и многих других стран) права состоит из двух частей:

   а) публичного права;

   б) частного права.

     К публичному относятся такие отрасли права, как конституционное, административ­ное, финансовое (налоги), уголовное, судебное. Названными отрасля­ми регулируются отношения государства и его органов с гражданами, а также отношения между государственными органами. Здесь государ­ство выступает как власть, которой подчиняются граждане, и с ней они должны считаться. Эти отношения строятся как бы «по вертикали». И в них государство защищает свои интересы.

     Гражданское, а также трудовое и семейное право относятся к сфе­ре частного права. В ней действуют отдельные лица, которые защища­ют свои личные выгоды и интересы. Отношения между частными ли­цами складываются «по горизонтали», и каждый участник выражает свою автономную волю. Само отношение может воз­никнуть лишь по его доброй воле.

    Государство и его органы в сфере частного права выступают в качестве частных лиц.

     Необходимое в ряде случаев взаимовлияние и взаимодействие частного и публичного права не ведет к смешению этих двух принципиально различных подходов. Так, гражданское процессуальное право, относящееся к публично-правовой сфере, под воздействием частноправовых начал резко усиливает состязательный характер процесса в спорах между предпринимателями, широко допуская здесь также применение третейской (негосударственной) формы разбирательства. Частное и публичное право во всех развитых правопорядках продолжают существовать как две самостоятельные, независимые ветви правового регулирования, как два различных типа правового воздействия на общественные отношения.

     Частное (гражданское) право составляет базу, ядро правопорядка, основанного на рыночной организации хозяйства. История показывает, что основные частноправовые начала, например, неприкосновенность собственности или свобода договоров, практически нигде и никогда не действовали в чистом виде, подвергаясь по необходимости тем или иным ограничениям. По степени, характеру этих ограничений можно различать виды или типы правовых систем.

     Гражданское (частное) право во всяком правопорядке регулирует, прежде всего, различные отношения по принадлежности или использованию имущества.

     Прежде всего, и главным образом это относится к имущественным отношениям, кото­рые связаны с принадлежностью имущества тому или иному лицу или возникают при обмене имуществом, предоставлении таких благ, цен­ность которых можно измерить в деньгах (например, концерт, спек­такль, киносеанс).

     С позиций учения о частном праве гражданское право следует определить как основную отрасль права, регулирующего частные (имущественные и неимущественные) взаимоотношения граждан, а также созданных ими юридических лиц, формирующиеся по инициативе их участников и преследующие цели удовлетворения их собственных (частных) интересов.

     Этим определяются и основные, принципиальные различия частноправового и публично-правового подходов. В публично-правовом подходе преобладают властно-организационные, принудительные начала, связанные с осуществлением государственных и общественных (публичных) интересов. Частноправовой подход связан с инициативой и самостоятельностью участников хозяйственной деятельности, реализующих свои собственные (частные) интересы.

Гражданское право - это отрасль права, регулирующая имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения на основе равенства, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

Система российского права включает в себя отрасли права. Отрасли права довольно многочисленны, основными из них можно назвать гражданское, уголовное, конституционное, административное, трудовое, финансовое  и ряд других отраслей права. Критериями разграничения права на отрасли традиционно признаются две основных категории - предмет и метод отрасли права. Под предметом отрасли права понимается совокупность общественных отношений, регулируемых нормами той или иной отрасли права.Метод же отрасли означает совокупность приемов и способов, при помощи которых отрасль права воздействует на общественные отношения, входящие в её предмет. В связи с этим, чтобы уяснить, что такое гражданское право как правовая отрасль и каково место гражданского права в системе российского права, прежде всего, необходимо определить предмет и метод  гражданского права.

Добросовестность как принцип гражданского права

Добросовестность как принцип гражданского права Значение принципа добросовестности в гражданском праве Российской Федерации.

14.11.2012 — 16:02

тема: Изменения в ГК РФ

Ильгова Ольга Олеговна, студентка 201 группы Института Прокуратуры Саратовской Государственной Юридической Академии.

E-mail – olechka.ilgova@mail.ru. Тел: 89042443642.

Научный руководитель: Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского и международного частного права Гаврилов Владимир Николаевич.

