Тема 15.

Ценности и их роль в жизни общества.

1) Природа ценностного отношения и ценности.

Повышенный интерес к ценностной составляющей человеческой жизни является характерным знаком нашего времени, отмеченного глубоким кризисом фундаментальных ценностей современной цивилизации, зримым проявлением которого выступает лавинообразное нарастание глобальных проблем. Вплоть до середины XIX века, когда обозначались первые симптомы этого кризиса, западноевропейская философия была в целом равнодушна к миру ценностей. Хотя разрозненные высказывания о различных видах ценности — о благе, добре, красоте и т. п. — встречались уже у античных мыслителей, однако целостное представление о природе ценности как таковой, единой в множестве её конкретных проявлений, отсутствовало почти до конца XIX века. Такое равнодушие было обусловлено особенностями миропонимания западной культуры, характерными и взаимосвязанными чертами которого ещё с античности являлись рационализм, детерминизм, механицизм и редукционизм. В эпоху Нового времени они лишь приняли наиболее ясную и законченную форму, превратившись в ведущие методологические принципы европейского научного и философского мышления. В XX веке эти принципы начинают постепенно изживать себя в западной философии, но в российском обществознании, где в течение многих лет господствовала теория исторического материализма в её советском варианте, впитавшая в себя указанное миропонимание, они продолжают сохранять силу. Поскольку безвыявления их ограниченности при изучении социальной действительности невозможно показать действительное место и роль ценностного сознания в жизни общества и личности, то названная теория и свойственные ей стереотипы и будут предметом нашего специального рассмотрения.

Исходная позиция исторического материализма при анализе социальной действительности выражена формулой: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Сущностью общественного бытия объявляются материальные отношения, складывающиеся в процессе производства, распределения, обмена и потребления общественного продукта, своеобразный аналог «материи» в сфере социального, поскольку они считаются возникающими и развивающимися, не проходя через сознание и волю участвующих в них людей. Объективной основой их возникновения и развития считается уровень и характер производительных сил общества. Сами же производственные отношения развиваются в соответствии с объективными общественными законами, прежде всего с законом соответствия производительных сил и производственных отношений, которые, так же как и законы природы, действуют объективно и неумолимо, «с железной необходимостью», и противостоять их действию невозможно.

Что же касается сознания и его продуктов — системы идеологических отношений, — то они не имеют самостоятельного существования и собственной истории, выступая лишь отражением и выражением базиса общества, материальных условий жизни людей. Тем самым материя и сознание в человеческом мире не равны друг другу по статусу, и роль последнего сведена, в конечном счёте, лишь к способности отражать действительность и следовать за ней, но не влиять на неё.

А если даже так называемое «обратное» влияние и признаётся, то оно носит заведомо второстепенный характер и не в состоянии изменить объективную логику естественноисторического процесса. При таком подходе сфера сознания и её продукты, относимые, прежде всего к субъективным аспектам человеческой жизни, оказываются на положении зависимого элемента, сияющего отражённым светом определяющей сферы. Устранение этих субъективных моментов из теоретического анализа социальной действительности только способствует прояснению её общей картины. Таким образом, всё богатство социальной жизни, всё многообразие социальных связей было сведено Марксом к «сущности», к материальным производственным отношениям. Объявив сознание и его продукты сферой определяемого и лишив их в силу этого самостоятельности в существовании, он тем самым «сжал» общество как целостную органическую систему до пределов «материального», что с точки зрения теории органических систем является, конечно же, ошибочным.

Раз сознание и его продукты только определяемое, и материальное производство следует изучать в отрыве от сознания, то в самом материальном производстве как таковом, в материальных производственных отношениях приходится искать и находить собственные механизмы их движения. Таким механизмом и выступают социальные законы, которые наделяются функцией объективного действия как самостоятельные сущности, обладающие принудительной силой по отношению к человеческому сознанию и воле.

2) Ценностный выбор.

Любая теория общественных отношений не может дать адекватного знания о жизни людей, если она превращает эти отношения в некие самостоятельные сущности, отрывая их от индивидуальной жизнедеятельности людей. Общественные отношения (в том числе и материальные производственные) — это не некая внешняя форма, как «обруч» искусственно скрепляющая изолированных и самостоятельно существующих индивидов, а связи и взаимодействия самих людей, составляющих данный социальный организм, продукт и результат их реального жизненного процесса. «Что же такое общество, какова бы ни была его форма?» — ставил вопрос Маркс и отвечал: «Продукт взаимодействия людей». Поэтому общественные отношения людей «не являются чем-то внешним для них... они являются условиями самодеятельности этих индивидов и создаются они этой их самостоятельностью».

