§ 2. Народное собрание

1. Состав народных собраний. В народном собрании участво­вали лишь полноправные граждане Афин. Рабы были лишены вся­ких политических прав. Не пользовались политическими правами также чужеземцы — метэки. По закону Перила 451 г. до н. э. для признания прав гражданства требовалось происхождение от афи­нянина и афинянки: дети от смешанных браков, число которых с появлением в Афинах чужеземцев стало неуклонно возрастать, не приобретали прав гражданства. Не пользовались политическими правами также женщины.

Афинская демократия была, таким образом, демократией для меньшинства, а не для большинства населения. Нужно заметить также, что фактически посещать народное собрание могли лишь жители Афин и близлежащих селений, а отнюдь не все граждане государства. Обычно в народном собрании присутствовало лишь незначительное меньшинство жителей города Афин. Вот почему даже для наиболее важных постановлений требовалось наличие в собрании всего только 6000 его участников.

Участие в народном собрании было затруднительно для кре­стьянина, который должен был для этого отрываться на целый день от производительного труда; оно не оправдывалось даже той пла­той, которую с начала IV в. до н. э. стали давать за явку в народ­ное собрание. В народном собрании преобладала деклассирован­ная масса афинской бедноты, которая была вполне доступна под­купу и воздействию со стороны имущих граждан и которую легко вели за собой на поводу афинские рабовладельцы.

2. Время и место собраний. Первоначально народное собра­ние созывали в месяц один раз, позднее, в IV в. до н. э., — 4 раза в месяц или 40 раз в год.

Одно из собраний каждой притании именовалось kyria ekklesia — главное собрание. В нем происходила проверка деятель­ности должностных лиц, так называемая эпихейротония должно­стных лиц, затем обсуждался вопрос о состоянии урожая и воп­рос о безопасности страны. В этом же собрании подавались заяв­ления о государственных преступлениях и обсуждались предло­жения в конфискации имуществ. Слушались и некоторые другие дела. В главном собрании шестой притании ставился вопрос о том, нет ли необходимости подвергнуть кого-либо остракизму.

Другое собрание предназначено было для подачи граждана­ми разного рода просьб. Каждый гражданин мог обратиться к на-

родному собранию с просьбой по поводу своих личных дел и дел государственных. Третье и четвертое собрания были предназна­чены для рассмотрения остальных дел, причем три вопроса про­граммы дня должны были относиться к культу, три вопроса — к приему герольдов и послов и три — касаться других государствен­ных дел.

Кроме очередных собраний в случае непредвиденных обсто­ятельств созывались чрезвычайные.

Местом собраний в V и IV вв. до н. э. обычно был холм Пникс, а для остракизма и, вероятно, в других случаях, когда шла речь о каком-либо nomos ep'andri¹, — "агора"². Позднее в отдельных слу­чаях, а еще позднее постоянно собрания стали созывать в театре, а Пникс использовали как место собрания лишь в тех случаях, когда происходили выборы. Иногда созывали народное собрание в афинской гавани — Пирее.

3. Созыв народных собраний и порядок рассмотрения дел. Созыв народного собрания лежал на пританах, которые за пять дней объявляли программу собрания. Граждан созывали особые герольды, а перед началом собрания давали особый сигнал, чтобы участники собрания явились своевременно. За порядком наблю­дали 30 "собирателей народа", опиравшихся на помощь полицей­ских агентов — токсотов. Они же совместно с шестью лексиарха-ми следили за тем, чтобы в собрание не проникали лица, не име­ющие на это права, для чего у лексиархов находились списки граж­дан.

Так как за посещение собраний с 396 г. до н. э. было введено вознаграждение, то каждый гражданин при явке на собрание стал получать особую марку (symbolon), свидетельствующую о посеще­нии их собрания и дававшую право на получение платы. Плата за посещение народных собраний, установленная в самом начале IV в. до н. э., первоначально равнялась одному оболу, но вскоре была повышена до трех оболов. Во времена же Аристотеля (тре­тья четверть IV в. до н. э.) она возросла до девяти оболов за посе­щение первого собрания и до трех оболов — за посещение всех остальных.

В собрании присутствующие сидели, причем не считалось не­обходимым сидеть по филам, за исключением случаев, когда го­лосовался какой-либо nomos eр'andri — исключительный закон, касавшийся отдельного гражданина.

