1. 5. Пространство народных празднеств России

Организация пространства театрализованных действ в России на протяжении нескольких веков во многом обусловлена двумя течениями, сформированными, в одном случае, традициями языческих обрядов и ритуалов славян, а в другом – светскими развлечениями и грандиозными триумфальными шествиями, маскарадами, заимствованными у европейских королевских дворов.

На Руси с древнейших времен были распространены хороводные игрища, в которых органически сливались хоровое и драматическое действо. Запевалы и лицедеи входили в круг; в то время, как хор пел песню, они разыгрывали ее содержание. Сценография такого действа приобретает черты «кольцевого» свойства, когда участники и зрители могут меняться местами, и зрелище может представляться как на фоне хоровода, так и из-за него – на фоне окружения.

В начале XVII в. московские приказные служители и студенты на святках и во время Масленицы устраивали публичные представления. Представления этих «охочих комедиантов» по народному обычаю назывались игрищами. В это время слово «игрище» или «игралище», наряду со старым, обрядовым, значением приобретает новое – становится определением всякого рода народных театрализованных представлений.

1 . 5. 1. Петровская эпоха. Петровская эпоха была характерна театрализацией быта. Архитектура конца XVII в. в России стремилась быть «ненатуральной», «потешной», как бы игрушечной. В садах и прудах Кремля эта «игра» была «несерьезной», а в церквах – «серьезной». Но в обоих случаях цель была – оторвать человека от «естественной» повседневности, преодолеть приземленность быта. Дворцовые сады XVII в. «меняли природу»: создавались искусственные пруды и на них островки уединения, пускали плавать целые флотилии потешных судов, стремились населить сады необычными поющими птицами (51, с. 118).

Петр I, побывавший во Франции, решил устроить близ своего «Парадиза» подобие Версаля: парк с прямыми дорожками, подстриженными кустами и фонтанами. Так родился замысел Петергофа. Устройству фонтанов здесь способствовало расположение дворца на высокой террасе, широкими уступами спускающейся к морю.

По замыслу царя, Петергоф, его парки и фонтаны должны были стать памятником победоносной Северной войны. Центром аллегорической композиции, прославляющей победу русского оружия, явился главный каскад с гротом и исполинской фигурой Самсона, раздирающего пасть льва, из которой на высоту двадцати метров бьет мощная водяная струя.

Одно из наиболее распространенных празднество этого времени – маскарады, которые отличались своими масштабами и антиклерикальным характером. Независимо от времени года они справлялись под открытым небом. Главной частью их были маскарадные процессии: сухопутные (пешие и ездовые) и водные. Основных участников бывало до тысячи человек и сотни сопровождающих этот «поезд». Участники распределялись по группам (или номерам) в зависимости от задания. Впереди номера шла группа мужская, позади – женская. В каждой из них была своя центральная фигура, окружение, или свиту которой и составляли остальные. Центральными фигурами были Бахус, Нептун, Сатир и другие греческие и римские божества. Более современные маски были представлены князь-папой, папой, кардиналами, аббатами. Певчие выступали в «халдейских» костюмах. Сам Петр и царица всегда одевались либо в крестьянские, либо в солдатские костюмы. Так, в 1715 г. был устроен грандиозный свадебный маскарад, на котором пародийно венчали «князь-папу». Все комические фигуры были снабжены музыкальными инструментами: гудками, балалайками, скрипками, трещотками. Гостей на маскарад приглашали отборные заики (91, с. 50).

Жутковатым увеселением, вошедшим в историю, был шутовской маскарад и свадьба в «Ледяном доме» в годы правления Анны Иоанновны: извест­ного шута князя Голицына женили на шутихе, калмычке Бужениновой. Для новобрачных на набережной, между дворцом и Адмиралтейством, было построено затейливое здание. Современник записал, что этот дом «гораз­до великолепнее казался, нежели когда бы он из самаго лучшаго мрамора был построен, для того казался, сделан был будто из одного куска, и для ледяной прозрачности и синего его цвету на гораздо дражайший камень, нежели на мрамор походил. Перед домом стояли ледяные пушки, палившие ледяными ядрами; тут же ледяные дельфины ночью выбрасывали из пасти пламя зажженной нефти. Сам дом освещался множеством свечей. На ледяных деревьях с ледяными сучьями и листьями сидели ледяные птицы. На ледяном слоне в натуральную величину сидел ледяной проводник-персиянин; из хобота своего слон выбрасывал днем воду, а ночью горящую нефть. Внутри дома мебель и всякая утварь также были сделаны изо льда; на столе лежали даже ледяные колоды карт». Этой свадьбе известный писатель начала XIX в. И. И. Лажечников посвятил одноименный роман.