Сведение системности общества только к его структуре, к основным видам общественных отношений, взятых в их имманентном развитии, когда субъект отношений предстаёт (если о нём вообще вспоминают) лишь в персонифицированном виде, то есть, по сути, как марионетка, послушно выполняющая «предписания» объективных законов, элиминирует из истории и реального общественного процесса действительных творцов истории. Возникает странная ситуация, когда вполне правомерное обоснование существенного значения организации, функциональных связей в целостной социальной системе, сопровождается абсолютизацией организующих отношений. Такой подход не позволяет дать монистическое и субстанциональное обоснование целого, поскольку его субстратная основа (социальные субъекты) рассматривается как пассивный, случайный «материал» для реализации структуры целого — «материал», без которого, правда, нельзя обойтись, но который необходимо не связан с организующими отношениями, воплощёнными в нём. Относительное «безразличие» структуры и структурных изменений к содержанию элементов (социальных субъектов) и динамике их состава при этом абсолютизируется, зачастую вообще игнорируется значение этих элементов для детерминации качественных особенностей социального процесса. Подобные суждения, как правило, сопровождаются ссылками на уже приводимое высказывание Маркса, что «общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу» и вынесением за «скобки» общества носителей этой «суммы связей и отношений».

В результате на роль объяснительной схемы претендует изображение поступательного развития общественных отношений, «оторванных» от их субъектов, мешающее пониманию причин и определению направленности изменения самих отношений. И если в рамках типологического формационного анализа исповедуется структурно-функциональный подход в его органицисткой форме, то при историкогенетическом анализе связи последовательных состояний общества общественные отношения становятся творящей субстанцией. Представление о том, что общественные отношения «предъявляют» объективные требования к «человеческому материалу», формируют своеобразный «социальный спрос» на определённые индивидуально-личностные качества, сильно упрощает ситуацию. Если, например, революции необходима шпага, значит, она обязательно появится — не одна, так другая, не сегодня, так завтра. При этом вопрос о «шпаге», которая будет воткнута в сердце революции, или о том, что она вообще никогда не появится, как правило, на обсуждение не выносится.

Исследование взаимодействия общественных отношений превращается в описание, фиксирующее данность, необходимость, обязательность тех или иных связей и тенденций в определённых условиях, игнорируя при этом источники и движущие силы их изменения — преобразующую деятельность людей. Исследователи, раскрывая механизм социальной детерминации человеческой деятельности, формально отдают дань каждому из его моментов, то есть выделяют потребности, интересы, цели субъекта, но фактически и то, и другое, и третье характеризует не живого, конкретноисторического субъекта, а абстракт изначально существующих отношений, определяющая роль которых в большей степени декларируется, чем доказывается. Избежать «пустых» фраз о том, что «историю делают живые личности» (В.И. Ленин), можно, лишь определив тот исторический способ, которым человеческие сущностные силы объективируются и кристаллизуются как в вещах и общественных отношениях, так и в потребностях, способностях, сознании, других социальных качествах человека. Органическое единство личности и общественных отношений можно выразить в двух основных положениях. Во-первых, общественные отношения входят во внутреннюю структуру личности, усваиваются ею и образуют её социальную сущность. Во-вторых, сами общественные отношения являются субстанциональной основой личности, «местом» пребывания её сущности, её качеств и свойств.

Социализация личности есть присвоение индивидом транслируемых ему в форме кодов культуры определённого ценностно-смыслового и операционального состава основных видов деятельности и оформляющих её социальных отношений, то есть интегральных свойств и качеств социума. Коды культуры представляют собой базовые для данного социокультурного целого знаковосимволические структуры, определяющие структурную организацию окружающего человека мира.

Упорядочивая в знаковосимволической форме человеческий мир, культура создаёт на социальном уровне картину этого мира вместе с тем или иным способом (способами) её интерпретации. Воплощаясь в социально-личностные качества и действия индивидов, коды культуры воссоздают и самих индивидов, и формы организации деятельности людей (общественные отношения). Таким образом, освоение и воплощение в жизнедеятельности индивида данных знаковосимволические структур выступают условиями воспроизводства культуры как совокупного социального опыта и социальной структуры общества. Этот процесс обеспечивает не только целостность, но и динамичность общественной системы, поскольку кроме присвоения социальных свойств и качеств в человеке в той или иной мере происходят также процессы порождения последних. Природа взаимодействующих сторон — личности и социальной системы —определяет характер и содержание всех социальных связей. Поэтому личность и общественные отношения представляют два взаимопроникающих полюса единого социального целого, качества которых определяют сущность их отношений, а каждая из сторон оказывает влияние на «своё другое», то есть личность выступает субъектом, творцом общественных отношений, а общественные отношения составляют сущность личности. Своеобразными каналами, через которые социальное «проникает» в индивидуальное, являются потребности и сознание личности.