 

Принцип – это «философская категория, нормативное общее высказывание, содержащее определенное требование к осуществлению познавательной, практической и духовной деятельности»[1]. Принцип есть «центральное понятие, основание системы, обобщение и распространение какого-либо положения на все явления той области, из которой данный принцип абстрагирован»[2]. Исходя из данных философских определений, можно сделать вывод, что принцип является основополагающим началом любой сферы деятельности человека. И право не является исключением, ведь общие принципы права это – общеобязательные исходные нормативно-юридические положения, отличающиеся универсальностью, общей значимостью, высшей императивностью и нормативностью, определяющие содержание правового регулирования и выступающие критерием правомерности поведения и деятельности участников регулируемых правом отношений[3]. Принцип права можно приравнять к закону, ведь именно на принципы должна опираться любая деятельность субъектов права. Нынешнее законодательство имеет множество пробелов, и именно хорошо разработанные, продуманные и четко закрепленные в законе принципы способствуют качественному функционированию системы права в целом, в условиях ее несовершенства. К сожалению, законодатель уделяет мало внимания принципам права.

В статье 1 действующего Гражданского Кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ)[4] четко прописаны основные принципы гражданского права, которые пронизывают весь ГК РФ. Однако их перечень является не полным, так как в пункте 2 статьи 6 закрепляется: при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости, но сам принцип добросовестности не закреплен.

Впервые требование добросовестности было введено в отечественное законодательство Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (ст. 5). Раннее советское гражданское право использовало термин «добропорядочность» (ГК РСФСР 1922 г.). В ГК РСФСР 1964 г. говорилось только о добросовестном приобретателе (ст. 152) и недобросовестном владельце (ст. 155)[5]. Понятия «добросовестно», «добросовестный и не добросовестный приобретатель», «добросовестные и недобросовестные действия» находят отражение в большом количестве статей действующего ГК РФ (ст. 1252, 1361 и др.)

Например, от того добросовестный ли субъект гражданских правоотношений, добросовестно или не добросовестно он действовал, зависят наступающие юридические последствия. Статья 157 Гражданского Кодекса РФ (сделки, совершенные под условием) закрепляет следующее: если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление условия невыгодно, то условие признается наступившим. Если наступлению условия недобросовестносодействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим. Но ни принцип, ни понятие добросовестности на данный момент законодательно не закрепляется.

8 июля 2008 года Президент РФ Д.Медведев подписал Указ № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации». Указом предусмотрены разработка Концепции развития гражданского законодательства и внесение изменений в ГК РФ с учетом опыта его применения и толкования судом[6]. Концепцией предлагается широкий спектр мер, направленных на укрепление нравственных начал гражданско-правового регулирования, одной из которых является введение в гражданское законодательство принципа добросовестности в качестве одного из наиболее общих и важных принципов гражданского права.

Согласно Концепции принцип добросовестности должен распространяться на действия (поведение) участников оборота при: а) установлении прав и обязанностей (ведение переговоров о заключении договоров и т.д.); б) приобретении прав и обязанностей; в) осуществлении прав и исполнении обязанностей; г) защите прав. Принципу добросовестности должна подчиняться и оценка содержания прав и обязанностей сторон.

Концепция развития гражданского законодательства РФ, а вслед за ней и проект Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса РФ, а также в отдельные законодательные акты РФ» [7] предполагают значительно усилить роль названного принципа, сделать его реально действующим для российского права, как это многие десятилетия существует в большинстве зарубежных стран. В соответствии с указанным законопроектом, ст.1 части первой ГК РФ дополнена следующими нормами: п.4 «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно»; п.5 «Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения».

Таким образом, принцип добросовестности будет закреплен в гражданском законодательстве  в качестве основополагающего, будет установлено, в каких случаях будет действовать данный принцип, но ничего не говорится о самом понятии добросовестности. Что значит «действовать добросовестно»? Каковы критерии «добросовестности»?

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к истории возникновения, и развития данного принципа, а также исследованию его содержания.

Принцип добросовестности широко применялся ещё в римском праве. Римские преторы - должностные лица, наделенные судебной властью - были уполномочены разрешать споры, которые не укладывались в рамки негибкого, архаичного цивильного (квиритского) права, руководствуясь принципом «доброй совести». «Treu und Glauben» (добрая совесть, вера и доверие) – таким понятием оперирует немецкое обязательственное право; французскому и итальянскому гражданскому праву так же известен данный принцип. Государства общей системы права ввели в торговый оборот термин «good faith» (добросовестность). Голландский гражданский кодекс 1992 г., содержит определение «redelijkheid en billijkheid» (разумность и справедливость), составляющее общее понятие «добросовестность». В международном публичном праве принцип добросовестности также имеет особое значение[8].