¹ Постановление относительно отдельного лица.

² Собрание в Афинах.

Перед началом собрания совершались жертвоприношения и произносились молитвы. Обсуждение каждого дела начиналось с оглашения предварительного заключения совета — пробулевмы. Сейчас же вслед за этим голосовался вопрос, согласно ли собра­ние с пробулевмой или желает подвергнуть вопрос обсуждению.

В случае согласия дело считалось решенным в соответствии с пред­ложением совета, в противном случае открывались прения.

Говорить в собрании мог каждый его участник. В действитель­ности речи произносили в собрании главным образом профессио­нальные политики — "демагоги", в роли которых чаще всего выс­тупали представители верхушки рабовладельческого класса, вла­дельцы разного рода предприятий, такие, как кожевник Клеон, из­готовитель ламп Гипербол, изготовитель лир Клеофонт, торговец паклей Евкрат, торговец овощами Лисикл и др. Про Клеона Ари­стотель пишет в "Афинской политии": "Он первый стал кричать на трибуне и ругаться и говорить перед народом, подвязав гима-тий" (т. е. подвязав плащ фартуком, как это делали ремесленни­ки). А ниже Аристотель, явно сгущая краски вследствие своего отрицательного отношения к афинской демократии, продолжает: "После Клеофонта¹ уже непрерывно сменяли друг друга в каче­стве демагогов люди, которые более всего хотели показывать свою кичливость и угождать вкусам толпы, имея в виду только выгоды данного момента"².

Вступая на трибуну, оратор надевал на голову венок в знак того, что им выполняется дело государственного значения. Если председатель находил, что оратор говорит о предметах, не отно­сящихся к делу, что он повторяется, употребляет слишком рез­кие выражения и т. п., он мог лишить его слова и подвергнуть его штрафу в размере 50 драхм. По окончании прений формулирова­ли предложения, причем председатель не допускал голосования такого предложения, которое он считал незаконным.

Ссылаясь на незаконность предложения, любой гражданин мог потребовать снятия с голосования и даже с обсуждения любого сде­ланного в собрании предложения, заявив, что им будет возбужде­но судебное обвинение против его автора (graphe paranomon) (см. ниже).

Кроме того, существовала должность семи номофилаков, ко­торые должны были совместно с председателем собрания наблю­дать за тем, чтобы постановления собрания не противоречили за­конам.

Голосование в собрании производилось обычно поднятием рук (хейротония). Закрытое голосование при посредстве черепков, бо­бов, камешков производилось лишь при разрешении вопроса, ка­сающегося отдельного лица, а именно при разрешении вопроса об остракизме, при вынесении судебных приговоров и т. п.

¹ Политический деятель Афин конца V в. до н. э.

² Аристотель. Афинская полития, 28, 3 и 4.

4. Компетенция народного собрания. Компетенция народного собрания была весьма обширной. Она расширилась вместе с де­мократизацией афинского строя, происшедшей после греко-пер­сидских войн.

Народное собрание было не только законодательным органом, но осуществляло также разнообразные функции управления и функции суда. Оно же избирало должностных лиц.

В постановлениях народных собраний различались: законы, создающие общие нормы, и псефизмы, постановления, касающие­ся отдельного частного вопроса.

Для законодательства была установлена следующая весьма сложная процедура. Ежегодно в первом народном собрании ново­го года можно было делать предложения об изменении законов и издании новых. Собрание открытым голосованием решало, счита­ет ли оно необходимым вносить изменения в существующие зако­ны или нет. Если решение было положительным, гражданину, сде­лавшему предложение, предоставлялось представить в совет пя­тисот соответствующий проект закона. Совет пятисот давал свое заключение по проекту, после чего законопроект с заключением совета поступал на рассмотрение третьего народного собрания дан­ного года. Законопроект одновременно с передачей его совету пя­тисот выставлялся для всеобщего ознакомления с ним на площа­ди подле статуй героев.