Другая сторона единства общественных отношений и личности состоит в том, что сущность человека непосредственным образом раскрывается в его делах и поступках, то есть в общественных отношениях. О человеке можно судить, прежде всего, по его делам; каков человек в мире — таков и мир человека, его сущность. Тем самым все устремления личности, всё то, что для неё значимо, что определяет её поступки, представляет собой своеобразную фундаментальную форму существования общественных отношений.

Таким образом, во внутренней структуре личности выявляется социальная объективность, а в развитии общественных отношений — человеческая активность. Тем самым, изменение общественных отношений и изменение субъектов этих отношений в ходе деятельности — процесс целостный. И так же целостно он должен быть представлен в научном анализе. Цель системного подхода, в противовес крайностям механицизма и органицизма, заключается в установлении диалектического единства процессов воздействия элементов, субстрата на свойства целого и обратной детерминации целостности на свои части. Только такой подход и даёт возможность монистического и субстанционального объяснения целого.

Ни материальных производственных отношений, ни законов их развития как самостоятельных сущностей, складывающихся не только независимо от сознания и человеческой деятельности, но и обладающих по отношению к ним силой принудительного действия, в реальности не существует. Однако это вовсе не означает, что сознательная деятельность человека осуществляется им совершенно произвольно, независимо от общественно-материальных условий его жизни. Само сознание является для себя таким механизмом. Не жизнь определяет сознание, а сознание само определяет себя через жизнь, что далеко не одно и то же. Но, определяя само себя, сознание действует не произвольно, а на основе всех исторических условий и жизненных обстоятельств деятельности человека как целостного социального существа. Отражая и оценивая через механизм мышления и на основе потребностей и интересов своего носителя исторические условия и жизненные обстоятельства как реальные возможности целесообразной деятельности человека, сознание и определяет каждый раз характер и направленность его деятельности. В процессе этой деятельности условия жизни меняются. Сознание улавливает эти изменения, отражая и оценивая их, тем самым, изменяя само себя через волю человека и в соответствии с новым знанием и новой оценкой, на основе которых возникает новый интерес, и тем изменяет и саму деятельность человека, развивая ее.

Характерное для теории исторического материализма понимание процесса детерминации человеческой деятельности наталкивается на многочисленные трудности, которые её сторонникам приходится преодолевать чуть ли не мистическим образом. Ни в процессе труда (системе целесообразных действий), ни в его результате не содержится источника возникновения новой цели. То же можно сказать и о цели труда, вытекающей из процесса обмена, которая порождает возможность возобновления производства, полагаемую продуктом этого производства. Претворение такой возможности в действительность означает лишь возобновление, воспроизводство уже реализованной цели. Организация производства хоть и выступает в качестве организации сознательно действующих индивидов, обуславливая их социальные связи, сама по себе не предполагает развития этих связей. Понимание субъекта деятельности только в качестве персонифицированного общества и его активности как активности только общественного субъекта не позволяет понять человеческого творчества, указать источник нового. Развитие социальной жизни может быть понято только как развитие самих реальных индивидов, которое как раз элиминируется в уже ставших общественных отношениях, если их органическая связь с личностью разрывается и понимается механистически.

3) Ценностные ориентации и их функции.

Ценностная ориентация-это готовность человека (либо сознательное стремление) к определённому типу поведения, посредством которого создается, реализуется, актуализируется какая- либо общезначимая ценность (или антиценность). Ценностная ориентация определяет такие цели, в достижении которых формируется духовная целостность личности, её ответственность и достоинство.