С середины XVIII в. в России появились балаганы. Стены сооружались из досок. Крыша делалась из брезента или мешковины (как в шапито). Внутри балаган имел сцену и зрительный зал, разделенный на «первые», «вторые» места и «загон», где публика стояла. Перед балаганом сооружался балкон, с которого зазывалы приглашали публику на представление. По воспоминаниям замечательного русского художника М. В. Добужинского «…самым веселым временем в Петербурге была Масленица и балаганы. Петербург на целую «мясопустную неделю» преображался и опрощался. Балаганы виднелись за голыми деревьями Летнего сада – это высокие желтые дощатые бараки тянулись в два ряда вдоль всего Марсова поля и на всех развевались трехцветные флаги, а за балаганами высились круглые качели и стояли ледяные горы, тоже с флажком наверху.

Я с восторгом глядел на огромные полотнища – вывески балаганов – целые картины, где были простовато нарисованы и неизбежная «Битва русских с кабардинцами», и храбрый «Белый генерал», скачущий в пороховом дыму на белом коне, а внутри этих балаганов слышались пальбы, трубные сигналы, музыка и барабаны. На других же балаганах, поменьше, красовались изображения львов и тигров с человекоподобными свирепыми физиономиями, шпагоглотатели, эквилибристы, вольтижеры, великаны и лилипуты, даже итальянские арлекины и пульчинеллы. Самые большие балаганы, Лейферта и Малафеева, бывали полны народа, у их боковых деревянных стен были прилеплены лестницы, которые всегда были черны от людских очередей, ожидающих впуска в «раек».

Среди толпы стояли и раешники со своими заманчивыми домиками – за копейку можно было в круглое окошечко поглядеть на разные лубочные картинки и «перспективные» виды. Раешники с шутками зазывали прохожих и, объясняя картинку, импровизировали свои смешные прибаутки» (33, с. 491).

Какими были виды, представляемые в отверстие райка, можно представить по присловью деда-раешника: «А вот персидский шах Махмуд; его жена Матрена сидит на троне; никто ее не тронет. Вот Сенька на дуде играет, ее потешает, а Гришка Отрепьев на барабане сидит, сам картофелем в нее палит. А вот, смотрите, господа, город Аршава: она прежде была шершава, нынче сгладили. А это – город Лондон. Аглицкая королева Виктория едет разгуляться в чисто поле: англичане в лодках катаются, горючими слезами обливаются, потому как они горькие сироты, нет у них ни отца, ни матери…» (86, с. 477). «Кроме самих балаганов, сколько еще было всевозможных приманок! Среди шума толпы вертелись и звенели карусели, и можно было лихо прокатиться верхом на деревянной лошадке в «яблоках», и стоял треск выстрелов в маленьких тирах… А покататься на круглых качелях… Ледяные горы, которые казались гигантской высоты!

Конечно, гнусавил и Петрушка, выскакивая из-за пестрой ширмы… И сколько на каждом шагу было соблазнов! На лотках красовались пряники: «печатные», вяземские, белые мятные в виде разных забавных фигурок – человечков, всадников, рыб и зверей, были и расписные, с разводами, розовые и облепленные миндалем. Грудами лежали леденцы, закрученные спиралью или обмотанные бумажкой с цветной бахромой на концах, мои любимые сладкие турецкие стручки, сморщенные моченые груши. На других лотках были разложены рядами аппетитные жирные круглые пирожки, которых мне так и не удалось отведать.

Маленьким я всегда приносил домой с балаганов какую-нибудь игрушку и обязательно красный воздушный шар, гроздья которых то тут, то там маячили над головой» (33, 491, 492).

В царствование Екатерины II празднества, маскарады и балы делались совершенно по-европейски. Интересна этимология слова «бал». Это название получило распространение в Германии в XV в. Ball (балль) – по-немецки означает шар, мяч... Выражение «Давать балы» немецкий писатель Нахтигаль выводил из старинного германского обычая. В немецких деревнях на второй – третий день Пасхи молодые девушки собирались, чтобы преподнести своим подругам, вышедшим замуж, по мячику, набитому шерстью или пухом. Сперва мячик натыкали на длинный шест и с песнями носили по всей деревне, потом шест вбивали в землю перед домом новобрачной, а ей самой подно­сили мячик. Молодая обязывалась угостить все общество и безвозмездно поставить де­вушкам и юношам угощение и обеспечить музыку для танцев. Сколько было молодых замужних женщин, столько давалось мячей или балов, т. е. вечеринок с танцами.

