2. 4. Прибрежный ландшафт и вода в массовом действе

Прибрежный ландшафт в культурах многих народов имеет жизненное значение. Крутые берега рек и морей были неприступными для врага, служили естественными охранительными стенами. Поймы водоемов образовывали плодородные угодья. Сама река была важной, порой единственной транспортной артерией, связывавшей прибрежный населенный пункт с внешним миром. Многие обрядовые, ритуальные действа совершались на берегах рек. Они носили магический характер. Историческая реконструкция отмечаемого в Древнем Египте дня официального начала разлива Нила предложена Т. Манном:

«С раннего утра весь город был на ногах. Барабанщики и рожечники открывали шествие, состоявшее из царских родственников, сановников, единственных и верных друзей, а также просто друзей царя и замыкаемое воинами со знаменами, копьями и секирами.

Очень важно было увидеть «полет гусей» – древнейший обряд, совершаемый в прекрасном месте сретенья, на площади перед храмом.

На золотых, увенчанных голов­ным убором бога шестах развевалась пестрые флаги. Горы цветов и плодов громоздились на жертвенниках перед ларями священной тройки, отца, матери и сына, и здесь же стояли статуи предшественников фараона, царей Верхнего и Нижнего Египта, доставленные сюда разделенной на четыре стражи прислугой солнечного Амунова струга. Возвышаясь над толпой благодаря золотым подножиям и глядя в разные стороны, – на восток, на запад, на юг и на север, – жрецы рассылали ди­ких гусей по четырем странам света, чтобы эти птицы сообщили богам каждой из них, что Гор, сын Усира и Исет, надел на голову и белый, и красный венец. Ибо некогда, взойдя на престол стран, рожденный смертью воспользовался именно таким способом оповещения богов, и несметными столетиями на празднике повторялся этот обряд, а ученые и народ разными приемами давали полету гонцов многоразличные толкованья, касавшиеся общих и частных судеб.

Каких только прекрасных таинств и обрядов не со­вершал на этом месте фараон после полета гусей! Он приносил жертвы перед изваяниями древних царей. Он надрезал золотым серпом полбенный сноп, который подавал ему жрец, и благодарно-просительно складывал колосья к ногам отца. Под гуденье чтецов и певчих, склонившихся над своими книгами-свитками, он одарял его из курильницы с длинной ручкой божественным благоуханьем. Затем величество этого бога садилось на свой престол и в полной неподвижности принимало благословения двора, облеченные в редкие, выспренние обороты речи и подчас приносимые богу в виде затейливых поздравительных писем, сочинителями которых бы­ли не сумевшие почему-либо явиться чины – слушать их было сущее наслажденье.

Это было, однако, лишь первое действие праздника, становившегося все красивее и красивее. Теперь святая тройка двигалась к Нилу, ее ладьи, на плечах двадцати четырех плешивцев каждая, снова взмывали вверх а фараон, из сыновней скромности, шел, словно человек, пешком за ладьей своего отца Амуна.

Толпа устремлялась к реке, теснясь около шествия трех божеств, впереди которого, следом за трубачами и барабанщиками, шагал в леопардовой шкуре первый из жрецов – Бекнехонс. Разносились песнопенья, курился ладан, качались высокие опахала. Достигнув берега священные струги переходили на три корабля, – это были широкие и длинные корабли, ослепительной кра­соты все, как один, но самым неописуемым был корабль Амуна: из кедров, сваленных в кедровых горах и самолично – так говорили – доставленных через горы кня­зьями Ретену, обитый серебром, с золотым балдахином посредине, с золотыми мачтами и обелисками, украшен­ный венками со змеями на форштевне и ахтерштевне, полный всяческих истуканов и священных предметов, о большинстве которых народ и сам давно уже не имел никакого понятия, – такой страшной древности были эти символы, – что, однако, не ослабляло, а, напротив, уси­ливало его почтение к ним и его радость при виде их.

Роскошные корабли Великой тройки были судами не самоходными, гребцов на них не было, их тянули вверх по Нилу к Южному Гарему на канатах легкие галиоты и береговая прислуга. Принадлежать к этой прислуге считалась большой удачей, из которой можно было весь следующий год извлекать практические выгоды. Вся Уазе, кроме умирающих и вконец одряхлевших (ибо грудных младенцев их матери несли на спине или на груди), огромная, следовательно, толпа людей, брела с береговой прислугой, сопровождая божественную процес­сию, она и сама выстраивалась как процессия. Впереди, распевая гимны, шел один из служителей Амуна; за ним, со щитами и дротиками, следовали воины бога; приплясывая, барабаня, кривляясь, отпуская всякие, подчас непристойные шутки, сновали в толпе расфуфыренные, приветствуемые взрывами хохота негры (они знали, что их презирают, и вели себя глупей, чем то свойственно их природе, подлаживаясь к нелепому представленью народа о них); рядами двигались жрецы-музыканты, не давая покоя своим погремушкам и систрам, обвитые гирляндами жертвенные животные, боевые колесницы, знаменосцы, лютнисты, высокопоставленные жрецы со слугами, – и, напевая, прихлопывая в ладоши, шагали с ними горожане и земледельцы.