Жизненные смыслы или ключевые ценности субъекта отвечают на вопрос: «во имя чего» совершается данная деятельность. Их можно охарактеризовать как такие цели, которые не являются средствами, они выполняют функцию конечного основания выбора тех предметов, средств и способов, которые и образуют целостную деятельность. Они суть системообразующие начала. Потребности и ценности оказывают регулирующее воздействие на деятельность и поведение человека, однако отождествлять или уравнивать их нельзя. Выше мы уже рассматривали точку зрения, согласно которой социальная среда помимо сознания, через механизм потребностей, проникает в сущность личности. Но в том-то и дело, что потребности, в отличие от жизненной нужды, всегда предъявлены сознанию, выступая в его рамках в форме ценностей, под воздействием которых и формируются сами потребности. Связь сознания с потребностью есть выражение сущности ценностного отношения. Эта связь постоянна и неразрывна.

Нет потребности без выражающего его сознания, как нет и сознания без мотивирующей его потребности. Ценностное отношение в сущности своей есть связь сознания с окружающей его действительностью через призму потребности. Из органической связи сознания и потребности в их отношении к миру и возникает ценностная, социальная действительность. Речь, тем самым, не идёт о подмене потребностей ценностями или их механическом соединении. В реальной жизни те и другие существуют неслиянно и нераздельно. Потребности, выходящие у человека за рамки жизненной необходимости, нужды, приобретающие социальный характер, способны побуждать индивидов к действию только тогда, когда они ценностно воплощены и в этом своём облике встроены в регулятивную систему.

Необходимость ценностей в человеческой жизни связана с необходимостью её осмысления. Речь идёт о смыслонаполненности как глубинной характеристике всякого развитого сознания, о смысле как о том, что освещает жизнь человека и побуждает его к действию. «С выявлением ценностной структуры действительности, — отмечают исследователи, — и связано осмысление: поскольку мир человека — всегда мир ценностей, он полон смысла для него, то есть, осмыслен и понимаем. Можно сказать, что осмысление (понимание) имеет место только в процессах целесообразной деятельности и обусловлено великим многообразием явных и неявных, в том числе и крайне сложно опосредованных целей, преследуемых человеком, и ценностей, с ними связанных». Таким образом, осмысление действительности оказывается основанным на наличии в человеческом сознании ценностей, которые влекут к себе и побуждают к деятельности. Поэтому любая человеческая деятельность представляет собой либо утверждение, либо отрицание данной деятельностью тех или иных ценностей.

Предмет оказывается, осмыслен, понят тогда, когда индивид раскрывает как объективное функциональное бытие вещи, так и её значимость (ценность) для себя самого. Только единство этих аспектов даёт возможность говорить о вещи как об осмысленной, понятой в полной мере. Что же касается понимания другого индивида, то оно выступает как диалог, как воспроизведение в собственном духовном мире его ценностей, смыслов, принятие их в качестве значимых, ценных.

Однако когда говорится о потребности человека в смысле, имеется в виду не понимание им отдельных явлений действительности или внутреннего мира других индивидов, не разрозненных ценностей, которые чрезвычайно разнообразны. Речь идёт о потребности в некоем интегральном понимании, в свете которого все другие потребности и ценности обретают своё место. Человек хочет понять смысл бытия и самого себя как целостности, уяснить, почему для него значимы его собственные мотивы, ради чего он живёт, осмыслить значимость себя для самого себя. Поэтому понимание мира человеком одновременно выступает и как самопознание, самоосуществление человека.

Ценности конституируют смысл бытия за счёт того, что выводят субъекта за рамки его узкой субъективности в более широкий круг отношений с миром, показывают его место в структуре бытия. Человек не может жить в совершенном одиночестве, без понимания того, зачем он, собственно, живёт. Социокультурное целое, органической частью которого и ощущает себя человек, даёт возможность ценностям выступать не просто как утилитарные полезности, но трансформироваться в такие духовные образования, причастность к которым и позволяет человеку ощущать своё бытие как значимое, ценное.

Ценности характеризуют индивида не как некое константное существо с набором определённых качеств, а как существо динамическое, противоречивое, не просто претерпевающее изменения в ответ на некие «требования» объективных общественных отношений и законов, но в себе самом имеющее главную причину этих изменений. Сказанное позволяет понять, почему утрата людьми ценностного, смыслообразующего стержня делает их собственную жизнь пустой, оборачивается моральным разложением, психологическим дискомфортом, психическими заболеваниями и самоубийствами. Тем самым наличие ценностного «ядра», мотивирующего и наделяющего жизнь смыслом, выступает важнейшим и необходимым условием жизнедеятельности человеческой личности. Будучи, прежде всего субъективной реальностью, ценности отнюдь не воспринимаются индивидом как результат его субъективного волеизъявления. Они представляются ему особыми духовными сущностями, бытие которых не зависит ни от самого индивида, ни от объективного материального мира.