В ряду разных увеселений старого времени свое место занимали живописные панорамы с механическими подвижными деталями представлявшие собой зрелище особого рода, популярное во время ярмарочных гуляний. О них объявлялось в афише следующим образом:

1) «Европейское представление

с разными движущимися предметами, механика усовершенствована до высшей степени, что нельзя различить от живых людей самых занимательных зрелищ, которые одобрены в местных ведомостях».

2) «Отделение первое

Город Дрезден, через реку мост оживлен толпами проходящих людей и скороедущих карет и фиакров. Все с заботливым движением».

3) «Отделение второе

Романтическое местоположение: вдали – город. На горе на правой стороне виден мост и замок перед ним, на котором проходящих и проезжающих людей пленяют взоры» (80, с. 480).

Московские вельможи (Шереметев, Орлов и др.) устраивали для народа праздники с потешными огнями, музыкой, песенниками, играми и другими затеями у себя в подмосковных усадьбах.

В начале XIX в. большой популярностью пользовались гулянья под музыку в городских садах. Первыми капельмейстерами петербургских садов были Лабицкий и Герман. Последователи их мало-по-малу до такой степени пристрастили публику к садовой музыке, что последняя в летнее время стала необходимостью, наравне с зеленью и воздухом. К оркестрам этим постепенно присоединялись цыганские хоры, тирольские арфисты, певцы, ученые обезьяны, лошади, чревовещатели, профессора магии, эквилибристы и силачи. Все это, освещаемое иллюминациями и потехами пиротехники, с разнообразными и бесконечными затеями было впервые введено неким Излером в 1847 г. в «Безбородкином» саду.

1 . 5. 2. Рыцарские карусели и аллегорические маскарады в России. В екатеринин­ском Петербурге на месте нынешней Театральной площади существовала своя Карусельная площадь. Там был построен деревянный амфитеатр (скорее, манеж), где также проходили «рыцарские игры». Они представляли собой конные состязания, включавшие вольтижировку, стрельбу в цель на скачущей лошади, показ умения владеть пикой и саблей. «Карусельные плацы» декорировались, украшались атрибутами средневековых рыцарских турниров. Игры превращались в настоящее театральное действо со специальным декоративным оформлением и сотнями исполнителей.

В блестящий век Екатерины II широкое развитие получили эстетические забавы и наслаждения на лоне природы. Роскошь и великолепие ее общественных пиров и тор­жеств доходили до степени сказочного азиатского волшебства. Ряд таких блестящих празднеств начался с прибытия императрицы в Москву для коронования. Своей коронацией Екатерина II отдала дань традиции династии Романовых, короновавшихся в Соборе Василия Блаженного, и тем самым запечатлела себя русской императрицей в сознании народа. В связи с этим событием следует обратить внимание на попытку вписать это театрализованное действо в архитектуру Кремля, храмовый комплекс которого отвечал потребности в обозрении местности со значительной высоты. Прежде чем войти в храм, молящиеся поднимались по открытой лестнице на некую платформу, с которой открывался вид на окружающую местность, что создавало иллюзию вознесения над землей. Прохождение шествия в храмовом комплексе давало право говорить о символическом значении соборов в данном зрелище и преемственности монаршества.

У читывая красоту архитектурных строений и пространства Кремля в целом, уместно рассматривать шествие императрицы и ее свиты как своеобразное театрализованное действо в условиях ландшафта, хотя вряд ли это было осознано устроителями в современном понимании.

Среди сельского населения на Руси существовала своя карусельная забава, связанная с почитанием «солнышка красного». Празднуя встречу государыни-масленицы, близкой уже весны, и вдоволь поев янтарных «солнечных» блинов, молодые парни пробивали на расчищенном участке какого-либо водоема небольшую лунку во льду. В нее забивали и вмораживали кол, на который насаживали колесо от телеги и вставляли между спиц оглобли. На сиденья усаживались «красные девицы», и под не­смолкаемый смех и озорные прибаутки парни начинали кружить это «масленичное колесо».