Язык светской литературы XV – XVI веков.

В XI в. русские книжники интересуются не только церковной литературой, ной переводят исторические произведения, например «Историю иудейской войны» Иосифа Флавия, повествовательную художественную литературу, например «Повесть об Акире Премудром», «Александрию». В XII в. появляются светские писатели, создаются оригинальные русские произведения: «Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила Заточника», оформляется «Повесть временных лет»—первый русский летописный свод.

Все эти памятники написаны древнерусским литературным языком, облик которого вполне сложился к XII в., представляя собой сложное и гармоническое слияние восточнославянских и книжных старославянских элементов на фоне языковых средств, общих для Древнерусского (восточнославянского) и старославянского языков, в основу которого легло одно из южнославянских наречий.

Степень употребительности русских и старославянских элементов в оригинальных русских повествовательных памятниках различна. Она зависит от темы повествования, т. е. меняется внутри памятника, от жанра произведения (в «Молении Даниила Заточника» и в «Поучении» Владимира Мономаха старославянских элементов больше, чем в «Слове о полку Игореве»), от преобладания в древнерусском литературном языке XII в. русской или старославянской формы из существующих дублетных пар (русские формы с ж, но старославянские с щ на месте русских с ч)у от литературных традиций, которым следовали авторы оригинальных повествовательных произведений.

Памятники с сильно выраженной традицией устного народного творчества широко используют особенности живой народной речи, на что указывал И. И. Срезневский: «Несомненным считать можно, что в то время, когда началась на Руси письменность христианская и книжная литература, народная словесность русская была столько же богата содержанием и жизненной силой, сколько и язык — древними формами и силой выражать народные думы и были словом мерным и изящным. И как не имела нужды письменность чуждаться форм народного языка, так не имела она нужды чуждаться и форм народного слога: слог и язык были одинаково сообразны с требованиями ее приличий»1,.

В произведениях с яркими книжными традициями церковной литературы значительно больше старославянских элементов. Образцом древнерусского литературного языка является одно из самых ценных произведений нашей литературы — «Слово о полку Игореве», найденное в конце XVIII в. А. И. Мусиным-Пушкиным в рукописном сборнике XVI в.

Язык «Хождения за три моря» и «Домостроя».

Хождение обычно состоит из отдельных новелл-очерков, написанных простым, лаконичным, порой ярким образным языком, объединенных образом главного героя путешественника-христианина.

Записки Афанасия Никитина не отличаются изысканным литературным стилем, как отмечают исследователи. Он пишет совершенно просто, и в этой простоте особое очарование его труда.

Много заимствований из тюркских языков и даже целые фразы на восточных языках находим в “Хожении за три моря” Афанасия Никитина (1466—1472 гг.)

В народно-литературном типе языка реставрация отразилась в правописании, в тенденции к использованию старославянских вариантов и грамматических форм. Что касается риторики, то народно-литературный тип языка остается вне сферы их воздействия. Нар-лит. Тип языка чаще следует образцам киевского периода и, следовательно, сохраняет такие уже утраченные в разговорном языке черты, как аорист, имперфект, иногда перфект со связкой, старые формы склонения. Народно-лит. Тип языка продолжает функционировать гл.обр. в повествовательной литературе. “Хожения за три моря Афанасия Никитина.” В языке этого текста встречаются архаически-книжные формы (град, нощь); формы аориста (приидох, бых, сказах), но они являются лишь чисто внешним отражением особенностей книжного языка. В целом же язык текста отличается чертами, которые сближают его с разговорным языком. Это и безыскусственность изложения, отсутствие высокопарных метафор и сравнений. Народно-лит. Тип языка в это время выступает как сохраняющий многие черты народно-лит. Типа языка Киевской Руси.

Значительное место, которое занимают в тексте « Хожения » слова и выражения, заимствованные из арабского, персидского и тюркского языков , связано не только с естественной потребностью сообщать о реалиях и явлениях, которые невозможно обозначить на родном языке. Ряд фрагментов и даже молитв содержат сведения, вероятно, воспринимавшиеся самим путешественником как деликатные или конфиденциальные. Обычно, как уже отмечалось, использование, прежде всего, тюркской лексики объясняют желанием автора скрыть от чужого глаза свои сокровенные мысли. Действительно, в одной из молитв содержится, помимо выражения любви к родине, констатация нестроений, имеющих место на Руси, упрек в адрес сильных мира сего: «А Русь тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри акой тугиль; Урус ерь абодан болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, бог, данъиры». Эти молитвенные обращения переводятся следующим образом: «А Русь Бог да сохранит! Боже сохрани ее! Господи храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, боже, боже, боже! (обращение к богу на четырех языках)». Крамольная мысль о русских правителях могла навлечь на создателя « Хожения » большие неприятности. Любопытно, что при последующих переписываниях текста эти суждения Афанасия сохранились. Вероятно, русские писцы не понимали, что переписывают. В противном случае столь смелые суждения средневекового писателя подверглись бы редакторской правке.

Б.А Успенский видит иные причины подобного языкового поведения автора «Хожения за три моря». Он справедливо отмечает, что «в древнерусской культуре пространство воспринималось в ценностных категориях: те или иные земли расценивались как чистые и нечистые, праведные и грешные». И если паломничество приобщало к святости, то оказаться в нечистой земле было для средневекового человека серьезным испытанием, порождавшим немалые религиозные сомнения. По мысли ученого, Афанасий совершил анти-паломничество, «грешное свое хожение ». Поэтому «использование чужих языков – явно недоступных читателю – никак не может быть понято при этом, как простой стилистически прием…просто нечистое, нехристианское пространство предлагает и соответствующие способы выражения". Молитвы на «бусурманском» языке Б.А.Успенский считает доказательством того, что Никитин не желает кощунствовать в затруднительных для него конфессиональных обстоятельствах.

Языковые особенности «Домостроя»

Факты свободного обращения одного и того же автора с единицами двух языковых систем свидетельствуют о том, что писатели-книжники сознательно пользовались средствами литературного языка в тех случаях, когда цель повествования требовала книжных средств выражения, и живой речью в тех случаях, когда речь шла о каких-либо бытовых предметах и явлениях действительности. Различная манера письма в пределах одного памятника характерна для «Домостроя» - известного сочинения 16в., состоящего из 3ех частей. Особенно четко противопоставлены структуры первой части, где речь идет о нормах поведения русского человека, о вере и царской власти, и третьей части, где речь идет о бытовых нуждах русского человека, о ведении хозяйства, устройстве домов. В первой части: во страсћ (страхе), азъ, отвћщай, служиши, боятися, аще, глаголетъ, дщерь, храмина. В третьей части: А по лавкћ, и по двору, и по хоромамъ, не волочилися бы.