Так, радуясь и ликуя, толпа направлялась к стоявшему у реки дому с колоннами; здесь божественные ко­рабли приставали, а священные струги, снова взмыв на плечи, под звуки барабанов и длинных труб, проплывали во главе нового шествия в прекрасный Дом Рож­денья, где их, с приседаньями и затейливыми телодвиженьями, помахивая ветками, торжественно встречали земные наложницы Амуна, тонкоодетые дамы высокого ордена Хатхор, которые затем плясали, били в бубны и вполне сладостными голосами пели перед своим высо­ким супругом – скорченным, запеленатым болванчиком в закутанном ларчике. То был великий новогодний прием в гареме Амуна, отличавшийся богатейшим угощеньем, частыми приношеньям яств и обильными возлияниями.

К вечеру это шествие с таким же блеском и ликованием возвращалось по воде и по суше в Карнак» (55, с. 260-262).

Один из обрядов Элевсинских мистерий был основан на мифе о поисках богиней Деметрой своей пропавшей дочери Персефоны. С факелами в руках бредут к ночному морю огромные вереницы людей. Сливаясь с шумом волн, звучат в ночи печальные возгласы. Слышны заунывные стенания плакальщиц. Озаряя скорбные лица, мерцает пламя многих тысяч факелов. Во мгле, сгустившейся над бурным морем, тревожно колышутся языки пламени... (1, с. 204).

Это массовое действо не могло не производить огромного эмоционального впечатления. Здесь все – и сценарий (поиски пропавшей дочери), и время действия (ночь), и место его (берег моря), и художественное оформление (факельное шествие) – было прекрасно продумано и, естественно, достигало своей цели.

Напомним, что одним из боскетов, построенных по проекту Ленотра, был «Водяной театр». Сцена этого театра имела декорации в виде трех водяных аллей, украшенных рядами фонтанов с изменяющимся рисунком струй. Зрители сидели на покрытых дерном уступах (35, с. 146).

Говоря о сценографии театра на воде, нельзя не вспомнить старинные петергофские праздничные зрелища в России. Так, празднество 1 июля 1851 года по случаю дня тезоименитства Великой Княжны Ольги Николаевны превзошло по своему великолепию и особому характеру все предшествававшие празднества и иллюминации в Петергофе. Каскад бассейнов, отводящих воду от Самсона к морю, и аллея по обе стороны были уставлены высокими шпалерами, унизанными шкаликами, а самые деревья украшены цветными фонарями. Вправо от аллеи, на поляне между деревьями и кустами представлена была живая картина «Цыганский табор», освещенная бенгальскими огнями.

Иллюминация раскинулась на пятиверстном расстоянии от Монплезира до павильона Озерки и высот Бабьего-гона. Деревья в садах, газоны и кусты унизаны цветными фонарями и лампами. На последней площадке верхнего сада перед железными воротами горел разноцветными огнями огромный щит с вензелем Великой Княгини.

Отличие ландшафтных театров от театров закрытого типа заключается в специфической организации пространственных взаимоотношений: комплекса сцены и мест для огромной массы зрителей, расположенных под открытым небом.

Современные зрелища, разыгрываемые в условиях прибрежного ландшафта, носят самый разнообразный характер. Частично сохраняют признаки языческих действ, но чаще мотивированны тягой человека к чистой природе.

В ода, искони называемая «глазом пейзажа» и используемая как элемент паркового ансамбля, в ряде случаев входила в композицию ландшафтных театров. Вода позволяет решать не только декоративные, но и акустические задачи. Так, в Молдавии с этой целью при музее «Молдавское село» в ландшафтном амфитеатре на берегу одного из озер заканчивается возведение концертной звонницы (театра на воде). В июне 2003 г. там состоялся международный конкурс звонарей. Известная сила воздушной среды в распространении звуков на большие расстояния позволила наполнить воздух чистыми праздничными перезвонами.

В Челябинской области на берегах озер проводятся различные театрализованные действа, фестивали. Один из них – всероссийский Бажовский фестиваль народного творчества. Участники живут в палаточном городке. Некоторые привозят с собой даже юрты. На Бажовском фестивале собираются лучшие коллективы и народные умельцы из Кемеровской, Новосибирской, Курганской, Оренбургской, Пермской, Свердловской, Челябинской, Тюменской областей, Алтайского края, Республик Башкортостан и Удмуртии. В музыкально-песенном празднике принимают участие более 80 коллективов из различных регионов России, которые демонстрируют хоровое, вокально-инструментальное и хореографическое творчество. В рамках фестиваля также проходит выставка-ярмарка «Город мастеров» и творческие встречи поэтов и композиторов-любителей.

П риезжают коллективы, устанавливают палатку и через пару часов полянка на берегу озера приобретает обжитой вид. Из палаток выходят баянисты, балалаечники, мастера-частушечники. Рядом на главной сценической площадке собираются народные коллективы, их встречает Данила-мастер и предлагает наполнить сундук каменьями драгоценными. Каждый выступивший коллектив оставляет в нем своей «камешек». К вечеру Даниле удается собрать полный сундук самоцветов.

