§ 6. Наследственное право

Если умерший не оставлял завещания, наступало наследова­ние по закону, порядок которого был следующий. Наследовали в первую очередь сыновья умершего. Дочь при наличии сына не счи­талась наследницей. Она могла рассчитывать лишь на получение приданого от своего брата при выходе замуж. Между сыновьями наследство делилось поровну. Дети внебрачные прав на наследо­вание имущества отца не имели; закон разрешал завещать им не более одной тысячи драхм.

При отсутствии прямых наследников умершего наследовали боковые родственники, в первую очередь — братья и племянни­ки (при их отсутствии — сестры и племянницы), во вторую оче­редь — дяди, двоюродные братья и их дети и т. д.

Сыновья в случае смерти отца вступали во владение остав­шимся после умершего имуществом без всякого ввода во владе­ние, т. е. без какого бы то ни было постановления суда или органа администрации. Боковые родственники для утверждения в правах наследства должны были обращаться с иском в суд (epidikasia).

Наследование по завещанию появляется в Афинах начиная с Солона. Для действительности завещания необходимо было, чтобы завещатель находился в здравом уме и не подвергался физичес­кому или психическому принуждению. По закону Солона завещать мог лишь тот, у кого не было законных детей мужского пола. Кроме того, не могли завещать несовершеннолетние и женщины. Прием­ный сын также не пользовался правом завещать свое имущество, так как в случае отсутствия у него потомства его иму-щество пе­реходило к семье усыновителя. Наконец, лица, занимав-шие дол­жности, сопряженные с распоряжением общественными средства­ми, не могли завещать до тех пор, пока не были утверждены их должностные отчеты. Если у завещателя была только одна дочь, он мог завещать постороннему свое состояние, но с тем условием, чтобы наследник женился на его дочери. При наличии несколь­ких дочерей он мог назначить наследника и выдать за него замуж одну из дочерей, но вместе с тем возложить на него обязатель­ство выдать замуж остальных дочерей, дав всем им приданое.

Единственная дочь-наследница именовалась "эпиклерос". За­кон уделял ей большое внимание и проявлял заботу о ней. Если отец не назначал ей по завещанию жениха, то обязанность подыс­кать ей мужа ложилась на архонта. В первую очередь право на ее руку приобретали, по-видимому, ее родные с отцовской стороны.

§ 7. Преступления и наказания

Афинское право в вопросах о преступлениях и наказаниях сохраняло немало пережитков родового строя. Это сказывалось прежде всего в том, что убийство рассматривалось как дело, инте­ресующее родственников убитого, а не органы государства. Счита­лась вполне допустимой сделка родственников убитого с убийцей о вознаграждении за убийство. При отсутствии ближайших род­ственников это вознаграждение получали 10 членов той фратрии, к которой принадлежал убитый. В тех случаях, когда родственни­ки возбуждали преследование против убийцы, их иск носил ха­рактер частного обвинения (dike), а не обвинения, затрагивающе­го интересы государства (graphe). Убийца мог также избегнуть на­казания, добровольно удалившись в изгнание. Однако в случае воз­вращения он считался стоящим вне закона и мог быть убит без­наказанно.

Архаическим пережитком являлось также право оскорблен­ного мужа убить любовника жены, застигнутого на месте преступ­ления. Наконец, самое различие двух форм уголовного обвинения — dike и graphe объясняется легко тем, что Афинское государство вышло непосредственно из родового общества. В обоих случаях об­винение возбуждалось и поддерживалось потерпевшим. Однако при dikai обвинитель искал возмещения ущерба или штрафа, и лишь при graphai дело шло собственно о наказании виновного.

К числу dikai относились весьма серьезные правонарушения, такие, как убийство, похищение девушки, отравление, поджог. Они стали предметом композиций еще в период родового общества, и та санкция, которая сложилась еще при родоплеменных отноше­ниях, сохранилась за этими посягательствами на личность и с об­разованием государства.

В ряде случаев потерпевший получает возможность выбирать между dike и graphe. Он может остановиться на той или другой форме жалобы, в зависимости от того, предпочитает ли он искать возмещения ущерба или наказания виновного. Так, из одной речи Демосфена (L IV, I) мы узнаем, что некий жалобщик, потерпев­ший оскорбление действием и ограбленный, предпочитает искать лишь возмещения убытков, а не наказания оскорбителя.

Наказания практиковались в Афинах следующие. При наибо­лее серьезных преступлениях, таких, как предумышленное убий-

ство, государственная измена, безбожие, назначалась смертная казнь, причем осужденному предоставлялось привести приговор в исполнение путем принятия яда. Иногда для этой же цели ему на выбор предоставлялись меч и веревка. В некоторых случаях преступников продавали в рабство. Так поступали с профессио­нальными разбойниками и грабителями (kakourgoi), которые счи­тались как бы стоящими вне закона. Наказания для рабов и сво­бодных были не одинаковы. В тех случаях, когда свободный отде­лывался небольшим штрафом, раб подвергался телесному нака­занию. Телесные наказания применялись лишь в отношении ра­бов. Обычным наказанием свободных были штрафы и конфискации. Лишение свободы применялось лишь как мера пресечения в це­лях предупреждения побега.

