7. Концепция смерти автора

В XX в. бытует и иная точка зрения на авторство, противоположная той, которая излагалась и обосновывалась выше. Согласно ей художественная деятельность изолирована от духовно-биографического опыта создателя произведения. Вот одно из суждений X. Ортеги-и-Гассета:

"Поэт начинается там, где кончается человек. Судьба одного - идти своим "человеческим" путем; миссия другого - создавать несуществующее <...> Жизнь-это одно. Поэзия-нечто другое"5. Работа, откуда взяты эти слова, называется "Дегуманизация искусства" (1925).

В последние десятилетия идея дегуманизации искусства породила концепцию смерти автора. По словам Р. Барта, ныне "исчез миф о писателе как носителе ценностей". Прибегая к метафоре, ученый называет автора Отцом текста, характеризуя его как деспотичного и самодержавного. И утверждает, что в тексте нет записи об отцовстве и личность писателя лишена власти над произведением, что с волей автора считаться не надо, ее следует забыть. Провозгласив, что Отец "мертв по определению", Барт резко противопоставляет автору живой (66) текст. Ныне, полагает он, на смену Автору пришел Скриптор (т.е. пишущий), который "несет в себе не страсти, настроения, чувства или впечатления, а только такой необъятный словарь, из которого он черпает свое письмо, не знающее остановки"6. Барт полагает, что автор - это некая полумнимость: его нет ни до написания текста, ни после того, как текст завершен; полноту власти над написанным имеет лишь читатель.

В основе бартовской концепции -идея не имеющей границ активности читателя, его полной независимости от создателя произведения. Эта идея далеко не нова. В России она восходит к работам А.А. Потебни (см. с. 113). Но именно Р. Барт довел ее до крайности и противопоставил друг другу читателя и автора как не способных к общению, столкнул их лбами, поляризовал, заговорил об их неустранимой чуждости и враждебности друг другу. При этом свободу и инициативу читателя он осмыслил как эссеистский произвол. Во всем этом обнаруживается связь бартовской концепции с тем, что именуют постмодернистской чувствительностью (см. с. 260).

Концепцию смерти автора, которая, несомненно, имеет предпосылки и стимулы в художественной и околохудожественной практике нашего времени, правомерно, на наш взгляд, расценить как одно из проявлений кризиса культуры и, в частности, гуманитарной мысли.

Концепция смерти автора на протяжении последних лет неоднократно подвергалась серьезному критическому анализу. Так, М. Фрайзе (Германия) отмечает, что "антиавторские" тенденции современного литературоведения восходят к концепции формальной школы, рассматривавшей автора лишь как производителя текста, "орудующего приемами", мастера с определенными навыками. И приходит к следующему выводу: с помощью термина "ответственность" нужно восстановить автора в качестве центра, вокруг которого кристаллизуется художественный смысл1. По мысли В.Н. Топорова, без "образа автора" (как бы глубоко он ни был укрыт) текст становится "насквозь механическим" либо низводится до "игры случайностей", которая по своей сути чужда искусству2.

Автор, как видно, никакими интеллектуальными ухищрениями не может быть устранен из произведений и их текстов. (67)

* * *

Завершим разговор о художнической субъективности двумя цитатами, которые годились бы и на роль эпиграфа к данной главе. Н.М. Карамзин: "Творец всегда изображается в творении и часто против воли своей"3. В.В. Вейдле: "Без жажды поведать и сказаться <...> не бывает художественного творчества"4.