Преамбула Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г[9]. подтверждает всеобщий и универсальный характер принципа добросовестности в тесной связи с нормой «pacta sunt servanda» - «договоры должны соблюдаться». Согласно ст. 26 указанной Конвенции «каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться», «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора» (ст. 27). Добросовестность часто используется при разрешении споров международными и арбитражными судами[10]. Добросовестное выполнение положений международного договора означает «точное выполнение содержания, обязательств, сроков, качества, места исполнения и т.д.»[11]. В связи с чем, можно согласиться с мнением П.Е. Земсковой, что принцип добросовестности фактически достигает уровня сверхимперативной нормы, отклонение от которой недопустимо[12].

Толковый словарь Ожегова дает следующее понятие: добросовестный – честно выполняющий свои обязательства, обязанности[13]. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона говорит о том, что в отличие от доброй совести, добросовестность означает субъективное состояние лица при совершении юридических актов, его неосведомленность об обстоятельствах, опорочивающих внешнюю или внутреннюю правомерность акта и могущих заставить честного в юридическом смысле человека отказаться от его совершения, несмотря на отсутствие формальных к тому препятствий. При оценке юридических последствий многих актов такое субъективное состояние лица принимается во внимание и влечет за собой значительное видоизменение этих последствий для добросовестного контрагента, сравнительно с недобросовестным[14].

По мнению И.Б. Новицкого, «добрая совесть по этимологическому смыслу таит в себе такие элементы, как: знание о другом, о его интересах; знание, связанное с известным доброжелательством; элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении»[15]. Г.Н. Амфитеатров рассматривал добросовестность как извинительное заблуждение (незнание, неведение фактов), а суть ее видел в определении необходимой степени осмотрительности участника гражданского оборота[16]. По мнению М.М. Агаркова, «начало доброй совести, введенное в надлежащие рамки, означает не что иное, как честность в отношениях между людьми. Оно означает, что каждый должен оправдать то доверие, без которого невозможно совершение гражданских сделок... Начало доброй совести означает борьбу с прямым или косвенным обманом, с использованием чужого заблуждения или непонимания...»[17].

Обобщив вышесказанное, можно сформулировать следую норму, определяющую добросовестность в гражданских правоотношениях, которую, на наш взгляд, следует отразить в нормах новейшего гражданского законодательства.

«Статья 1¹. Добросовестность участников гражданских правоотношений.

1. Действия участников гражданских правоотношений являются добросовестными при соблюдении следующих условий:

1) Осуществление субъектами гражданских правоотношений своих прав и обязанностей в строгом соответствии с законом, с их объемом и назначением.

2) Наличие у участников гражданских правоотношений стремления максимально исключить возможность нарушения своими действиями или бездействиями субъективных прав и законных интересов других лиц.

3) Добровольное предоставление полной, достоверной информации необходимой для осуществления сделки, без утаивания каких либо юридически значимых фактов и фиксация данной информации в соответствующем договоре.

4) Отсутствие у субъектов гражданских правоотношений информации о противоправности действий других участников этих же отношений, а также возможности знать о противоправности данных действий.

2. Добросовестными считаются все действия участников гражданских правоотношений, пока иное не доказано судом.

3. Недобросовестность действий участников гражданских правоотношений влечет за собой применение мер гражданско-правовой и иной ответственности в соответствии с действующим законодательством.»

Понятие добросовестности в российском гражданском праве

В повседневной жизни для оценки поведения человека часто применяется определение «добросовестный», которое расшифровывается в словарях русского языка как «честно, старательно исполняющий свои обязанности, обязательства». Однако данные понятия присутствуют и в качестве юридических терминов, характеризующих поведение субъектов гражданских правоотношений с положительной стороны (добросовестное) или негативной (недобросовестное), во многих гражданско - правовых актах. Так, например, в Законе РСФСР от 2 марта 1991 г. «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» упоминается о недобросовестной конкуренции, в Федеральном законе от 22 апреля 1996 г. «О рынке ценных бумаг» - о недобросовестной эмиссии и т.д. А пункт 3 ст. 10 Гражданского кодекса РФ устанавливает, что в случаях, когда закон ставит защиту прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданского оборота предполагаются.