Широко применялось в качестве наказания бесчестье — ати-мия, состоявшая в лишении некоторых политических прав и со­провождавшаяся в некоторых случаях конфискацией имущества.

Различалось полное лишение гражданских прав и лишение отдельных прав. При полном лишении прав осужденный не мог занимать никаких общественных должностей, не мог участвовать в народном собрании, не мог посещать храмы и празднества, не мог обращаться в суд. В других случаях атимия приводила лишь к лишению отдельных прав, например, права занимать жреческие должности, права выступать в народном собрании, права обращать­ся в суд и т. п.

Андокид указывает на три категории граждан, которые под­вергались в Афинах атимии: граждане, задолжавшие государству и не погасившие добровольно своего долга, лица, подвергшиеся по­зорному приговору, например, за совершение кражи, занятие про­ституцией и т. п., и граждане, лишенные каких-либо особых прав, например, те лица, которые злоупотребляли своим правом возбуж­дать обвинение.

Широко применялись также штрафы и конфискации. Конфис­кация присоединялась обычно в качестве дополнительного нака­зания к смертной казни.

Остановимся теперь на отдельных преступлениях. Большое место в карательной политике Афин занимали государственные преступления: государственная измена, обман народа, оскорбление богов, внесение противозаконных предложений в народное собра­ние и др. Измена, включая в это понятие покушение на сущест­вующий строй, давала основание для двух форм преследования: katalysis tou demou и eisangelia. К последней форме прибегали в тех случаях, когда действия виновного создавали серьезную опас­ность для государства. Обычным наказанием при эйсангелии была смертная казнь. После свержения олигархического правительства четырехсот в 411 г. до н. э. была принята псефизма Демофанта, со­гласно которой всякий, кто будет содействовать уничтожению де­мократии или займет должность после ее уничтожения, объявля­

ется врагом афинян и подлежит смертной казни с конфискацией имущества в пользу государства и храма богини Афины.

"Обман" народа, сводившийся к "нечестному" поведению ора­тора в народном собрании, также мог повлечь за собой процесс о государственной измене — эйсангелии. Так, Мильтиад после не­удачного похода на о. Парос подвергся обвинению в обмане народа и был присужден к уплате крупного штрафа.

Оскорбление богов, безбожие, нечестие считались тяжелыми государственными преступлениями, так как религиозная идеоло­гия и культ в Древней Греции были самым тесным образом свя­заны с государством. Религия носила государственный характер. Поэтому считались тяжелыми преступлениями, во-первых, извра­щение веры и отступление от служения национальным богам (при­мером может служить обвинение Сократа, повлекшее смертную казнь) и, во-вторых, посягательство на собственность богов, т. е. кража или присвоение храмового имущества.

Тяжелым преступлением считалось также внесение проти­возаконных предложений в народное собрание (см. выше, в главе "Государственный строй Афин"). Обвинение в процессе graphe paranomon могло повлечь не только штрафы, но в наиболее тяже­лых случаях посягательства на демократический строй — смерт­ную казнь. Ложный донос по делам о политических преступлени­ях давал основание привлечь доносчика к суду по обвинению в сикофантии.

Преступления против семьи преследовались в некоторых слу­чаях в порядке частного обвинения, а в некоторых — в порядке обвинения, представляющего государственный интерес, — graphe. Преступлением считалось дурное обращение детей с родителями, опекуна с сиротами, родственника с дочерьми-наследницами. При этом ущерб, причиненный имуществу указанных лиц, приравни­вался к дурному обращению с личностью и также давал основа­ние для предъявления соответствующего обвинения (k6kosis).

Небрежное отношение к семейным интересам, которое влек­ло за собой материальный ущерб для всей семьи, также призна­валось преступлением.

Измена жены, как уже было указано выше, давала мужу пра­во убить виновного на месте. Если же муж не учинил расправы, против виновного могло быть возбуждено обвинение — graрhe moicheias. Однако если это обвинение оказывалось неоснователь­ным и муж задерживал человека невиновного, то возможно было встречное обвинение по поводу неосновательного привлечения к ответственности. Уголовное преследование полагалось также за похищение девушки, причем жалобщику предоставлялась возмож­ность выбирать в этом случае между dike и graphe. Публичный иск graphe предусмотрен был также для сводничества.

Из преступлений против личности, кроме убийства, преду­смотрены были и другие посягательства на личность: нанесение

ударов, брань, клевета, оскорбление и т. д. Умышленное нанесе­ние оскорбления давало основание для обвинения в порядке graphe.

При кражах наказание было различно в зависимости от того, был ли вор застигнут на месте кражи или нет. Если вор был зас­тигнут на месте преступления, его можно было схватить и подвер­гнуть заточению, а ночного вора в этом случае можно было даже убить. Если при преследовании вор скрывался в доме, расположен­ном по соседству, можно было подвергнуть этот дом обыску. Если же вору удавалось скрыться и обвинение предъявлялось спустя некоторое время после кражи, преступление могло дать основание для graphe лишь в том случае, если кража была совершена на ба­заре, в бане или в другом каком-либо общественном месте. В дру­гих случаях предъявлялся иск dike klopes, угрожавший виновно­му штрафом в размере не свыше двойной стоимости украденной вещи.