7.22. Парадигма психотерапевтического вмешательства

С нашей точки зрения, эта третья возможность (внешняя интервенция) является парадигмой психотерапевтического вмешательства. Другими словами, терапевт как посторонний человек способен сделать то, что сама система не в состоянии: изменить свои правила. Например, в 6.445 пара играла в бесконечную (246/247) игру без окончания, основное правило которой заключалось в утверждении мужа о своей абсолютной надежности и абсолютном принятии этого самоопределения женой. В этой игре взаимоотношений в тот момент, когда муж грозит быть неверным, возникает необратимый парадокс. Необратимость ситуации заключается в том факте, что, как и в других играх без окончания, она была продиктована правилами, но в ней отсутствовали метаправила для их изменения. Можно сказать, что сущность психотерапевтического вмешательства в таком случае состоит в формировании новой, расширенной системы (муж, жена и терапевт), в которой возможно не только смотреть на старую систему (супружескую диаду) снаружи, но и еще и терапевт может использовать силу парадокса для ее улучшения: терапевт может привнести в эту новую игру взаимоотношений такие правила, которые пригодятся для его терапевтических целей⁹⁰.

7.3. Предписание симптома

7.31. Симптом как спонтанное поведение

Терапевтическая коммуникация время от времени обязательно должна превышать пределы такого обсуждения, что часто, но безрезультатно делается са(247/248)мими главными героями, так же как и их друзьями, и родственниками. Предписания типа «Будьте внимательны друг к другу», «Не имей неприятностей с полицией» и подобные вряд ли могут считаться терапевтическими, хотя они наивно предлагают некие рецепты. Эти рекомендации основываются на допущении, что стоит только захотеть «небольшое желание» и все можно изменить, следовательно, человек или люди могут выбирать между здоровьем и страданием. Это допущение не что иное, как иллюзия альтернатив, поскольку пациент может все время отвергать его неприступным возражением: «Мне это не поможет». Добросовестные пациенты — так мы обозначаем людей, которые не притворяются, — обычно пытались и потерпели неудачу во всех видах самодисциплины и упражнениях по укреплению силы воли еще задолго до того, как поделились своим горем с другими, и им было сказано «возьмите себя в руки». По существу, симптом ~ это что-то ненамеренное и, следовательно, автономное. Но это просто иной способ сказать, что симптом — это часть спонтанного поведения, в самом деле настолько спонтанного, что даже сам пациент ощущает это как что-то неконтролируемое. Колебание между спонтанностью и насилием, которое делает симптом парадоксальным, проявляется как в переживаниях пациента, так и во влиянии его на других,

Если какой-то человек хочет повлиять на поведение другого человека, существует два основных способа сделать это. Первый заключается в попытке заставить другого поступать по-иному. Этот подход, как мы только что видели, не воздействует на симптомы, потому что у пациента нет обдуманного контроля за своим поведением. Другой подход (в 7.5 приведены его примеры) заключается в том, чтобы заставить его поступать так, как он поступал и до этого. В свете вышесказанного это сводится к. парадоксу: «будь спонтанным». Если кого-то попросят принять участие в специфическом виде поведения, которое кажется спонтанным, этот человек (248/249) больше не сможет быть спонтанным, потому что требование делает спонтанность невозможной⁹¹.

Кроме того, если терапевт инструктирует пациента представить свой симптом, он требует спонтанного поведения и этим парадоксальным предписанием навязывает пациенту изменение поведения. Симптоматическое поведение больше не спонтанно, и пациент, следуя предписанию терапевта, выходит за рамки симптоматической игры без окончания, которая до этого момента не имела метаправил для изменения собственных правил. Что-то происходит, и установка «потому что это не может мне помочь» и то же самое поведение — «потому что мой терапевт сказал мне так» — больше не различаются.