Тем не менее общее легальное определение добросовестности в гражданском законодательстве отсутствует. В научной литературе о данной категории упоминается, как правило, в связи с отдельными проблемами - злоупотребления правами или виндикацией от добросовестного приобретателя вещи. Поэтому представляется необходимым выяснить, что же все-таки следует понимать под добросовестностью и какое значение имеет установленное в ст. 10 ГК РФ предположение о добросовестности участников гражданского оборота.

Прежде всего следует отметить, что анализируемая категория не является изобретением российской юридической науки. Появление и дальнейшее ее развитие происходило в римском частном праве, проникнутом на раннем этапе развития строгим формализмом: действовало не то, что было желаемо, а то, что было сказано. С течением времени, наряду с использованием старых строгих договоров, появляются договоры «доброй совести» (obligationes bonae fidei), в которых содержалось определение истинного намерения сторон или обычаев делового оборота. Более того, bona fides учитывалась не только в обязательственных правоотношениях, но и при нарушении вещных прав, в частности, при выбытии вещи из обладания собственника добросовестность владельца влияла на определение объема его ответственности по виндикационному иску и на решение ряда других вопросов.

Однако и в римских источниках права не содержалось общего определения bona fides. Тем не менее, исходя из самого названия «добрая совесть», можно сделать вывод, что данный термин был связан прежде всего с субъективной стороной поведения, то есть характеризовал отношение лица к определенным действиям (заключению договора, приобретению имущества от несобственника).

Несмотря на то, что в современной Европе преторское право как специфическая правовая система исчезает, принципы справедливости и добросовестности получают новую жизнь в основных гражданских законах большинства зарубежных стран. Так, например, ст. 6 Французского гражданского кодекса (ФГК) предусматривает запрет на нарушение частными соглашениями законов, затрагивающих общественный порядок и добрые нравы, параграф 157 Германского гражданского уложения (ГГУ) указывает на необходимость толкования договора согласно требованиям доброй совести и обычаям делового оборота, а параграф 242 устанавливает обязанность должника исполнять действия добросовестно, в соответствии с обычаями гражданского оборота. На необходимость учета добросовестности указывают и нормативные акты в странах англосаксонской системы права, в частности, в ст. 1 - 203 Единообразного торгового кодекса (ЕТК) США предусматривается обязанность добросовестного поведения при исполнении обязательства. При этом под добросовестностью применительно к коммерсанту понимается фактическая честность и соблюдение им разумных коммерческих критериев честного ведения торговых дел, но какие критерии являются разумными и какое ведение торговых дел будет честным, в ЕТК не определяется.

Следствием такой многозначности категории добросовестности на нормативном уровне явились бесчисленные попытки ее определения в науке гражданского права, в том числе и российской. Так, определение добросовестности некоторыми немецкими цивилистами как не только возражения (exceptio) заинтересованного лица по факту установления действительного смысла заключенного договора, но и как возражения, касающегося недобросовестности контрагента в момент заключения договора, следствием которого может быть признание сделки недействительной, было подвергнуто критике российскими дореволюционными учеными. В частности, И.А. Покровский считал, что такое расширительное понимание добросовестности привело бы к полному судейскому контролю над всей областью гражданского оборота с точки зрения совершенно субъективных и произвольных представлений о «справедливости», «социальных идеалах» и т.д.