В случае одобрения законопроекта народным собранием в ре­зультате его обсуждения он не получал, однако, сразу после этого силы закона. Он должен был поступить еще в суд присяжных — гелиэю и здесь подвергнуться окончательному рассмотрению в осо­бой коллегии номофетов, составленной из числа членов гелиэи, при­чем народное собрание назначало также пять особых официаль­ных защитников старых законов — синдиков или синегоров. Чис­ло номофетов было неодинаково и зависело от характера подле­жавшего их рассмотрению материала. Дела разбирались в форме судебного процесса: предлагавшие новый закон выступали в роли обвинителей старых законов, а синдики — в роли их защитников. Номофеты решали дело голосованием, причем в случае одобре­ния законопроекта номофетами проект становился законом. Таким образом, решающий голос в деле издания законов перешел к ге-лиэе, которая получила право veto в отношении законодательных предложений народного собрания.

Воздействуя на гелиэю, верхушка рабовладельческого класса получала возможность контролировать деятельность народного со­брания. Она имела даже возможность пресечь нежелательное для нее обсуждение в народном собрании тех или иных мероприятий. Для этого можно было использовать графэ параномон — процесс по обвинению в противозаконности предложений, сделанных в на­родном собрании. Каждый гражданин мог выступить против вся­кого предложения, сделанного в народном собрании, против вся­кого постановления народного собрания и даже против решений коллегии номофетов. Под присягой он мог заявить, что возбужда­ет обвинение в противозаконности против того, кто внес предло­

жение об издании нового закона. Последствием было то, что даль­нейшее обсуждение предложения или введение в действие зако­на, если он был принят, приостанавливалось до рассмотрения воп­роса судом. Суд в этом случае происходил под председательством шести низших архонтов, т. н. фесмофетов.

Обвинитель в этом процессе должен был, по-видимому, ука­зать противоречие между законопроектом и основами обществен­ного и политического строя Афин. Если судьи признавали правиль­ной жалобу, виновный подвергался денежному штрафу, а в особо серьезных случаях ему грозила даже смертная казнь. Тот, кто три раза был осужден по графэ параномон, лишался права вносить впредь какие-либо предложения в народные собрания. Но, с дру­гой стороны, было установлено, что если обвинитель не получит в свою пользу хотя бы одной пятой части голосов в суде, он под­вергается за неосновательное обвинение штрафу в 1000 драхм.

Помимо законодательства и управления народное собрание принимало участие также и в осуществлении судебной власти.

В V в. до н. э. народное собрание само рассматривало лишь дела о наиболее важных государственных преступлениях. Прочие заявления о государственных преступлениях народное собрание обычно направляло для рассмотрения в суд, причем сначала ре­шало вопрос, следует ли вообще принимать данное заявление или нет. Народное собрание рассматривало также жалобы и на иного рода преступления, но с тем, что постановление народного собра­ния в этих случаях не исключало необходимости последующего обращения жалобщика в суд. Такая жалоба (она называлась "про-болэ") имела, однако, большое значение для жалобщика, так как положительное отношение собрания к жалобе не только давало ему моральное удовлетворение, но вместе с тем создавало для жалоб­щика большие шансы на успех в случае его обращения в суд. К этого рода жалобам прибегали в тех случаях, когда обвинение воз­буждалось против особенно влиятельных граждан Афинского го­сударства и когда можно было опасаться, что судьи не решат дела против этих лиц даже в случае их очевидной виновности. Жалоба "проболэ" подавалась и в некоторых других случаях, например, по поводу злоупотреблений должностных лиц своею властью, в слу­чае злоупотреблений доносами (доносчики получали в Афинах воз­награждение из конфискуемого имущества осужденных, поэтому были люди, специально занимавшиеся тем, что возбуждали обви­нения в политических и должностных преступлениях, так назы­ваемые сикофанты).

В народном собрании производился также остракизм — "суд черепков". На одном из народных собраний ставили вопрос, не на­ходит ли народ нужным изгнать из государства кого-либо, кто в силу влияния и выдающегося положения стал опасен для суще­ствующего государственного строя. Если народ отвечал на этот воп-

рос утвердительно, то производили закрытое голосование череп­ками (по-гречески черепок — "остракон") для решения вопроса, кто именно подлежит изгнанию. Тот, чье имя оказывалось на боль­шинстве черепков, должен был удалиться из государства Афин­ского на 10 лет, сохраняя, однако, все права на свое имущество. Для действительности остракизма число голосующих черепками не должно было быть меньше шести тысяч. Как говорит Плутарх, "остракизм не был наказанием за негодность, но средством сми­рения и сокрушения гордости и слишком большой силы" (Плутарх, Аристид, 7).