8.5. Смысл и ничто

Когда кто-то сравнивает способность человека принимать или допускать изменение на втором или на третьем уровне, возникает поразительное различие. У человека есть невероятная способность адаптироваться к переменам на втором уровне, с этим согласится любой, кто наблюдал выносливость человека при самых мучительных обстоятельствах. Но кажется, что эта (279/280) выносливость возможна только, пока его предпосылки третьего порядка относительно своего существования и значения мира, в котором он живет, остаются ненарушенными⁹⁸.

Должно быть это имел в виду Ницше (Nietzche), говоря, что он — тот, кто знает зачем живущий выдержит почти любое как. Но человек, возможно намного больше, чем собака Павлова, кажется очень плохо подготовленным, чтобы иметь дело с несообразностями, которые угрожают его предписаниям третьего порядка. Человек не может психологически выжить во вселенной, для которой он бессмыслен, и и которой его предпосылки третьего порядка не могут быть аргументом. Как мы видели, двойная ловушка обладает этим гибельным результатом; но тот же результат также возможен вследствие обстоятельств или событий вне человеческого контроля или намерений. Экзистенциальные писатели от Достоевского до Камю занимались этой темой, которая стара, по крайней мере, как Книга Иова. Например, Кириллов, герой романа «Бесы» Достоевского, решил, что «Бога нет», и, следовательно, больше не видит смысла в жизни:

...Слушай, — остановился Кириллов, неподвижным, иступленным взглядом смотря перед собой. — «Слушай большую идею: был на земле один день, и в середине земли стояло три креста. Один на кресте до того веронал, что сказал другому: «Будешь сегодня со мною в раю». Кончился день, оба померли, пошли и (280/281) не нашли ни рая, ни воскресения. Не оправдывалось сказанное. Слушай: этот человек был высший на всей земле, составлял то, для чего ей жить. Вся планета, со всем что на ней, без этого человека — одно сумасшествие. Не было ни прежде, ни после ему такого же, и никогда, даже до чуда. В том и чудо, что не было и не будет такого же никогда. Л если так, если законы природы не пожалели и этого, даже чудо свое же не пожалели, а заставили и его жить среди лжи и умереть за ложь, то стало быть вся планета есть ложь и стоит на лжи и глупой насмешке. Стало быть, самые законы планеты ложь и диаволов водевиль. Для чего же жить, отвечай, если ты человек?»

И Достоевский позволяет человеку, которому был задан этот вопрос, дать поразительный ответ: «Это другой оборот дела. Мне кажется, у вас тут две разные причины смешались; а это очень неблагонадежно...»⁹⁹

Наше утверждение заключается в том, что где бы ни возникала эта тема, там предполагается вопрос смысла, и «смысл» здесь берется не в семантическом, а в экзистенциальном значении. Отсутствие смысла — это ужас экзистенциального Ничто. Это то субъективное состояние, в котором реальность отступает или исчезает вообще, а с этим и какое-либо осознание себя или других. Для Габриэла Марсела (G. Marcel): «Жизнь — это борьба против Ничто». И больше ста лет назад Кьеркигор (Kierkegaard) написал: «Я хочу пойти в сумасшедший дом и увидеть, не решит ли пропасть сумасшествия для меня загадку жизни».

В этом смысле отношение человека с его мистическим партнером по существу не отличается от собаки Павлова. Собака быстро учится смыслу круга и эллипса, и ее мир разбивается вдребезги, когда экспериментатор внезапно разрушает этот смысл. Если мы исследуем субъективный жизненный опыт в сравнимых ситуациях, мы обнаруживаем, что, судя по всему (281/282) должны предполагать действие секретного «экспериментатора» за всеми превратностями нашей жизни. Потеря или отсутствие смысла в жизни — это возможно наиболее общий знаменатель всех форм эмоциональных переживаний; это особенно оказывает влияние на современные «болезни». Боль, болезнь, потеря, неудача, отчаяние, разочарование, страх смерти или просто скука — все это ведет к ощущению того, что жизнь — бессмысленна. Нам кажется, что в его наиболее основном определении, экзистенциальное отчаяние — это болезненное разногласие между тем, что есть и тем, каким это должно быть, между восприятием и предпосылками третьего порядка.