Нужно отметить, что данная позиция автора во многом опиралась на положения действовавшего тогда Свода законов Российской империи: ст. 1538, 1539 связывали с доброй совестью именно толкование сделки, но не вопрос о ее действительности. Тем не менее подобное ограничение сферы применения понятия «добрая совесть» наталкивается на два серьезных возражения: во-первых, в случае возникновения разногласий между сторонами договора конкретное содержание добросовестности применительно к данной сделке будет также определяться судом (ведь и в российском законодательстве не содержалось общего определения добросовестности); во-вторых, явное отсутствие добросовестного поведения лица при заключении сделки и непринятие данного факта во внимание только из-за боязни судейского произвола может оказаться большим злом, чем неправильная или произвольная оценка судьей данного факта.Тем не менее в принятом в 1922 году ГК РСФСР также не появилось нормы, в которой содержалось бы определение добросовестности и указывалось на необходимость учета данной категории при реализации гражданских прав и обязанностей. Не появилась такая норма и в ГК РСФСР 1964 года (добросовестность учитывалась при истребовании имущества из чужого незаконного владения и как условие возмещения расходов лицом, совершившим сделку с лицом, не достигшим 15 лет). Следует также отметить, что избранная законодателем позиция нашла поддержку и в юридической науке того периода. Так, В.П. Грибанов считал, что существующие в буржуазном праве понятия «добрая совесть» и «добрые нравы» являются «каучуковыми» правилами, которые позволяют значительно расширять рамки свободного судейского усмотрения и тем самым выйти за рамки законности.

Однако с принятием в 1991 году Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик категория добросовестности все же получает выражение на нормативном уровне в качестве одного из условий, с которым связывается осуществление и защита прав участников гражданского оборота, а в ныне действующем ГК РФ помимо вышеупомянутой нормы п. 3 ст. 10 существует и правило п. 2 ст. 6, предполагающее при устранении пробелов в праве применение требований добросовестности, разумности и справедливости. Да и в современной науке гражданского права получает все большее распространение мнение о необходимости и полезности использования так называемых оценочных понятий, в том числе и добросовестности, требующих привлечения норм морали, которые тонко понимаются и чувствуются людьми.

Однако помимо общей правовой проблемы соотношения права и морали возникает и более частный вопрос: о значении, которое законодатель придал понятию добросовестности, поместив его в ст. 10 ГК «Пределы осуществления гражданских прав». Следует отметить, что далеко не все кодифицированные акты зарубежных стран предусматривают необходимость осуществления прав и исполнения обязанностей в соответствии с «доброй совестью». Так, уже упоминавшиеся нормы ГГУ и ЕТК США связывают с ней лишь исполнение контрагентами договорных обязательств. Формулировка же п. 3 ст. 10 ГК РФ в большей степени соответствует ст. 2 Гражданского уложения Швейцарии (ГУШ): «При осуществлении прав и исполнении обязанностей каждый должен поступать по доброй совести. Явное злоупотребление правами не пользуется защитой». При этом заметно и определенное отличие двух названных правовых норм: исходя из буквального толкования ст. 2 ГУШ, можно констатировать, что добросовестное исполнение обязанностей является общим правилом, стандартом поведения, а отклонение от него есть злоупотребление правом.В то же время для российского законодателя добросовестное поведение субъектов не является общим пределом осуществления гражданских прав, что следует из конструкции самой статьи 10-й, в п. 1 которой указывается на недопустимость действий, являющихся злоупотреблением правом, а в п. 3 устанавливается предположение добросовестности участников гражданского оборота. Тем самым, по мнению В. Емельянова, законодатель, указывая на добросовестность, формирует границы не всех прав, а только некоторых, специально указанных в законе.

Во-вторых, если ГУШ лишь предусматривает обязанность субъектов гражданского оборота осуществлять права и обязанности добросовестно, то российский ГК, как представляется большинству ученых, содержит презумпцию добросовестности. При этом ее содержание сводится некоторыми авторами лишь к процессуальному аспекту - распределению бремени доказывания между сторонами. Однако такое ограничение содержания материально - правовой презумпции, каковой и является презумпция добросовестности, представляется неверным: в отличие от процессуальной презумпции, которая не выходит за пределы решения вопроса о бремени доказывания и возможности признания факта доказанным, материально - правовая презумпция имеет значение и для установления определенных материально - правовых последствий.Так, в соответствии со ст. 173 - 174 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями его деятельности либо в результате выхода лица за пределы полномочий, может быть признана недействительной, если будет доказано, что другая сторона знала или должна была знать об указанных фактах.