В Городе мастеров идет торговля изделиями народных умельцев, молодой парень стучит на ткацком станке, рядом мастерицы демонстрируют технологию глиняной пластики на гончарном круге. Дети обучаются плетению фигурок из обычной травы. Сама атмосфера этого фестиваля среди прекрасной уральской природы помогает, по мнению его участников, раскрываться любому таланту, приобщиться к истокам культуры своего народа.

В ночь на Ивана Купала парни спускают на воду плот с зажженными свечами, девицы – свои венки. С прибрежного холма скатывают огненные колеса из свитого с соломой ивового прута. Зрелище приобретает магический характер.

Водная гладь способна быть волшебным зеркалом, отражающим наш мир и масштабным театральным занавесом, скрывающим тайны рождения чуда.

Сотни лет назад крестьянами, жившими в районе дельты Красной реки недалеко от Ханоя во Вьетнаме, был придуман кукольный театр на воде. Его возникновение не случайно в климате, где в сезон дождей вся земля покрывается толщей воды. Куклы вырезались из нетонущего фигового дерева и имели либо реалистический образ, либо фантастические формы (дракон, феникс или единорог). Представления обычно проходили на прудах, озерах или залитых рисовых полях. В каждом представлении участвуют одиннадцать кукловодов, и каждый из них учится этому искусству как минимум три года. Они проводят вечер по пояс в воде, скрытые от зрителей зеленым бамбуковым занавесом. Куклы крепятся на длинных бамбуковых шестах и управляются посредством веревок. В темноте это выглядит так, как будто куклы действительно ходят по воде. Группа музыкантов озвучивает действие игрой на деревянных флейтах, гонгах, цилиндрических барабанах, бамбуковых ксилофонах и струнных национальных инструментах «Данбоу». Одним из самых зрелищных представлений является «Танец дракона». Свет тускнеет, оркестр начинает играть последнюю из трех вступительных песен, внезапно два дракона выскакивают из спокойной воды и нападают друг на друга, разбрызгивая воду во все стороны. Драконы скользят по воде, бьют хвостами по воздуху, и так же быстро, как и появились, тихо исчезают под водой. Через мгновение они возвращаются, брызгая золотыми пузырьками и выпуская дым изо рта, даря волшебное настроение всему представлению.

Отношение к источникам как к священным местам было присуще культуре многих народов. Вытекающая из родников вода наделялась магическими свойствами, возле них устраивались праздники и проводились торжественные церемонии. Древнеславянское почитание и украшение источников – это наиболее известный сохранившийся до сегодняшнего дня обряд, включенный и в христианскую традицию.

С античных времен городскую среду украшают искусственные источники, бьющие из-под земли – фонтаны. Они не только освежают воздух городских площадей, но и украшают их напряженными линиями струй воды. Ее стремление преодолеть силу земного притяжения завораживает.

Вряд ли можно охватить все разновидности оригинальнейших водометных конструкций с использованием современных технических эффектов, трюков и декоративных приемов, от миниатюрных настольных устройств до грандиознейших сооружений на городских и парковых площадях.

Предельно прост, но удивительно притягателен «стекающий» фонтан: всего лишь несколько чуть отклоненных от вертикали гладких стеклянных панелей, перекрывающих друг друга краями – а по ним неспешно, едва волнуясь, струится тонкая пленка воды. Бегущая струя воды по образному воздействию на человека схожа с огнем. В ней такая же энергетика взлета, жизни, как и в колеблющихся языках пламени, рождающих каждое мгновение отблесками света, игрой прозрачностей новые образы, силуэты. Это располагает к вдумчивой сосредоточенности и разгадке тайн. Возник такого рода фонтан как модель природного водопада, которую не раз пыталась воссоздать в своих парках знать, вкладывая в него некое мистическое значение, например, проект виллы Д’Эсте, осуществленный в 1550 г. в Тиволи, в 32 км. от Рима напоминает сказочный дворец, сад – прообраз Древнего мира, а низвергающийся с кручи водопад – Всемирный потоп (51, с. 63).

Феерическое зрелище возникает при использовании мыльных пузырей, непрерывно пускаемых несколькими установками, расположенными вблизи сопел. Бьющие вверх струи воды создают вертикальный поток воздуха, который и увлекает за собой радужно переливающиеся пузыри.

Фонтанная галерея-аркада над парковой дорожкой, сплошной водяной купол без единого разрыва, экран – все это удается создать из воды. Используя в ландшафтном зрелище воду, постановщик учитывает и чисто символическое ее значение для человека. Возникают ассоциации с древними мифами, сказками, преданиями, что значительно дополняет образ театрализованного действа.

Некоторые фонтаны объединяют в своих конструкциях такие несовместимые стихии как вода и огонь. Газ впрыскивается в воду еще в водомете, смешивается с ней, а поджигается в верхней части фонтана, где струя начинает разрушаться. Эффект получается парадоксальный: горящая вода! Подобное устройство приближается к фейерверкам…