В данном случае презумпция добросовестности позволяет контрагенту настаивать на исполнении заключенной сделки, и лишь при ее опровержении сделка признается судом недействительной, что, в свою очередь, влечет двустороннюю реституцию.Однако возникает и другая проблема в связи с формулировкой п. 3 ст. 10 ГК. Презумпция добросовестности имеет место лишь в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли они разумно и добросовестно. Исходя из буквального толкования указанной нормы, можно сделать несколько выводов. Во-первых, презумпция добросовестности существует лишь для истца (лица, чьи права нуждаются в защите), тогда как ответчик в качестве возражения может ссылаться на недобросовестность истца, опровергая тем самым существующую презумпцию (данная процессуальная конструкция очень схожа с рассмотренной выше exceptio doli generalis). Во-вторых, это предположение действует лишь в случаях, когда закон связывает с добросовестностью защиту гражданских прав. Но даже при самом тщательном анализе в тексте норм Гражданского кодекса не обнаруживается ни одного конкретного случая зависимости защиты прав потерпевшего от его добросовестного поведения.

Тем не менее существует один случай, когда защита обязательственного права поставлена в зависимость от психического отношения истца к неисполнению, ненадлежащему исполнению обязательства: ст. 404 ГК РФ предусматривает право суда уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, либо не принял разумных мер к их уменьшению. Что же касается добросовестности, то с ее наличием или отсутствием (ст. 173 - 174, 302, 157 и многие другие) связывают различные материальные последствия, и касаются они не только и не столько поведения истца, сколько поведения ответчика (ст. 302, например, указывает на невозможность виндикации собственником вещи от добросовестного возмездного приобретателя в том случае, когда она выбыла по его воле).

Таким образом, несмотря на отсутствие легального определения понятия «добросовестность», ясно, что данная категория характеризует субъективную сторону поведения участников гражданского оборота, на что указывает использование в нормах, учитывающих добросовестное поведение лица, словосочетания «не знал и не должен был знать». Незнание или извинительное заблуждение, как называл добрую совесть Л.И. Петражицкий, отражает субъективное восприятие окружающей действительности, определенных фактов и обстоятельств на основе наличия или отсутствия информации о них. С этой позиции добросовестность не тождественна противоправности, в которой выражается отношение действия или бездействия субъекта к действующим нормативно - правовым предписаниям и запретам и которая носит объективный характер. Поэтому следует согласиться с В.И. Емельяновым, что в ряде законов необоснованно используется термин «добросовестность» в тех случаях, когда речь идет о противоправности, например, в ФЗ «О рынке ценных бумаг».

Учет психического отношения лица к объективной действительности, как справедливо отмечает В.И. Емельянов, позволяет выделить в составе недобросовестности интеллектуальный (осознание своих действий и предвидение вероятного вреда от них) и волевой (желание или нежелание наступления вреда) компоненты. Такая структура недобросовестности тождественна структуре категории «вины», что могло бы свидетельствовать о полном совпадении понятий «недобросовестность» и «вина». Тем не менее вина в гражданском праве имеет значение для привлечения лица к ответственности - договорной или деликтной, - тогда как недобросовестность влечет необходимость принять на себя неблагоприятные последствия совершенного действия, не являющиеся мерами ответственности. Например, возвратить имущество гражданина, объявленного умершим, полученное недобросовестным лицом по возмездной сделке (п. 2 ст. 46 ГК). Вследствие этого целесообразным представляется предложенное В.И. Емельяновым соотношение исследуемых категорий: «недобросовестность» как более широкое по объему понятие включает в себя «виновность» - недобросовестное поведение, влекущее гражданско-правовую ответственность, а также «недобросовестность» в узком смысле, вызывающую иные неблагоприятные последствия.

Следовательно, при определении поведения сторон регулятивных правоотношений в их ненарушенном состоянии (как вещных, так и обязательственных) - приобретателя имущества, его собственника, должника или кредитора по обязательству - решающее значение имеет категория добросовестности. В случае же нарушения права или охраняемого законом интереса, наряду с понятием недобросовестности, может использоваться понятие виновности, если совершенное деяние является гражданским правонарушением.

Таким образом, подводя итог всему вышеизложенному, можно сделать вывод: добросовестность в российском гражданском праве - это понятие, характеризующее субъективную сторону поведения участников гражданских правоотношений, наличие которой в предусмотренных законом случаях позволяет субъекту беспрепятственно осуществлять свои права и требовать исполнения обязанностей, а ее отсутствие (недобросовестность) влечет неблагоприятные материально - правовые последствия, в том числе и применение мер ответственности к недобросовестному лицу - правонарушителю.